Эта история начинается в старинном турецком городе Газиантеп, куда пока еще не дотянулись ни популярные туристические маршруты, ни цивилизованные отношения между людьми. От современности до древности во всём там буквально один шаг. Стояла ранняя весна. В лабиринты старинных извилистых улочек, на которых буквально остановилось время, стало пробираться тепло. Высоко в небе ослепительно сияло солнце, и, пригретые его чудесным благодатным теплом, жители городка трудились и бездельничали, болтали и сплетничали, ворчали, молились, любили и ненавидели, одним словом жили.

В один из этих весенних дней, пришедшее совсем недавно тепло, сменил холодный северный ветер. Он погнал по небу серые тучи, которые затянули всё небо. Стал накрапывать дождь. Сумерки вползали в Антеп, укутывая всё тёмной пеленой. Холодные капли дождя падали на тёплую кожу девушки и скатывались с её щёк вместе со слезами. Она подняла свои ярко-зелёные глаза к небу и не увидела там просвета, также как и в собственной жизни.

— Будешь сидеть тут пока не по умнеешь! — вталкивая дочь в тёмный подвал, закричал мужчина. Глаза его смотрели с такой ненавистью, что девушка содрогнулась. — Даже воды не дадите ей без моего ведома! — пригрозил он членам семьи, запирая тяжёлую дверь. Запуганная годами истязаний мать девушки лишь безвольно всхлипнула, теребя тоненькими пальчиками заношенную блузку. Мужчине доставляло удовольствие, когда все трепещали от страха перед ним. «Только таким образом возможно держать их в узде, ей будет весьма полезно посидеть там и подумать над своим повелением.» — думал он, перебрасывая чётки в руке.

— Дочка, когда он уснёт, я приду. — тихо прошептала женщина, стоя под дверью. Когда голоса за дверью стихли, Сейран опустилась на старый выцветший коврик на полу, и, свернувшись калачиком, стала наблюдать за полоской тусклого света, проникающего в эту «пещеру» через маленькое окошко под самым потолком. Протянув к ней ладошку, она затянула тонким глазком песню из старой сказки: «Пусть ковш Медведицы, Большой Медведицы,  растаяв, медленно погас вдали.  Давай надеяться, всегда надеяться… »

Он лежал обессилено развалившись на полу и следил за яркими разноцветными кружочками, которые бегали друг за другом по потолку. Напускное беззаботное веселье ускользнуло от него вместе с последними аккордами музыкальной композиции. Притворяться перед другими просто, а вот себя обмануть всё сложнее… «Что я делаю?» — думал молодой человек, потирая лоб. — «Это всё не моё… Не моё… Ни этот дом, ни эти люди.» — вспоминая свою семью и вереницу приятелей, с которыми полчаса назад зависал в ночном клубе. — «Где моё место? Кто я?» — рука его замерла, а потом звонко шлёпнула хозяина по лбу. —

Дурной сон… — прошептал Ферит. — Это дурной сон, от которого никак не проснуться. «Есть ли на этом свете человек, который лежит сейчас вот также как я на полу и мечтает проснуться от этой жизни?» — думал он.

— Покажись мне! — обречённо выдохнул юноша. — Чтобы было не так одиноко… — бубнил молодой человек засыпая.

Перед глазами было темно. Ферит вглядывался в эту бездну и постепенно перед ним начало что-то вырисовываться.

— Кто ты? — раздался перепуганный девичий голосок. Парень вздрогнул от неожиданности и сощурил глаза, всматриваясь пристальнее в темноту.

— Сейран. — прозвучал голос.

— Где ты? — делая шаг навстречу голосу, спросил он.

— Не подходи! — надрывно предостерёг голос.

— Ладно. Где я? Что это за место? И почему я тебя не вижу?

— Да вроде нет… — пытаясь вспомнить как он тут очутился, ответил Ферит. — Может покажешься уже, а то я начинаю думать, что сумасшедший.

— Как ты вошёл сюда? — упрямо спрашивал голос. — Он запер меня.

— Что за бред? — пробормотал парень, спрашивая сам себя. Осмотревшись по сторонам, он увидел тяжелую деревянную дверь и направился к ней. Толчок, ещё толчок — безрезультатно. — Может надо на себя? — поразмыслил он вслух и дёрнул дверь. Бесполезно.

— Я же говорю, она закрыта. Зачем ты здесь?

— Ты задаешь пугающие вопросы. — отмахнулся он, окидывая взглядом дверь.

— Я знаю зачем ты здесь. — испуганно прошептал женский голос. — Не верю, что он решился на такую подлость… Он так решил вынудить меня выйти замуж?

— Ты о чем, привидение? — обернувшись на голос, недоуменно спросил Ферит. — Что за лажа тут вообще происходит? Видать последняя рюмка была лишней. Теперь глюки, да такие реалистичные… надо меньше пить. — простонал парень.

— Он решил закрыть нас с тобой, чтобы мы провели ночь вместе, я буду скомпрометирована и у меня не останется выбора.

— Да покажись ты уже! — нервно крикнул в пустоту Ферит.

— Хоть пальцем меня тронешь, я тебя убью. Лучше в тюрьму сяду! — прошипел голос, и из темноты появилась хрупкая женская рука, зажимающая что-то острое в кулаке.

— Господи! — отскочив назад, опешил он. — Что за фигня такая? Не собираюсь я на тебе жениться. Я даже не знаю кто ты.

— Тогда что ты здесь делаешь? — прогремел голос, и в темноте проявился женский силуэт.

