Говоря без прикрас, Нёвиллет чуткостью не отличался.

Разумеется, как верховный судья (а ныне и вовсе правитель), он обладал своей толикой эмпатии. Но лишь толикой — ведь чего стоит благому стремлению понять несчастные обвинённые души обратиться в слепоту к их оболочкам; ведь чего это стоит — потеряться в излишнем сострадании, пренебречь законом по зову сердца, утратить ясный взгляд и твёрдую руку! Нёвиллет сохранил беспристрастие. Фонтейнцам не в чем его упрекать.

Да и кто упрекнёт дракона за 

И всё же... Прощает ли это ему одну постыдную, пусть и совсем незначительную, мелочь?

Например, так, между делом, забыть проведать Фурину?

— Как ты могла просто бросить нас на пороге беды? Обманщица! Мой сын… Мой бедный маленький Рудольф навсегда покинул нас из-за твоей некомпетентности! Я… — Женщина обняла себя за плечи и душераздирающе всхлипнула, хлюпая носом. Люди вокруг были не лучше — озлобившиеся от горя они кричали и вскидывали руки, требовали правосудия и, кажется, были готовы даже учинить самосуд, если жандармы откажутся помогать.

Нёвиллет стоял как вкопанный, ошеломлённый и растерянный.

Похоже, ему не стоило довольствоваться кратким ответом мелюзин и всё-таки выкроить лишние пару часов для личного визита.

Обычный человек вряд ли бы услышал с такого расстояния, но с его слухом и зрением…

В голове что-то болезненно царапалось — слишком уж картина перед глазами напоминала события прошлого.

— Если бы ты..! — Кто-то резко сократил дистанцию и обвинительно ткнул пальцем в грудь Фурины. — Если бы ты хоть палец об палец ударила, эти люди могли быть живы! Ты постоянно твердила, что мы можем положиться на богов! И?! Где же были боги, когда их верные подданные больше всего в них нуждались?! — его тон скакал от низкого и холодного до истерически-визгливого, словно он сам не мог определиться чего хотел.

Стоило закончить это всё как можно скорее.

— Да как ты смеешь вообще..!

Чем ближе подходил Нёвиллет, тем яснее становилось видно, как каждое извинение Фурины только сильнее заводит толпу. Но не это его обеспокоило больше всего — тихий и хриплый голос некогда самой яркой звезды оперы звучал так, 

 монотонно. Совсем не перезвон колокольчиков из воспоминаний, совсем не журчащий и не очаровывающий. Мертвый.

«Вы скоро совсем заплесневеете здесь, месье Нёвиллет! Лучше приходите на мой благотворительный концерт и наслаждайтесь шоу! Я слышала от зрителей, что мой голос может усыпить даже самого вредного младенца».

И всё же, прежде чем он успел приблизиться достаточно близко и сделать… что-то, к месту беспорядков подоспел жандарм на пару с двумя мелюзинами. Они стали растаскивать людей и пытаться утихомирить — что, учитывая присутствие мелюзин, получалось довольно неплохо. Нёвиллет должен чувствовать облегчение, но от чего-то на языке осел привкус лёгкого разочарования.

Когда он наконец-то спустился по мостовой вниз, Фурины и след простыл.

В какой момент ей удалось покинуть место происшествия — никто не заметил.

«И чего ты так хмуришься, м? Конечно папарацци не смогут найти меня без моего на то благословения — разве дозволено простым смертным переигрывать божество?»

Вскоре конфликт был полностью улажен — всё ограничилось выпиской пары небольших штрафов и словесным предупреждением. «Не в первой, — говорил жандарм, почесывая подбородок и неспешно заполняя отчет. — Это ещё что! Коул из патруля соседнего района уже как пару недель жалуется на мелкие дебоши. Рук там совсем не хватает».

Нёвиллет крепче сжал трость, слушая несвязную болтовню жандарма. Возможно, тот просто так себя успокаивает. Механизм защиты от стресса.

Но почему ему не докладывали об этом?

