Чара оказывается в Подземелье случайно, оступившись у края ведущей в него расщелины. Азриэль прибегает на крики о помощи и, лишь немного поколебавшись, приводит подмогу. Теряя сознание от боли и усталости, Чара думает, что все монстры вокруг — это сон, но, когда Чара просыпается, у кровати дремлет Азриэль.

Монстры намного добрее, чем утверждали книжки из человеческих библиотек, а Ториэль, Асгор и Азриэль — куда лучшая семья, чем та, что осталась в городке у подножия горы. Асгор и Ториэль легко заменяют Чаре блудного отца и пьющую мать, а Азриэль становится для Чары не только братом, но и лучшим — первым — в жизни другом. Всё это кажется чрезмерным, незаслуженным, но Чара не смеет отвергать добро тех, кого искренне любит.

Магический барьер преграждает путь на поверхность, но Чаре вечность, проведённая под землёй, кажется малой платой за внезапное счастье.

Асгор отрывается от игры с детьми, чтобы поприветствовать Доктора Гастера, лучшего учёного Подземелья. Они ещё даже не разорвали рукопожатия, а скелет уже с улыбкой отмечает, какие замечательные у короля дети. Асгор, чуть не светясь от гордости, говорит, что в них — все надежды и мечты королевства.

От этих слов Азриэлю становится немного страшно — на нём ведь такая большая ответственность! — но ещё больше он радуется оказанному доверию. Рядом с ним Чара молчаливо мнётся на месте и не глядя берёт его за ладонь, сжимает её крепко-крепко. Азриэль вздрагивает, косится на Чару, а затем крепко сжимает ладонь в ответ. Чара благодарно улыбается.

После этого Чара начинает часами сидеть в библиотеке. Азриэль порой беззлобно на это жалуется, но раз за разом составляет Чаре компанию.

Они случайно добавляют лютики в пирог, который пекут для отца. Азриэль сидит у кровати отца, боясь отойти, словно его отсутствие усугубит состояние Асгора. Ему настолько больно, тошно, стыдно за допущенную ошибку, что он не сразу осознаёт, что за звук он слышит сквозь собственные мысли. Когда же к нему приходит осознание, его прошибает холодный пот. Это смех. Он оборачивается к двери в спальню и видит Чару. На лице Чары широкая улыбка, из груди вырывается тихое, жутковатое хихиканье.

Поймав на себе взгляд брата, Чара спешно покидает комнату, игнорируя его оклик, срывается на бег в коридоре, почти вваливается к себе в комнату и быстро закрывает дверь, заперев её и подперев спиной для верности. Чара медленно оседает на пол и, наконец, срывается: по комнате разносится истеричный хохот. Звук не стихает даже тогда, когда по бледным щекам начинают сбегать слёзы.

Последняя деталь плана только что встала на своё место.

Найти нужные цветы оказывается слишком просто. Жжение на языке становится невыносимым почти сразу, и Чара останавливается на секунду, тяжело дышит. В голове пробегают сотни мыслей сразу. Хочется выплюнуть мерзкую, травянистую кашицу, хочется побежать к маме, обнять её и, плача, признаться во всём. Затем на ум приходит лишь одна фраза: «За надежды и мечты!» — и Чара заставляет себя сглотнуть, торопливо запихивает в рот ещё пригоршню ярких цветов.

Яд действует быстро, намного быстрее, чем ожидалось, и Чаре кажется, что плану суждено провалиться: пойти отыскать Азриэля самостоятельно просто не получится. Слёзы обиды присоединяются к слёзам боли. К счастью, Азриэль находит Чару сам. Он напуган и растерян, но даже он, наивный и верящий в лучшее Азриэль, быстро связывает оборванные стебли цветов с состоянием Чары. Впрочем, когда он слышит последнее желание Чары, он соглашается сразу.

Человеческая душа легко сплетается с душой монстра. Всё снова идёт по плану.

План даёт надлом, когда Азриэль отказывается убить несколько людей — всего лишь шесть людей! — чтобы освободить всё королевство. Решимость Чары сильна, и Чара борется с Азриэлем за контроль. Всего лишь шесть человеческих душ — и жертва Чары будет не напрасна! Это же так легко! Даже не надо искать жертву: люди нападают на Азриэля сами, и надо только ударить в ответ..! Азриэль задаёт лишь один вопрос: «В этом ли надежды и мечты королевства?» — и решимость Чары даёт слабину. Этого достаточно, чтобы Азриэль смог мирно отступить.

План обращается в пыль так же, как Азриэль рассыпается пылью в тронном зале, прямо на глазах у их родителей. Две души, алая и белая, разлетаются на мелкие осколки почти одновременно, словно верные друг другу в смерти так же, как они были верны друг другу в жизни.