— Не знаю. — растеряно ответил парень. — Но очень хочу выйти, поэтому… — он помедлил, следя за её реакцией, а потом резко схватил девушку за руку и вырвал непонятный предмет. — Дай-ка эту штуку сюда, пока не поранилась! — Девушка взвизгнула и окончательно вышла из тени. Огромные перепуганные зелёные глаза смотрели на него в упор. — Успокойся! — выставив руку вперёд, прошептал Ферит. — Я не сделаю тебе ничего. Я вообще не понимаю, что здесь происходит и как тут оказался. Но я могу попробовать открыть эту дверь, если ты не будешь на меня кидаться. — с очаровательной улыбкой, проговорил он. Глаза девушки светились странным блеском, дыхание было прерывистым от страха. Она жадно глотала воздух приоткрытыми губами. Медленно отступая к двери, Ферит повернулся к ней спиной и стал разглядывать замок. — Эта штука нам не поможет. — с усмешкой откинув в строну кисточку, с острым концом которой ему недавно угрожали, проговорил он. — А это… — вынув из кармана складной нож и клацнув лезвием, сказал молодой человек. — может.

— Нож? — дрожащим голосом, воскликнула Сейран, отскакивая в сторону.

— Я вскрою замок. — самодовольно пояснил Ферит. — Кстати, где всё-таки мы? — ковыряя лезвием в замочной скважине, спросил он.

— В подвале моего дома. — встревоженно наблюдая за его действиями, проговорила девушка.

— Странно… Я не помню как здесь оказался. Ты помнишь? — повернувшись к девушке, спросил Ферит. Она отрицательно покачала головой.

— Не находишь это странным?

— Я видимо заснула и не услышала как ты вошёл. — пожав плечами, проговорила она.

— А я не помню, что входил. Видимо последняя рюмка была лишней. — снова пытаясь вскрыть замок, посетовал юноша. Вдруг что-то громко щелкнуло. Ферит нажал на ручку двери и она открылась. — Госпожа, только после Вас. — театрально кланяясь ей с самодовольной улыбкой, сказал он. Девушка не сдвинулась с места. Она продолжала недоверчиво смотреть на него, медленно пятясь назад. — Не хочешь выйти? — удивился Ферит. Она лишь неопределенно махнула головой. — Могу закрыть дверь с обратной стороны. — выходя из комнаты, насмешливо проговорил он.

— Стой! — вдруг вскрикнула Сейран, видя как он закрывает дверь.

— Пошли со мной. — протягивая ей руку, позвал юноша. Она колебалась, вспомнив отца. Если убежит, то мать и сестра пострадают. Да и бежать некуда. Если останется… Сейран вдруг ясно осознала, что он так или иначе будет мучить её мать, сестру и её саму. Если удасться сбежать, однажды она сможет встать на ноги и вернуться за ними. Подняв дрожащую руку, она неуверенно протянула её тому, кто стоял напротив. Рассудок приказывал ей не делать этого, но какая-то иная, более могучая сила подталкивала к нему. Сердце у неё бешено колотилось. Девушка вложила холодную ладошку в его руку и … проснулась. Где-то на другом конце страны в ту же секунду проснулся Ферит.

Часть 1

Саша Зайцева 12

Многим известна пословица «Мой дом — моя крепость». Однако для Сейран и Ферита он превратился в настоящую тюрьму. Она – девочка из провинции, живущая под гнётом отца тирана, мечтающая о свободе и любви. Он-  золотой мальчик Стамбула с лучезарной улыбкой, мечтатель, который прячет за ней душевные раны. Способность молодых людей мечтать приведёт их туда, где начнётся чудо…

Зимородок

Сейран Корхан (Шанлы)/Ферит Корхан

Меж звёзд и тьмы

Обхватив руками колени, Сейран, не моргая, смотрела в стену напротив себя. За окном была глубокая ночь. Дверь подвала заперта, а рядом никого. Сновидение не отпускало её до самого утра. Оно было так реально, что девушка впервые задумалась о побеге из дома наяву.

Вот за дверью послышались шаги. Зашуршал ключ в замке, а после раздался грозный крик отца.

— Кто посмел открыть эту дверь?! — словно разъярённый лев завопил он на весь особняк. Девушка вздрогнула. Никто не приходил к ней… кроме того юноши из сна. Она вопросительно уставилась на дверь и ущипнула себя за руку. — Эсме! Суна! — орал он. — Кто посмел?

— Как мы откроем эту дверь? — взволнованно лепетала перепуганная женщина. — Ключ только у тебя.

— Вы из меня дурака делаете, тупые бабы?

— Может быть ты сам не заметил, что не закрыл. — робко предположила женщина, потупив запуганный взгляд. Он пнул ногой дверь с такой силой, что она ударилась о стену внутри подвала. Сейран вскочила на ноги от испуга и вжалась в стену. Удостоверившись, что его пленница на своём месте, гнев мужчины немного поугас.

— Если бы она сбежала, вам бы даже Бог не помог. — процедил сквозь зубы Казым, обращаясь к жене. — Выходи отсюда, божье наказание! — пренебрежительно приказал он. — Приведи себя в порядок, и иди помогай сестре и матери накрывать на стол.

Сейран протиснулась через отца в дверной проём, ещё раз взглянув на дверь, и быстро скрылась с его глаз в глубине дома.

Стрелки на кухонных часах показывали восемь утра, когда туда заползла старуха Хаттук. Она с важным видом осмотрела женщин, пренебрежительно фыркнула и воссела на своем стуле рядом с окном. Это была ширококостная старуха, сморщенная, но не дряхлая, можно даже сказать красивая, несмотря на свой возраст. Она была тётей тирана Казыма, хранила многие его тайны и так как собственной семьи у неё не было, она нарекла себя старшей по дому.

— Пошевеливайтесь! Три женщины на кухне, а завтрак всё ещё не на столе. — ворчала она.

— Всё почти готово. — пролепетала Эсме, натягивая на измученное лицо улыбку.

