За пределами офиса боевой настрой Мары быстро утихает, и едва они с Пашей оказываются в его машине, как она устало утыкается носом в его плечо, и несколько секунд они сидят в тишине, пока девушка собирается с силами. Ермолов решает не приставать к ней с дурацкими вопросами, а просто молча гладит по волосам, терпеливо дожидаясь, когда она заговорит или хотя бы просто посмотрит на него.

— Я доставила тебе неприятности? — спрашивает Мара, все же поднимая на него хмурый взгляд. Паша отрицательной качает головой, одарив ее нежной улыбкой.

— Вовсе нет, — возражает мужчина, убирая ей за ухо прядь волос, после перемещает ладонь на ее щеку, касаясь нежной кожи. Мара на секунду прикрывает глаза, а затем накрывает его руку своей, прижимая к себе еще ближе. — Наоборот, это я чувствую себя виноватым, что оставил тебя одну и позволил Илье угрожать тебе. Я ведь обещал защищать тебя, принцесса.

— Этот Илья редкий мудак, — морщится девушка, и Паша кивает, усмехаясь. В этом с ней сложно поспорить. — Но в одном он прав… с мужем мне действительно бесконечно повезло.

Она порывисто подается вперед, чтобы поцеловать его в колючую щеку, но прежде чем успевает отстраниться, мужчина заключает ее в крепкие объятия, прижимая к себе. Их взгляды встречаются, и он снова чувствует, как тонет в непроглядной темноте ее глаз…

— Я просто изо всех сил пытаюсь тебе соответствовать, — улыбается Паша, прижимаясь своим лбом к ее лбу. Губы опаляет горячее дыхание, из-за чего он чувствует невыносимое желание поцеловать ее, но сдерживает себя, позволяя Маре самой принять решение. — Но это не так просто, ведь я женат на совершенстве.

— Ты так говоришь потому, что я тебя околдовала, — на ее губах появляется лукавая усмешка, и Паша понимает, что у него нет повода с ней спорить. Она действительно его заворожила, но он был совсем не против. — Ты ведь съездишь со мной к маме? — спрашивает Мара после недолгого молчания, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть ему в глаза. Оттягивать это дальше просто нет смысла.

— Конечно, — кивает мужчина, снова притягивая ее к себе, чтобы поцеловать в нос, а затем неохотно отстраняясь. Он ведь обещал познакомиться с тещей.

Вопреки ожиданиям, Мара называет вовсе не адрес особняка Балинского, а одну из улиц неподалеку от центра, где расположены многоквартирные дома.

— Твои родители не живут вместе? — спрашивает Паша, вспоминая о том, что Лев Аркадьевич вроде как давно и счастливо женат. По крайней мере, так писали в газетах.

— Нет, мама развелась с отцом, когда мне было пять лет, — отзывается девушка, удобнее устраиваясь на сидении. Джип Ермолова наконец-то выезжает с офисной парковки. — Он женат вторым браком. Ирина — его нынешняя жена — неплохая и даже добрая, но слишком… покорная, слова ему поперек не скажет и все время смотрит на него с обожанием. Мне этого не понять…

Паша усмехается. Разумеется, такая девушка, как его фея, привыкла к тому, что с обожанием смотрят только на нее. Впрочем, она определенно этого заслуживает.

По дороге они продолжают обсуждать утренний выпуск «Натальной карты», и Паша обещает, что просмотр этого шоу станет их утренней традицией, и он обязательно научится разбираться и в других знаках зодиака. Ему на самом деле этого хочется, особенно когда видит, каким восторгом горят ее глаза, как только заходит разговор на эту тему.

— Прежде, чем мы поднимемся туда, я должна предупредить. Моя мама… не совсем обычная, — заговаривает Мара, когда машина останавливается рядом с подъездом одной из типовых многоэтажек. Паша вопросительно поднимает брови. — Ее зовут Татьяна, но она предпочитает, чтобы ее называли Ведой. Она гадает на картах Таро, делает предсказания по звездам, а иногда и общается с духами.

— Так вот от кого у тебя всё это, — улыбается Паша, думая о том, что ничего другого он и не ожидал. Не могла же такая необычная дочь родиться у самой обычной женщины.