Жандарм придерживал за плечо одну из женщин, выглядящую особо уныло и скорбно, и доверительно шептал на ухо — конечно, Нёвиллету всё было слышно — «А знаешь? Многие из нас даже не против. Не подумай, следить за порядком в городе наш долг, закон един для всех и так далее… Но ведь исключительные случаи требуют исключительных мер, не так ли? Просто помни, что жандармы всегда на стороне справедливости, а справедливость определяется большинством… Ну, ты поняла».

И снова: «Я, Журье, никому не позволю безнаказанно обманывать прекрасных дам!»

Не стоило сейчас вмешиваться. Это только обострит и сделает всё хуже. Он судья, а не…  Журье, да? Он просто запомнит его имя.

Женщина кивала и потихоньку успокаивалась, начиная более активно поддакивать на сладкие речи жандарма. После улаживания формальностей эти двое вместе куда-то удалились.

Нёвиллет посмотрел на часы и понял, что его перерыв уже как десять минут закончился. Стоило возвращаться в кабинет.

Вечером разглядывая трость, служившую ему верой и правдой почти полвека, он с удивлением обнаружил на ней несколько новых трещин.

Выловить Фурину среди витиеватых, многоуровневых улочек Фонтейна было действительно непросто.

И знание адреса — он верховный орган власти, имеющий доступ почти ко всем документам — тут особой роли не сыграло. По нему всё равно никто не жил.

(Он очень надеялся на это. Ведь если Фурина действительно спала в той запыленной каморке без мебели и каких-либо средств обихода… 

Ему нужно было прийти к ней раньше

Но всё же… Он также надеялся найти её в менее удручающем месте. Может, на пляже или рынке, среди зрителей ошеломляющей постановки, а может, и вовсе выступающей на сцене под овации публики.

Не на кладбище. Посреди ночи.

«Пойдём развеемся! Сегодняшняя ночь так тепла и чудесна, а свет луны столь причудливо отбрасывает мягкие тени на мраморные стены домишек… Неужели ты готов пропустить это прекрасное зрелище?»

Фурина любила ночные прогулки. По крайней мере, так думал Нёвиллет. Он также думал, что она любит встречи с фанатами, внимание публики и хвастливые речи. Пирожные на завтрак, свои длинные шелковистые волосы, десятки вычурных нарядов на любой день недели…

Он много о чем думал и считал — действительно искренне верил — что знает Фурину.

Знает эту девушку в простенькой кофте, едва ли спасающей от завывающего холодного ветра, с небрежно отрезанными волосами и видом, будто чье-нибудь внимание сейчас — последнее, что ей нужно.

— Вам что-то нужно, месье Нёвиллет?

Ваша улыбка, госпожа Фурина. Ему нужен ваш смех и ваши снисходительные комментарии. Нужно ваше раздраженное бормотание. Ваши «Когда вы в последний раз спали, месье Нёвиллет» и «Прекратите попытки утопить мою нацию, месье Нёвиллет». Нужно…

— Нет, я просто прогуливался и увидел вас здесь одну, госпожа Фурина.

— Просто Фурина. Госпожа из меня в край никудышная.

Неловкое молчание. С момента битвы против Всепожирающего Нарвала и исполнения пророчества они ни разу не говорили. Известие об уходе Гидро Архонта было первым, что он услышал, придя во дворец. Сначала это его не обеспокоило, ведь ей в любом случае придется ещё возвращаться за вещами… «Какими вещами, месье Нёвиллет?» — спросила мелюзина, по-птичьи наклонив голову. — «Она собрала маленький чемодан и оставила всё нам. Сказала, что ей это больше не нужно».

Пять пар нижнего белья.

Зубная щётка, сборник пьес и подарочная упаковка лимитированного чая от герцога Ризли.