— А ты чего расселась? — глядя на Сейран, спросила старуха. Ответа не было. — Неси тарелки в столовую! Слышишь, что тебе говорят? — Всё ещё никакого ответа. Тогда старая карга закричала, вся дрожа от сдерживаемой ярости. — Ах ты, разгильдяйка, ты что же опять не слушаешься старших? Тебе мало было ночи, проведённой в подвале? Или ты совсем очумела? Как внезапно разбуженная ото сна, девушка подняла глаза, очнулась от задумчивости и пролепетала:

— Простите, я задумалась.

— Дочка, бери это. — протягивая девушке поднос, вмешалась Эсме. Сестры отправились в столовую, за ними наклонившись вперёд быстрыми шажками последовала мать. Она сменила халат, в котором обычно стряпала и убирала на скромную синюю юбку и поношенную шелковую блузку. Голова Эсме была постоянно наклонена набок. Когда-то она это делала для того, чтобы выразить покорность мужу и госпоже Хаттук, но со временем её будто заклинило и этот наклон головы стал привычным. Когда стол был готов, четыре женщины заняли свои места, первой, как всегда, была старая бабка. Они сидели будто в ожидании приговора. Вскоре в это выжидательное молчание ворвался грозный голос Казыма.

— Наконец то! — Он направился к своему стулу, сел, протянул руки к своей тарелке, наполненной до краев горячим пловом. Строгая пунктуальность, с которой вся семья собиралась на трапезу была одним из неписаных законов, царивших в этом доме. Казым ел жадно и с явным удовольствием, но поблагодарить жену и дочерей за вкусный завтрак он и не подумал. Это был человек среднего роста, худощавый, с цепкими чёрными глазами, до краев наполненными злостью по любому поводу, густые тёмные усы его отчасти прикрывали рот, но нижняя губа выступала из-под них с угрюмыми дерзким высокомерием. После того как глава семейства приступал к еде, разрешалось начать остальным. За столом стояла полная тишина, нарушаемая лишь чавканьем отца. На лицах участников этого странного семейного завтрака незаметно было ни удивления, ни сожаления по поводу отсутствия общего разговора за столом. Они жевали, пили, глотали, не произнося и ни слова, а над всем царил грозный глаз Казыма. Когда хозяину угодно было молчать, никто не смел произнести ни слова. Закончив трапезу, он встал и вышел из-за стола, оставив в неизвестности насчёт того, куда ушёл и когда вернётся своё перепуганное семейство. После его ухода, все вздохнули с облегчением, даже вредная старуха. Она хоть и была на хорошем счёту у племянника, но даже её порой трясло от страха перед взбалмошным тираном. Когда Хаттук уползла в свою комнату, припрятав все деликатесы в шкафу, закрывающемся на ключ, женщины смогли хоть немного расслабиться. Хотя в этом доме вздохнуть полной грудью они не могли никогда. Сейран помогла убрать сестре со стола. Подойдя к раковине, она засучила рукава, обнажив тонкие руки, и принялась мыть грязные тарелки.

К обеду на небе появилось солнце. Зеленоглазая девушка подставила бледное лицо его лучами и стала наблюдать за ласточками, носившимся стрелой над их двором. Они так свободно порхали в открытом небе, так громко пели, будто звали её за собой «Выходи! Выходи же!», но пленнице побег только снился и даже во сне она не смогла убежать. Ночное видение не отпускало её, Сейран пыталась вспомнить черты лица юноши, они ускользали от неё. Ей запомнились только карие глаза, которые улыбались и протянутая рука.

Халис Корхан был человеком властолюбивым во всём, вплоть до того, что выбрал для всех членов семьи спальни, располагавшееся по одну сторону особняка. Окна каждой комнаты выходили на восток. Он специально выбрал именно их, чтобы все члены семьи просыпались с восходом солнца, которое буквально врывалось в комнаты жильцов особняка. Он любил солнце. Любил когда яркие утренние лучи ударяли в окно и будили его. Нравилось ли это остальным, ему было всё равно. Он любил когда солнце просачивалось сквозь окно и одеяло в его постель. Касалось его тела, наполняя, как ему казалось, его старое тело бодростью и силой. «Ничего нет полезнее утреннего солнца!» — твердил он часто. Это была одна из его любимых поговорок, которыми он охотно разговаривал, изрекая их с видом авторитетным и значительным. «Утреннее солнце — замечательная вещь, поэтому я позаботился, чтобы у всех членов моей семьи его было предостаточно!»

Солнечный луч пробрался сквозь щель между плотных штор, и, проскользнув в комнату, подкрадывался по стене к кровати, чтобы пощекотать своим теплом всё ещё спящего человека. Ферит наморщился, почувствовав его на своём лице и перевернулся на другой бок.

— Лучше вставай, брат. — сдергивая одеяло с юного начальника, проговорил Абидин. — Твой дед задумал что-то совершенно недоброе.

— Тогда я точно не выйду… — натягивая назад одеяло, проворчал Ферит. — Я уже вытерпел от этой семейки всё, что только можно себе представить. Меня отправляли заграницу как будто я сирота, били, оскорбляли, унижали. Ничем не удивят.

— Я бы не был так уверен… — с настороженностью в голосе ответил мужчина. — Они тебя… женить хотят.

— Что?! — подскочив с постели, воскликнул молодой человек.

— Твой отец минут сорок был на ковре у старшего. И вышел оттуда с совсем понурым видом. Я краем уха слышал их разговор с твоей матерью. Тебе хана, брат. Старик потребовал чтоб тебя женили и желательно на какой-нибудь высоконравственной девице из глуши.

— Да ты гонишь! — не верил своим ушам Ферит. — Черта с два у них это выйдет. Я соберу манатки и убегу из этого дома.

— Куда? Они заблокируют все твои карточки и что ты будешь делать?