— Когда я была ребенком, мне казалось, что моя мама принадлежит не мне, а звездам, — произносит девушка, немного смущенно улыбаясь. Она опускает взгляд, словно бы рассматривая свой маникюр. — Поэтому я и сама начала интересоваться астрологией, ведь это было единственным, что нас сближало. А потом меня на самом деле увлекла эта тема… Правда, мама по-прежнему мне не принадлежит, она — дитя космоса, посланница небес… но только не моя мама.

Она улыбается, но в голосе чувствуется легкая грусть, и Паше невыносимо хочется ее утешить. Поэтому вместо слов он обнимает ее обеими руками и прижимает к себе, утыкаясь носом ей в волосы.

— Я люблю ее, просто… с ней бывает сложно, — бормочет Мара, и ее голос звучит немного глухо. Но она не спешит отстраняться. — Но если я хочу узнать правду о прошлом отца, то мне обязательно нужно поговорить с ней.

— Все в порядке, — отзывается мужчина, мягко целуя ее в макушку. В этот момент она снова кажется ему такой хрупкой, ранимой и нежной. — Я буду рядом.

Как только дверь квартиры открывается, Паша сразу понимает, что от матери его жене достались не только увлечения, но и красота. На пороге стоит высокая стройная женщина со смуглой кожей и миндалевидным разрезом глаз. Ее лицо обрамляют густые черные волосы — еще более пышные и вьющиеся, чем у Мары. Внешне она очень напоминает цыганку, особенно за счет наряда, состоящего из длинной многослойной юбки и украшенной вышивкой блузки. На руках у Веды — кольца и браслеты, которые позвякивают в такт ее движениям.

— Мара, звезда моя, я знала, что ты придешь, — улыбается женщина, но ее голос звучит монотонно, словно бы она в трансе. Веда делает шаг вперед, чтобы обнять дочь и тут же отстраниться. — Проходи, я как раз заварила чай.

Пашу она едва удостаивает взглядом, после чего снова скрывается в глубине квартиры, и им приходится последовать за ней. На столе в кухне уже стоят три пустые чашки, и Ермолов задумывается о том, действительно ли она знала о его приходе, или побежала вперед, чтобы все приготовить. Все же внутри него отчаянно хватается за жизнь скептик… который еще не посмотрел все выпуски «Натальной карты».

— Это специальный рецепт, — доверительно сообщает Веда, первым делом наполняя чашку Паши, которого наконец-то удостаивает вниманием. Она отставляет чайник и пододвигает чашку к нему поближе. — Пейте, пока горячий.

Мужчина благодарно кивает и берет чашку, немного опасливо принюхиваясь, ведь ни на секунду не забывает о кофе, который умеет варить его жена. От чая подозрительно разит специями, но Ермолов все равно делает глоток, решив не обижать хозяйку.

— Очень вкусно, — произносит он, распробовав привкус мяты, корицы, липы и еще каких-то трав, которые делают напиток таким ароматным. Но обычный чай пришелся бы ему по вкусы гораздо больше, особенно учитывая эту странную загадочную улыбку на лице новообретенной тещи. Паша все равно делает еще глоток. — Только что-то мне как-то…

Он зевает, чувствуя, как мысли в голове понемногу начинают путаться. Внутри проскакивает беспокойство, но оно тут же теряется, ведь на первый план выходит невыносимое желание прилечь хоть на пару минут. Паша снова зевает, едва не пролив на себя чай, который решает все же допить, чтобы не показаться слишком грубым.

— Вы устали? — голос Веды звучит так тихо и успокаивающее, что еще больше навевает сон. Ермолов кивает, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми. — Вам нужно прилечь. Я провожу вас в комнату.

Она встает, чтобы подхватить его под локоть, и для такой хрупкой женщины у нее оказывается довольно сильная хватка, либо это Паша чувствует себя таким слабым. Но он едва помнит, как переставляет ноги, и как затем оказывается на кровати под синим балдахином…

— Мама! — шипит Мара, когда Веда возвращается в комнату. Она хотела сказать мужу, чтобы тот не налегал на напиток, но тот словно вцепился в него мертвой хваткой.

— Ты ведь хотела задать мне вопрос, — с улыбкой произносит женщина, возвращаясь за стол. Она достает длинную тонкую сигарету и тут же закуривает. — Чувствую, тебя что-то беспокоит, дитя мое. Так спрашивай, не медли.