Ни одного украшения, ни одного флакона дорогих духов или хотя бы статуэтки за «Лучшую женскую роль этого года!», инкрустированную драгоценными камнями вместо глазок. «Лучшая хореография!», «Лучшая адаптация сценария!», «Лучшее музыкальное сопровождение!». Награды как мошкара облепляли каждую свободную полку покоев Архонта, из розового золота, из дорогостоящих минералов, из чего только можно и нельзя. Их сказочный лик широко улыбался ему со всех сторон, или, может, держал одухотворённое расслабленное выражение.

Ни одного мешочка с морой. Не то чтобы у божества она была.

Нёвиллет тогда внимательно выслушал мелюзину, кивнул и пошёл разбираться с бумагами — дел было невпроворот. Напоследок приказал выделить Фурине жалование и проследить за благополучием и обеспечить крышу над головой в случае необходимости. Возможность отказа даже не приходила ему в голову.

Нёвиллет не был чутким человеком.

— Если вы пришли просто молча пялиться на меня, то лучше уходите. Сон будет гораздо более полезной тратой времени.

«Эй, может прекратишь прожигать эти бумажки пустым взглядом? Лучше посмотри на меня, своего Архонта! Уверена, я намного приятнее глазу».

— То же самое я могу посоветовать и вам. Сейчас довольно поздно, не стоит вот так стоять голой на морозе посреди кладбища. — Нёвиллет неопределенно дёрнул руками, раздумывая, стоит ли ему снять пальто и предложить Фурине.

Воздух вокруг похолодел.

— Я теперь свободна — могу делать, что хочу! — её голос неожиданно повысился и она развернулась к нему всем телом. Только теперь он смог хорошенько её разглядеть — потрескавшиеся губы, засаленные волосы и взгляд, как у тухлой рыбы.

Всё ещё ошеломительно красива.

— Но разве это повод игнорировать своё здоровье? — он настаивал.

— Да кому не плевать?! Хотя нет, конечно, всем не плевать — уверена, многие даже обрадуются, узнав о моей…

— Госпожа Фурина!!! — Нёвиллет сжал челюсть и тоже повысил тон, сам не зная от чего злясь. Если первые секунды при виде Фурины он испытал лёгкое облегчение, то сейчас ощущал лишь бушующее внутри смятение и обиду. А за что, собственно?

На мгновение ему показалось, что мир вокруг замер: сверчки насторожено смолкли, ветер перестал завывать в ушах и даже трава застыла, как на фотографии. Лишь её стиснутые губы продолжали еле-еле подрагивать, будто сдерживая прорывающийся поток слов — он не знал злых или отчаянных, не знал просьба это была о помощи и приказ убираться вон. Не знал, но отчего-то всё же сразу захотелось виновато склонить голову и отвести взгляд. Стыд.

Но стоило только моргнуть — всё стало прежним.

Нёвиллет не смог заставить себя ответить.

Посчитав разговор оконченным, она развернулась на каблуках — он мимоходом заметил, что эта же обувь, что была на ней в день потопа — и ушла не оборачиваясь. Вот так просто.

Нёвиллет огляделся. Сегодня луна светила ясно, окрашивая весь мир в голубые оттенки.

«Это общее захоронение жителей Пуассона» — пришло неожиданное озарение.

Хоть Спина-ди-Россула и удалось вычислить личности почти всех пропавших, многие растворялись целыми семьями. Некому было сделать могилу и нечего было хоронить. Именно поэтому тяжёлым решением стала общая могила с одним мраморным памятником и красивой трогательной надписью.

Даже сейчас всё его подножье было усыпано букетами цветов.

Гортензия — «Я скучаю».

Колокольчики — «Думаю о тебе».

Каллы — высшая степень уважения.

Нёвиллет опустил голову ниже и увидел букет — совсем свежий и новый. Без надписей или открыток, довольно простой, будто даритель самолично собирал для него цветы, отрывая стебли руками.

Белые хризантемы — «Мне очень жаль».

В Фонтейне царят беспорядки.

Против Фурины поднимают плакаты, устраивают бунты и подают бесконечные жалобы в Сумеречный двор.