— Ты мне предлагаешь принять это? — возмущённо спросил парень.

— Я не знаю что тебе предложить. Я тебя предупредил, я тебя давно предупреждал, веди себя нормально, пока всё не стало ещё хуже.

— Я ничего не делал! — вскакивая с постели, негодовал Ферит. — Ты же сам притащил меня в ту ночь домой без сознания. Не спал я с той девкой!

— Вопрос не в том спал или нет. Твоему деду это не интересно. И его волнует только честь его фамилии, а она была опорочена журналюгами. Он наказывает тебя не за то, что ты спал с той девчонкой, а за то, что это стало достоянием общественности.

— Не спал! — повторил Ферит. На что Абедин лишь развёл руками. — У него просто мания навязывать в этом доме всем свою волю. — спешно натягивая толстовку, негодовал юноша. — Он уже один раз услужил, заставив моего отца жениться на моей матери, кому это принесло счастье? А как он прессует моего брата с невесткой? В этом доме нет ни одного счастливого человека, Абедин. — на что водитель только пожал плечами. — Не выйдет! — достав из-под кровати спортивную сумку, решительно проговорил он.

— Что тебе это даст? — останавливая хозяина, спешно паковавшего вещи, спросил мужчина. — Ну свалишь ты сейчас из дома, а дальше что?

— Сейчас главное унести ноги, а потом подумаю. Помоги мне выехать. — сбрасывая сумку с балкона, взмолился Ферит. — Я обналичу все свои карточки до того, как они поймут, что я удрал. Будем считать что это компенсация морального вреда за долгие годы проведённые в этой дурке.

Тонкий месяц на тёмном покрывале неба казался вышитым. Сейран устремила в небо свои зелёные глаза, в которых отражалась весенняя ночь и мурлыкала себе под нос любимую песню. «Плывут небесные, огни небесные, необозримою дорогой звёзд. Они над бездною, над чёрной бездною, для нас с тобой в ночи, как звёздный мост…».

— Сейран. — позвала мать. — Отец ждёт тебя в гостиной. Девушка выплыла из своих фантазий и задрожала всем телом. Она знала что будет дальше.

— Иди. Мы с Суной всё накроем. И, дочка, постарайся не разгневать отца. Я не выдержу, если он снова закроет тебя в подвале. У меня сердце разорвется.

— А оно не разорвется у тебя, когда он сделает то, что задумал? — с горечью в голосе спросила девушка.

— Сейран… — умоляюще прошептала женщина. — Не будь такой упрямой. Ты же даже не видела юношу. Вдруг он тебе понравится.

— Мама… — обессилено прошептала девушка в ответ. Нет. Ей не достучаться до матери. Глубоко вздохнув, она направилась к своему палачу.

— Завтра отправишься с Хаттук в хамам. Женщины семьи жениха придут посмотреть на тебя. Пускай смотрят. — усмехнувшись проговорил Казым. — Такой красавицы им во всём Газиантепе не сыскать! — гордо проговорил он, смеряя дочь довольным взглядом. — Скажи спасибо за то, что я сделал тебя завидной невестой. Сейран столько хотелось ему сказать. Хотелось кричать от унижения, что её будут рассматривать словно она скотина на рынке или раб, будто она товар. «А он?» — вдруг осенило девушку. — «Неужели этого человека устраивает, что его женят на той, которую он никогда не видел? А что если мне узнать кто это, встретиться с ним и отговорить его на мне жениться?»

Только попробуй мне выкинуть что-нибудь! — пригрозил отец. — Ты знаешь, что будет…

В тот же вечер Ферит, прихватив бутылку виски, отправился на берег Босфора посмотреть на звезды. Глотая обжигающую нёбо жидкость, он подставил лицо ласковому бризу и разглядывал созвездия. Остановив взгляд на Девичьей башне, парень сделал ещё глоток. Это строение подобно изящной статуэтке красуется на тёмном бархате вод Босфора, подавая белые и красные вспышки каждые три секунды.

Ферит вспомнил древнегреческий миф, согласно которому юноша Леандр полюбил жрицу Афродиты Геро и каждую ночь переплывал Босфор, чтобы увидеться с ней. Геро зажигала на маяке огонь, указывающий Леандру путь к островку. Однако однажды огонь погас, и юноша утонул. Вслед за ним бросилась в воды Босфора и безутешная Геро.

Вот бы и мне кто зажёг маяк… Найди меня, моя Геро! — выкрикнул он изрядно набравшись. — Я заблудился… — прошептал Ферит, засыпая на лавочке под большим деревом.

Девушка осмотрелась вокруг. «Страное место…» — подумалось ей. Под ногами тянулась тропинка вдоль извилистого берега какой-то реки. По одну её сторону журчала вода, по-другую лежали росистые луга. Полная луна, светившая как полированный диск кованого серебра, плыла высоко в небе, среди серебряной пыли звёзд. Временами на её белый диск набегали полосы и тонкие пучки облаков. Роса на траве и цветах переливалась в холодном лунном свечении как драгоценные камни. Воздух дышал ночной свежестью и ароматами буйно разросшейся вокруг травы и дикой мяты, нежно касаясь щёк девушки. Над тропинкой летали, гоняясь друг за другом, две большие серебряные бабочки, мелькая над высоким тростником и осокой, которыми порос низкий берег реки. Бесшумно кружась, порхая во всех направлениях, они оставались всё время в месте, не улетая одна от другой. Сама река текла почти не слышно, слабо плескаясь у берегов.

Сейран медленно пошла по тропинке, зачарованно разглядывая всё вокруг. Ощущение свободы наполняло её сердце.

Она шла и шла пока не заметила впереди от себя мужской силуэт. Девушка замерла в нерешительности. Человек медленно приближался к ней, и вскоре Сейран смогла разглядеть его. Знакомые карие глаза оказались совсем рядом. Долгую минуту они смотрели друг на друга.