— Даже не спросишь, кто этот мужчина вместе со мной, — хмыкает девушка, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Она все еще ощущает напряжение в общении с матерью.

— Не нужно быть ясновидящей, чтобы заметить кольцо на твоем пальце, — фыркает в ответ Веда, и ее реакция все больше задевает. Словно бы ей все равно, что дочь вышла замуж, не поставив ее в известность. — Ох, милая, когда говорят, что нужно искать мужчину, похожего на отца, то имеют в виду не возраст!

Мара снова хмыкает, закатив глаза. Последнее, что ее когда-либо беспокоило в Паше, так это возраст. А вот его привычка без вопросов выпивать все, что ему дают, уже заставляет понервничать. Выражение: «Из рук твоих хоть яд» играет все более яркими красками…

— Во-первых, он скорее ближе тебе по возрасту, чем отцу, — возражает девушка, нахмурившись. Во взгляде Веды появляется лукавый огонек. — А во-вторых, уж кто бы говорил, ведь ты восемнадцатилетней девчонкой уже была беременна от отца, который был на двадцать лет старше!

— Узнаю в тебе себя, не иначе как на землю спустилась сама богиня гнева, — женщина усмехается, выпуская в воздух облако дыма. Ее голос становится мягче. — Но я не осуждаю тебя, моя милая. Наоборот, считаю, что ты сделала верный выбор, ведь этот мужчина был предназначен тебе судьбой… Все как карты сказали тебе: мужа ты себе из беды спасешь, да беду на него навлечешь…

Мара прикусывает нижнюю губу прежде, чем успевает спросить, как мама узнала, что она на самом деле спасла Пашу от опасности. Прошло столько лет, а она никак не привыкнет к этой ее способности видеть людей, словно насквозь, и знать все события наперед.

— Ты правда считаешь, что я могу быть для него опасной? — спрашивает Мара вместо этого, потупив взгляд на поверхность стола. Мысли об этом не дают ей покоя с тех самых пор, когда она вспомнила о мамином пророчестве. — Было бы лучше, если бы меня в его жизни не было?

— Это и есть твой вопрос? — усмехается Веда, и ее взгляд становится еще более лукавым. Но заметив страх в глазах дочери, она мгновенно серьезнеет. — Чему быть, того не миновать, милая. Судьбе так угодно, и не тебе ей указывать, но… у любого предсказания, как и у ниточки, не всегда поймешь, где начало, а где конец. Ты можешь быть погибелью, а можешь быть спасением, и только тебе решать, оборвать эту нить или продолжить ее….

Мара кивает, мысленно переставляя порядок предсказания: «беду навлечешь, от беды спасешь…»… Этот вариант нравится ей гораздо больше, чем предыдущий.

— Так что же у тебя за вопрос? — в очередной раз повторяет Веда, потянувшись за колодой карт. Но Мара качает головой, показывая, что они не понадобятся. — Ты интригуешь меня, дорогая.

Маре так хочется еще спросить о них с Пашей, но она понимает, что не за этим сюда пришла.

— Я хотела спросить об отце, — произносит девушка, глядя матери прямо в глаза. Во взгляде женщины читается неподдельный интерес. — Ты ведь хорошо его знаешь. Может ли он быть причастен к смерти человека?

— Ты ставишь меня в безвыходное положение, моя Мара, — укоряет Веда, но ее голос по-прежнему звучит расслабленно и мягко. Она снова подносит сигарету к полным губам. — Если я отвечу, что «да», ты разочаруешься в отце, а если «нет»… то во мне… Поэтому я не стану отвечать тебе, но укажу на того, кто ответит. Слушай внимательно… Живет во дворце с тремя садами, хранит секреты за двумя замками, которые откроешь ты одним ключом, что будет там, где жизнь течет…

— Мама, ты слишком увлекаешься поэзией, — морщится девушка, но на всякий случай мысленно повторяет предсказание. Ничего другого от матери все равно не дождешься.

— Но складно ведь вышло, да? — в голосе Веды звучит легкое озорство. Она откладывает сигарету и снова улыбается. — Я могла бы назвать тебе имя, но боюсь, звезды будут мною недовольны… Ты ведь знаешь, всему свое время, милая, и ты обязательно все поймешь, когда оно придет…

Она протягивает руку, чтобы приподнять длинным ногтем подбородок дочери и пристально посмотреть ей в глаза.