Нёвиллет об этом узнаёт не сразу. По каким-то причинам подчинённые посчитали ненужным сообщать ему о подобных случаях.

«— Может, отнесём отчёт месье Нёвиллету?

— А зачем? У нас сейчас такого вот как грибов после дождя. Месье Нёвиллет и так трудится денно и нощно — ты правда хочешь нагружать его лишней макулатурой?

— Наверное, ты прав… Ладно, просто положу в архив.»

Нёвиллет не должен был слышать этого разговора, но — вот так незадача — драконий слух творит чудеса.

А картотека, отведённая для дел последнего месяца, просто ломится от бумаг. К ящику прикреплена записка складывать все новые дела на стол в правом углу возле урны, пока заведующий не притащит новый.

«И чего такого интересного в этом пылесборнике? Лучше выпей со мной чашечку чая и приди на встречу с подданными! Уверена, они не будут против твоей компании»

Нёвиллет осторожно выдвинул ящик и начал перебирать папку за папкой — на более чем трети стоит пометка «общественные беспорядки». Остальные мелкая преступность, вандализм и…

Попытка членовредительства.

Пальцы вздрагивают, когда проводят по жирными черными буквам первой графы. «Жертва: Фурина-Де-Фонтейн».

Ему приходится считать до десяти и напоминать себе. Да, эти люди не знают всей правды. Им известно лишь то, что Фурина покинула пост Архонта и передала все обязательства ему. Им известно лишь…

Часть 1

Netly_Flow

— Это всё из-за тебя! — Нёвиллет остановился посреди улицы как вкопанный, растеряно смотря на толпу, обступившую непривычно молчаливую Фурину. — Зачем ты обманывала нас?! — Кто-то схватил её за плечо, толкнув. Ему захотелось рычать. (AU: жители Фонтейна не простили Фурину так просто)

Genshin Impact

Нёвиллет/Фурина

Манекен в моей коже

Игра Genshin Impact стала настоящим феноменом в мировом геймерском сообществе. Более 66 миллионов человек заходят в неё ежемесячно, дабы вновь погрузиться в магический мир Тейват. Игроков цепляют не только проработанная игровая вселенная, глубокий лор и захватывающий сюжет, но и многообразие колоритных персонажей на любой вкус. Будь то суровая сиротская мамочка Арлекино, эгоистичный и жестокий Скарамучча или ведущая себя, как ребёнок, легкомысленная Фурина. У каждого героя, помимо уникальных способностей, есть ещё и глубоко проработанная личность.
В фанфиках Геншин Импакт знакомые всем герои раскрываются с новых неожиданных сторон. Как, например, в работе [URL]«Яндере%профили»[URL]https://zahleb.me/story/yandere-profili-bzEiyX5m52[URL]: это фанфик в жанре Т/И, где вы сможете примерить на себя роль ОЖП-попаданки, оказавшейся в центре мужского внимания. Такие очаровательные и желанные мужчины, как Дилюк, Чжун Ли, Альбедо, Невиллет, Тарталья, Дотторе и не только предстанут перед вами в роли безнадёжно влюблённых яндере. Остаётся только с любопытством наблюдать, как себя поведут ревнивые герои Геншина. 
В фанфике [URL]«Сидящий%архонт»[URL]https://zahleb.me/story/sidyashchii-arhont-SXkOSuG1A9[URL] интересно раскрывается проблема могущественных фактически богов Тейвата, столкнувшихся с важной проблемой – они стали не нужны людям. И что же теперь предстоит делать Райдэну, Мораксу, Барбатосу, Мурате или «обычному барду» Венти? 
Эти и многие другие ФФ Геншин Импакт представлены на платформе «Взахлёб». У нас публикуются работы самых разных направленностей, включая порно-контент 18+. Мы отбираем самые лучшие истории для наших читателей. Не стесняйтесь делиться своими реакциями после прочитанного в комментариях – это мотивирует наших талантливых авторов писать новые фанфики по вашему любимому фэндому. 

Манекен в моей коже

Комментарии (0)