— Снова ты? — прошептал Ферит, боясь нарушить чудесную тишину этого места.

— Где мы? — тихо спросила девушка.

— Не знаю… — улыбнувшись ответил он. — Не знаю что это, но мне нравится. Как тебя зовут? — спросил юноша, и в глазах его вспыхнули те же искорки, которые она помнила. — Я Ферит.

— Сейран. — отступая на шаг назад, ответила она.

— Ты боишься меня? — удивлённо спросил юноша. Девушка молчала. Она долго смотрела на него, очевидно о чем-то думая и наконец всё-таки ответила.

— Нет. — удивляюсь сама этому факту.

Они шли рядом молча, степенно, неторопливо, с виду спокойные, но в каждом из них росла потребность заговорить.

— Знаешь… — начал первым Ферит. — Странное ощущение. Я давно не чувствовал себя свободным, а здесь даже дышится легче?

— Мне тоже. — ответила девушка.

— Это место явно лучше того странного подземелья. — иронично подметил он, пытаясь вызвать у неё улыбку.

— Это был подвал моего дома. — чуть нахмурив брови, ответила она.

— Там меня закрыл отец и это был не первый раз и не последний… — В словах девушки было столько отчаяния, что у Ферита невольно сжалось сердце. Пройдя ещё несколько метров молча, они вдруг как-то помимо воли остановились и повернулись друг к другу. Их глаза встретились. Хорошенькое личико Сейран было бледным от лунного света и казалось удивительно одухотворённым. Ферит был потрясён. Его опыт дон жуана не заключал в себе ничего подобного этой минуте. Испорченное дитя города был побеждён новым, никогда не испытанным чувством. Он удивлялся ему, удивлялся сам себе. Его умение вести лёгкий, пустой разговор, делавший его душой любой компании, куда -то исчезло. Источники комплиментов, которые всегда текли рекой из его уст так естественно и непринуждённо, казалось, все высохли, язык точно прилип к горлу. Шуточки тоже кончились.

— Я думал, что мне всё это приснилось. — разглядывая её, прошептал он.

— Ты слишком реальна, чтобы быть сном… — осторожно протягивая руку к её красивому лицу, завороженно говорил Ферит. Девушка не шелохнулась, желая этого прикосновения не меньше, чем он, чтобы наконец понять реально ли всё это. Но как только его пальцы едва коснулись заалевшей щеки, всё исчезло. Сейран открыла глаза и поняла, что она всё ещё пленница собственного дома. Что нет никакой прекрасной лунной ночи и Ферита нет. Нет никакой свободы и никакой надежды для неё…

Часть 2

За всё утро Сейран не проронила ни слова. Отец и мать решили, что она покорилась его воле, но Суна знала, что с сестрой что-то не так. Это не смирение, это что-то совершенно иное…

— Сейран, когда будешь стоять перед ними, не воображай себя жертвой. Не унижай себя дурными мыслями. — советовала сестра, уже прошедшая подобное. — Думай, что ты королева. Ты одна из самых завидных невест этого города и когда тебе придётся снять полотенце и предстать перед ними во всей красе, держи голову высоко и улыбайся назло этим тёткам. У тебя есть красота, которую они уже давно потеряли. Как снаружи, так и внутри. — гладя девушку по волосам, подбадривала Суна. — Представляй, что ты сильнее их.

— Ах, сестра… Как ты можешь так говорить об этом? — тяжело вздыхая, вопрошала младшая.

— Я это пережила. — сглотнув ком, подступивший к горлу, ответила девушка. — Это единственный способ снести подобное унижение.

— Неужели ты смирилась со своей участью? Неужели ты выйдешь замуж за этого парня? — взволнованно спрашивала Сейран, заглядывая в глаза сестре.

— Это единственный способ покинуть этот проклятый дом. — отведя взгляд от пытливых зелёных глаз младшей сестрёнки, ответила она.

— Ты просто перейдёшь из одной тюрьмы в другую. — печально заключила девушка.

— Откуда ты знаешь? — натянув улыбку, спросила Суна. — Вдруг он не такой, как наш отец.

— Он из одного города с нами. Здесь у всех одни порядки, один уклад жизни и образ мыслей.

— Сейран, я не такая мечтательница как ты. Я выросла с мыслью, что могу и хочу стать хорошей женой и мамой. Я не грежу о карьере или свободе. Всего лишь пытаюсь с оптимизмом смотреть в будущее. Я уже живу в аду. Мне нечего бояться. — Суна села напротив сестры и заглянула в её бездонные глаза. — Что с тобой?

— А то ты не знаешь. — увильнула девушка, отводя взгляд.

— Сейран, я вижу в твоих глазах нечто большее, чем страх перед смотринами и замужеством. Твой взгляд изменился. — поворачивая к себе её лицо, настаивала сестра.

— Я не могу это объяснить даже сама себе. — честно призналась девушка.

— Расскажи! — настаивала Суна.

— Да нечего рассказывать. Просто два дня подряд мне снятся странные сны.

— Нет, совсем наоборот. Сны, от которых не хочется просыпаться. Сны, где мне хорошо.

— И что тебе снится? — спросила Суна и её лицо озарила хитрая улыбка.

— Это трудно объяснить. Это скорее ощущение покоя, счастья, свободы…

— Может быть твой сон вещий и тебе снится твоя будущая жизнь? Сознайся, тебе ведь снится какой-то парень?

— Ай, Суна, прекрати. — отмахнулась она.

— Сейран, не ставь крест на своей свадьбе, пока не увидишь жениха. Дай шанс, может быть тебе снится твоя будущая жизнь.

— Это вряд ли… ответила девушка и закрыла тему.

Женщина с печальными голубыми глазами сидела напротив и испытующе смотрела на него.