— Теперь ответь на мой вопрос, душа моя, с каких пор ты стала использовать так вульгарно много тонального крема? — говоря это, женщина берет со стола салфетки, чтобы провести ими по щеке дочери. Увидев пожелтевший синяк, она шумно вздыхает. — Ты заглядывала в бабушкину книгу? Там должно быть средство, которое тебе поможет.

— Да, я приготовила лечебный компресс, — отзывается Мара, отстраняясь. Ей становится неловко. — Не думаю, что мне нужно другое лечение.

— А я сейчас не про лечение, — фыркает Веда, доставая еще одну сигарету. Следующие слова звучат холодно и даже жестко. — Там есть и другие рецепты, дорогая. Полистай на досуге.

Девушка понимает, к чему она ведет, и кивает в ответ. Она и сама думала, что не просто так у злобной соседки начинала болеть голова после бабушкиного чая и там должно быть еще что-нибудь вроде этого. Только нужно быть осторожной.

В этот момент из спальни раздается шум, и уже через пару минут в кухню заходит Паша. К своему удивлению, он чувствует себя таким бодрым и отдохнувшим, словно бы проспал целые сутки, а не вырубился на полчаса прямо посреди знакомства с тещей.

— Легче, дорогой зять? — улыбается Веда, и Паша растерянно кивает. Теперь он чувствует себя немного смущенно, что в очередной раз повелся на их семейную уловку. — Я ведь говорила, что это особенный рецепт. Снимает напряжение, убирает усталость, дает сил… А они тебе еще обязательно понадобятся, ведь я доверяю тебе оберегать единственную настоящую драгоценность — мою дочь…

Едва они оказываются в машине, как Мара решает все же прочесть Паше лекцию о правилах поведения в гостях. Иначе так можно и мужа лишиться по той простой причине, что он пьет все, что ему предлагают.

— Тебе в детстве не говорили, что не следует брать все, что дают чужие дяди и тети? — спрашивает девушка, глядя на него в упор. Ермолов усмехается. — В чашке ведь могло быть, что угодно!

— Разве твоя мама мне чужая? — парирует мужчина, и Мара хмурится пуще прежнего. Он ведь прекрасно понимает, к чему этот разговор. — Да и ты бы вряд ли позволила причинить мне вред.

Девушка презрительно фыркает, вскинув подбородок. Конечно, не позволила бы! А этот мамин отвар она из тысяч узнает по запаху. Это, по сути, единственный рецепт, которому Веду смогла обучить бабушка. Остальные не давались, словно не хватало не то терпения, не то таланта, поэтому все знания достались внучке. Но мама неоднократно давала ей понемногу этого чая, когда она не хотела ложиться спать в детстве, поэтому ее до сих пор так от него воротит.

— К тому же, я понял, что твоя мама хочет поговорить с тобой наедине, — продолжает тем временем Паша, придвигаясь ближе, чтобы обнять ее. Его слова вызывают легкую растерянность. И как он догадался? — Но чай и правда волшебный… У тебя ведь есть рецепт?

— О, да ты так скоро на травы подсядешь, — закатывает глаза Мара, но на ее губах появляется улыбка. Она целует мужа в колючую щеку. — Поехали домой. Это был долгий день. Я что-то устала. Мне нужна горячая ванная и не менее жаркий мужчина…

— Последнее придется отложить до вечера, — произносит Ермолов с сожалением. Он быстро целует ее в нос и отстраняется. — Я обещал еще заехать в школу. Так что сейчас отвезу тебя домой, но вечером ты обязательно получишь все, чего пожелаешь…

— Как вас зовут? — спрашивает Паша, осознавая, что это не самая удачная ситуация для знакомства. После падения он лежит на тротуаре, усыпанный осколками мрамора.

— Мара, — отзывается девушка, откинув за спину копну пышных волос. Они делают ее образ завораживающим, мистическим, почти нереальным, словно бы она пришла из другого мира… а он слишком сильно ударился об асфальт.

— Так я и думал, — произносит Ермолов полушепотом, ощутив головокружение. — Такая девушка не может быть настоящей...

Люблю тебя разгадывать

Комментарии (11)