— Ферит, мне хотелось бы принести тебе добрые вести и сказать, что всё устаканилось, но на этот раз всё не так. Твой дед лютует, а после твоего побега стало ещё хуже.

— Значит правильно сделал, что ноги унёс. — потирая шею, заключил юноша.

— Зачем я здесь? — спросила Асуман, грея руки о стаканчик с чаем. Ветер с моря, разлохматил её аккуратную укладку, и заставил покраснеть кончик носа. Женщина спрятала его в тёплый шарф и выжидающе посмотрела на Ферита.

— Потому что ты единственный человек из всего этого дурдома, кто ещё сохранят разум. Кому я могу доверять.

— Нет. Не в том смысле, что не доверяю, она начнёт причитать, а мне этот эмоциональный террор сейчас не нужен. Ты просто ей передай, что у меня всё в порядке и своего решения я не изменю.

— И что ты собираешься делать? — грациозно сидя на пластиковом стульчике, спросила она, больше похожая на мраморную старую какой-то царицы даже в такой обстановке.

— Не знаю. Пока не знаю. — задумчиво ответил он, глядя на горизонт. — Что им надо от меня, Асуман? А? Я делал всё как они хотели, они всё равно недовольны. Ферит станет ювелиром, только у меня забыли спросить, хочу ли я. Но я выучился этому. Ферит поедет учиться заграницу, и отправили меня как чемодан без ручки, и это снёс. А теперь они ещё будут решать на ком мне жениться?! — возмущённо спрашивал он, повышая голос. — Я чувствую себя чужим в том доме. Не знаю кто я, для чего живу, куда иду, чего хочу. Всегда они всё решали. Я будто инородное тело в этом мире. Неприкаянная душа, которая не находит себе места. Мне везде не уютно. Я не знаю что мне с этим делать.

— Знаешь, говорят один человек это всего лишь половина целого. Каждому нужна вторая половина, чтобы почувствовать себя целостным. Может быть в этом дело? — сдерживая улыбку, проговорила Асуман.

— Невестка, вот ты нашла половину, это что сделало тебя целостной или счастливой? — Женщина потупила свои голубые глаза и промолчала. — Ты любишь моего брата, я знаю, и он вроде бы тебя любит, но чем-то целым вы так и не стали, уж извини за правду. В этом доме нет ничего целого кроме золотых решеток, из которых нам всем никак не выбраться. Ни одного счастливого человека в этом мавзолее. Ни одного, как ты говоришь, полноценного.

— Твоя правда. — взглянув ему наконец в глаза, ответила женщина. — Но это не значит, что ты повторишь нашу судьбу.

— Если меня женят на той, которую выберут они, повторю. Будь уверена. Пойми меня правильно. Я не отрицаю твою теорию о половинках, я не ставлю под сомнение вопрос о том, нужен брак или нет. Я ставлю под сомнение всю нашу семью. Принципы, по которым она существует. — горячо объяснял Ферит. — Деду так важно, что о нас будут думать другие, что он не замечает, что в семье несчастливы все, в том числе и он сам из-за его же самодурства. И никто из вас не решается пойти против его воли. Почему вы все молчите? Почему?! — недоумевал он. — Поначалу я ещё пытался сопротивляться, но не нашёл поддержки и тоже поплыл по этому течению. Но у всех бывает последняя капля, Асуман. — Моя чаша терпения переполнена. — подставив ладонь ребром к горлу, проговорил он. — Если я когда-то и женюсь, то только на той женщине, которую буду любить.

— Ты говоришь так, будто бы уже есть кандидатка. — оживилась Асуман.

— Нет никакой кандидатки, — нахмурился Ферит. — но я принял решение. Назад дороги нет. Возможно, моё решение дорого мне встанет, но я его принял. И рад, что смог. Хоть за это мне не будет стыдно перед самим собой.

— Может быть именно ты должен нам всем показать, в чём наша ошибка… — задумчиво проговорила женщина, говоря скорее с самой собой в эту секунду.

— Ты знаешь в чем. — утвердительно проговорил Ферит. — Если бы только моему брату хватило смелости покинуть особняк, прихватив с собой свою жену и заняться каким-то другим делом, где дед не был бы ему начальником. Тогда у вас был бы шанс на счастье. Извини за прямолинейность. Я пошёл ва-банк во всём.

— Ты всегда был другой, — с улыбкой сказала женщина. — и сейчас поплыл против течения, не знаешь куда, но плывёшь, а мы все давно сдались. — обречённо признала она. — Только в тебе есть этот огонь.

— Он гаснет, Асуман. Гаснет…

— Ты человек, который в самой тёмной пещере всегда видит свет. Ты был светом в доме. Улыбкой. Может ты должен спасти всех нас.

— Ты на меня особо не рассчитывай, невестка. Я не знаю как себя-то спасти. Я не герой…

Османская империя канула в лету, но некоторые её традиции живут в провинциальных городах Турции и по сей день. Смотрины в хамаме — одна из них. В бане ничего нельзя было скрыть: ни отметин на коже, ни хромоты, которую раньше маскировали каблуками. Сразу становилось понятно какие волосы у девушки, как она сложена. Поэтому свахи и матери женихов ходили в хамам не только помыться. Они искали там невест и всегда успешно. Смотрины в бане были удачным способом разведать обстановку. Где-нибудь в современном городе Стамбула такого безобразия больше не встретишь, но тут, в провинции, эти унизительные традиции всё ещё были сильны.

Эти смотрины из далекого прошлого смешались с традицией банного дня невесты и превратились в унизительную процедуру для девушек. Ничего не скрывалось. Все знали кто и зачем тут. Потенциальную невесту раздевали и осматривали как скот перед покупкой. Советы сестры не помогли. Сейран чувствовала себя униженной, стоя абсолютно нагой перед толпой глазеющих женщин. Она мечтала лишь об одном. Поскорее очутиться дома в своей постели, закрыть глаза и уснуть. Сны стали её спасением от действительности. «А если я больше не увижу его?» — пронеслась мысль в её голове. Это напугало девушку, но сознаться себе в этом было трудно.

Она заметила, как одобрительно кивают эти старые кикиморы, разглядывая её тело и сердце сжалось. «Лучше бы я была уродиной!» — подумала она. В ту же секунду, прикрывшись как могла ладонями, она выбежала из парной. Слёзы текли по щекам, смешиваясь с потом. Она забилась в угол раздевалки и разрыдалась.

Ферит задумчиво смотрел на старенький диван с цветастым постельным бельём от которого странно пахло.

— Брат, я бы оставил тебя у своей бабушки, ну там они будут тебя искать. — виновато развёл руками Абедин. — Об этом месте никто не знает. Я друга попросил снять его. Ни твоё, ни моё имя нигде не всплывёт. Нельзя тебе в отель. Раз уж решился делать ноги, придётся чем-то поступиться.

— Да не переживай, брат. — очнулся от раздумий юноша. — Да, я конечно привык к египетскому шёлку, но сейчас это неважно.

— Тогда чего ты гипнотизируешь этот диван?

— Абедин, ты говорил, что у тебя бабушка видит вещие сны. Она умеет их толковать? — неожиданно спросил молодой человек.

— Я у неё не спрашивал, а что?

— Зачем? — удивился мужчина.

— Надо. — коротко ответил Ферит.

— Ну ладно, я поговорю с ней. — настороженно подглядывая на друга, ответил он.

— Это срочно. — не унимался Ферит. — Постарайся устроить нам с ней встречу завтра.

— Да что происходит?! — воскликнул Абедин.

— Когда я разберусь, ты первым узнаешь. А теперь давай, топай. И будь как кремень. Не вздумай меня сдать. Наш план должен сработать. — провожая его к выходу, говорил брюнет, похлопывая друга по плечу.

— Мне стыдно возвращаться в твой дом.

— На это они и рассчитывают. Если ты не вернёшься, Корханы будут уверены, что ты мне помог и знаешь где я.

— А то они не знают. — состроил гримасу Абедин.

— А ты сделай морду кирпичом и вперёд. — сжав ладонь в кулак, с хитрой улыбкой, наставлял Ферит. — Это твоя миссия, если ты возьмёшься за неё.

— Миссия невыполнима… — ответил мужчина, цитируя любимый фильм и, качая головой, вышел за порог.

Порыв ветра сорвал с веток белоснежные лепестки цветов и закружил их в воздухе. Танцуя, они медленно опускались на землю.

Небо над головой стало проясняться. Из-за облаков показалась Луна. Полная, яркая. Серебряная ночь накрыла сказочную поляну. Девушка огляделась вокруг. Сердце её ощутило сильный толчок, когда вдалеке на тропинке она заметила мужскую фигуру.

— Так всегда будет? Ночь за ночью? — догоняя его по дорожке, спросила Сейран. Парень обернулся и одарил её очаровательной тёплой улыбкой.

— Я надеялся тебя увидеть.

— Я тоже. — честно призналась она, вспоминая как накрываясь одеялом, мечтала оказаться в этом странном мире.

— Ты больше не боишься меня, как когда увидела в первый раз?

— Рад слышать это. — ответил он, чуть наклоняясь, чтобы заглянуть девушке в глаза, чем смутил её. — Не хочешь узнать куда ведёт эта тропинка?

— Если честно, немного страшно.

— Что-то мне подсказывает, что мы в доброй сказке, принцесса. — улыбнувшись проговорил Ферит. Вокруг него чувствовалось какое-то поле уверенности, его позитивное отношение к происходящему с ними было притягивающим, неуловимо привлекательным. — Пошли. Ведь для чего-то мы тут оказались.

Девушка согласно кивнула, и они зашагали вперёд по тропинке.

— Как ты думаешь, где мы? — ловя кончиками пальцев травинки на обочине, спросила она.

— Не знаю… А когда ты не здесь, где ты? — осторожно спросил он.

— Когда ты и это место исчезаете, я просыпаюсь.

— И я. Стало быть это сон?

— Тогда чей? — спросила она. Ферит лишь пожал плечами в ответ.

— Смотри, какая красота и покой! — восхищённо произнёс юноша. Картина действительно была чудесная. Впереди показалось озеро, отражающее серебристый диск луны и звезды. От его краев вверх уходили крутые, одетые густым лесом склоны холмов, тянувшиеся до зубчатой цепи гор вдали, верхушки которых посеребрил лунный свет. На берегу мелькали какие-то огни.

— Интересно, что там. — ускоряя шаг, с любопытством произнёс Ферит. Они спустились по склону холма к озеру и удивились ещё сильнее. Прямо на берегу в окружении десятка факелов стоял шатёр. Его лёгкий белоснежный тюль развевался от малейшего дуновения ветра. Внутри небольшой стол накрытый на две персоны, белые подушки на полу, а у самой кромки воды стояло белое фортепиано. — Это точно сон… Почему пианино стоит посреди этого странного места? — недоумевал он.

— Потому что это странное место. — усмехнувшись, ответила девушка и, обогнав спутника, направилась к инструменту.

— Ты умеешь играть? — спросил Ферит, когда девушка открыла крышку рояля и осторожно провела кончиками пальцев по клавишам.

— Тогда я хочу это услышать.

Музыка вырвалась из фортепиано, словно прозрачная, холодная вода, разливаясь и плескаясь вокруг них, в то время как пальцы девушки взлетали и парили, изгибались и замирали, мелькали в магическом пассаже и молниями метались над клавишами. Никогда прежде она не играла ни для кого эту мелодию. Строгий репетитор, нанятый отцом, требовал от неё исполнения классических произведений, которые в большинстве своем казались Сейран жутко депрессивными, а её душа тянулась к чему-то лёгкому, светлому, журчащему как ручей. К высоким нотам, которые сменяя друг друга, заставляли её сердце порхать словно бабочка на летнем лугу. Подобное вольнодумство каралось в её доме.

Когда мелодия была сыграна до конца, но струны в теле фортепиано ещё дрожали, она услышала за спиной восхищенный голос.

— Боже мой…. Девушка повернула к нему голову и улыбнулась. Музыка мерцала в её зелёных глазах, в её скромной улыбке.

— Теперь видишь, что он тут делает?

— Эта музыка… это… ты… — не находя подходящих слов, бормотал молодой человек.

— Я давно не практиковалась. — краснея, оправдывалась она, зная свои ошибки в исполнении. — Руки не работают так, как они…

Часть 3

Сейран ощущала себя в странной нереальности, когда смотрела на свою семью. Теперь её жизнь была ещё больше похожа на смутный страшный сон, в то время как сны с каждым днём всё больше становились более реальными, чем сама жизнь. Но стоило девушке замечтаться, как огромный сундук с приданым, стоявший в её комнате как гроб, быстро возвращал её на землю. Как бельмо в глазу постоянно и нестерпимо напоминал о том, что всё это реально. Сундук был предметом гордости отца, плодом трудов матери и кладезью страхов для самой девушки.

Увы, новости, дошедшие этим утром до её ушей, были вполне ожидаемыми, но тем не менее неприятными. Сделка состоялась — она продана! В голове Сейран включился таймер с обратным отсчётом. Приговор рано или поздно приведут в исполнение, переведя её из одной темницы в другую. Она скорее всего тоже будет весьма комфортной, Казым не отдал бы дочь кому попало без рода и племени, но ещё более одинокой. Будут ли применять к ней там физические истязания не известно, но вот моральных точно не избежать. Хотя бы потому, что там она останется совсем одна среди чужих людей с нелюбимым человеком. Мать конечно не могла её защитить и в родном доме, но у неё была Суна, которая хотя бы словом или нежными объятиями всегда помогала и поддерживала. Понимала отчасти. Делила с ней одну беду на двоих.

Картина безрадостного будущего пронеслась перед глазами Сейран, словно кинопленка. Помолвка с красной лентой, где она впервые увидит своего будущего мужа, свадьба, на которой скорее всего захочется удавиться, а когда сытые и довольные гости разойдутся по своим домам, она один на один останется с незнакомым ей человеком. Брачная ночь как Эверест всех страхов, после чего она забеременеет и… Так Сейран проследила свою несчастную судьбу до гробовой доски, видя пример собственной матери. Девушка тряхнула головой, сбрасывая с себя пелену этого кошмара, посмотрела на высокое голубое небо и мысленно задалась вопросом, «неужели это конец?»

Блуждая в беспросветных дебрях своих мыслей, она не заметила как оказалась на городском рынке вместе с матерью и сестрой, куда те отправились для покупок к помолвке.

Никогда ещё Сейран не испытывала такого безнадёжного уныния, как теперь. Казалось, что обстоятельства складываются для неё неблагоприятно, что жизнь поставила ей ловушку, из которой невозможно выбраться. Она плелась за матерью и сестрой по рынку и ей казалось до странности жестоким то, что жизнь вокруг неё течёт по-прежнему, глухая к её горю и смятению.

Она разглядывала людей вокруг себя. Казалось будто все они приняли правила игры и вполне счастливы жить по ним. Какое им дело до того, что у неё лихорадочно бьются тревожные мысли в голове, что она жаждет хоть единого слова сочувствия или совета, но не знает, где искать его? Порой она доходила до ужасающей её саму мысли, что лучше было бы ей и вовсе не родится… Отец вставал в её мыслях как грозный колосс, правивший судьбами всех членов семьи, тиранически распоряжавшийся её жизнью, всегда следивший за ней недремлющим, безжалостным взглядом. Хотя сам себя он таковым конечно не считал. Казым вообще был уверен, что дал своим дочерям всё, что должен дать хороший отец. Да, он конечно многое дал девочкам в плане образования. Они знали несколько языков, умели готовить не хуже шеф-повара, вести хозяйство, рисовать, играть на фортепиано, но они не получили самого главного — любви или хотя бы человеческого отношения. Наказать голодом, холодом, лишением свободы или побоями было нормально под крышей их дома. Мир трёх женщин был замкнут. Они практически никуда не ходили.

Вихрь возмущения взметнулся вдруг в душе Сейран с новой силой. Думая о несправедливости такого бесчеловечного угнетения, такого лишения свободы, она всё отчаяннее жаждала её. «Отойти прямо сейчас на шаг назад от них, затеряться в толпе, затеряться в городе, затеряться в мире…» — вспыхнули мысли в её голове. «Хватит ли смелости? Нет… смелость осталась лишь во снах… с ним…» — созналась себе Сейран и поплелась дальше за матерью и сестрой…

Пожилая женщина в ярком цветастом платке испытующе смотрела на него исподлобья.

— Если вы пришли надо мной посмеяться, то не стоит и начинать. — строгим голосом предупредила она.

— И в мыслях не было, госпожа. Тем более смеяться над бабушкой моего лучшего друга. Я конечно человек довольно циничный, но не сейчас. — используя самую очаровательную улыбку из своего арсенала, сказал Ферит. — Мне снятся странные сны. Таких никогда не было в моей жизни, и я не знаю, что мне об этом думать.

Меж звёзд и тьмы

Содержание

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5

Часть 6

Часть 7

Часть 8

Комментарии (0)