Азриэлю холодно. Вокруг тепло, откуда-то сверху его, кажется, что-то греет, но внутри ему холодно. Он открывает глаза и обнаруживает себя в тронном зале; сверху его согревают лучи проникающего в помещение света, а вокруг, на уровне глаз, от стены до стены морем золота раскинулись цветы. Что-то в этой картине кажется неправильным, и Азриэль думает потереть глаза, чтобы убедиться, что всё вокруг реально, но руки его не слушаются. Он изворачивается всем телом, пытаясь себя разглядеть, но вместо себя — такого, каким он себя помнит, — он видит гибкий стебель цветка. От осознания того, что произошло, его пробирает дрожь, но он не позволяет себе паниковать.

Разобраться в своих мыслях оказывается непросто, но одна из наводняющих его сознание идей всё же оказывается дельной. Его родители точно будут знать, что делать! Нужно лишь их найти.

Только сейчас он осознаёт, что во дворце слишком тихо. Азриэль ищет кого-нибудь, но вокруг не души. Он движется из зала в зал, из комнаты в комнату, пока он всё же не находит души. В шести колбах, покачиваясь, висят человеческие души. Сами по себе. Без своих хозяев. Азриэль пытается придумать этому объяснение, хоть какое-нибудь объяснение, кроме того, которое напрашивается само собой, но не может.

Он слышит вдалеке знакомый голос и направляется на звук, стараясь не думать о том, что только что увидел. Он возвращается в тронный зал, где находит Асгора, который поливает растущие повсюду цветы. Азриэль застывает в углу зала, молча созерцая эту картину. Отец выглядит так спокойно, будто бы в соседнем зале и не хранится свидетельство отобранных насильно жизней. Будто бы на его руках нету чужой крови. «В этом твои надежды и мечты?!» кричит Азриэль, не сдержавшись. Когда Асгор оборачивается, его уже нет в зале.

Азриэль надолго прячется ото всех. Он думает о том, как ему холодно внутри. Он думает о том, что жертва Чары была напрасной. Он думает о том, как внезапно разрушился его мир. Он думает о том, что мир, похоже, работает совсем не по тем законам, которые он знал с детства.

Сражаться за надежды и мечты тех, кого любишь? Смешно! Особенно, если ты не помнишь, как это, любить.

Убей или будешь убит! На этом построен мир.

Чара просыпается резко. Ощущение такое, будто что-то резко ударило под дых. Вокруг темно и холодно, и лишь что-то тянет, притягивает осколки души, осторожно, словно спрашивая разрешение. Чара мысленно соглашается… с чем?

Душа наполняется теплом — своим или чужим? — и мир предстаёт взгляду сначала неясными пятнами, мутными красками, но постепенно обретает чёткость. Словно сквозь вату Чара слышит звонкий голосок, в размытых образах узнаёт цветок. Разумный цветок? Мысль не задерживается надолго. Цветок исчезает: его прогоняет… мама. Только попытавшись броситься ей в обьятья, Чара вспоминает свою смерть. Это чужое тело, и душа чужая… почти.

Воспоминания наваливаются все сразу. Очень больно, хочется рвать и метать, хочется уничтожить всё вокруг, чтобы ничто не напоминало о прошлом.

Успокоение приходит внезапно, будто невидимая рука утирает слёзы души. Фриск — ребёнок, с которым они теперь связаны воедино, — как оказалось, слышит Чару, слышит всё, о чём плачет последний осколок некогда сильной души. И Фриск, кажется, понимает всё, будто читая между строк, и словно протягивает Чаре руку помощи. Чара, скрепя сердце, принимает этот щедрый подарок — шанс что-то изменить, пусть не в прошлом, но в будущем.

Они идут вперёд вместе: Фриск, Чара и тот странный цветок, который следует за ними тенью, и этот цветок, кажется, знает что-то им неизвестное, но очень важное.

Им снова и снова сто пять.

Чара раз за разом помогает Фриск пробираться через Подземелье. Они поворачивают свои решения и так, и эдак, но каждый раз, кажется, чего-то не хватает, и освобождение не приходит. Это похоже на попытку раз за разом собрать паззл, в котором каждый раз остаётся недостающим один кусочек.

Что они делают не так? С каждым разом эта мысль всё больнее бьёт по сознанию, и однажды, не выдержав, Чара отбирает контроль у Фриск. В этот раз по всему Подземелью разносится пыль. Чара тянет их общее тело вперёд, игнорируя все протесты, просьбы, мольбы. Кажется, в этот раз их боится даже Цветочек, этот ехидный цветок. От этой мысли, почему-то, становится только более тошно.

Когда они входят в залитый светом коридор, Фриск молчит. Фриск молчит, когда они умирают раз за разом, пытаясь убить Санса. Только перед очередной попыткой — может быть десятой, а может и пятидесятой — Фриск спрашивает тихо-тихо: «Тогда… когда всё только начиналось… какие были твои надежды и мечты?» Всего одна фраза — и Фриск больше не вмешивается, но эти слова пиявкой застревают в сознании Чары, всё больше и больше изматывая изнутри.

Когда Санс предлагает перемирие, Чара соглашается, почти не раздумывая, и даже почти радуется, когда тело пронзают кости. Это похоже на надругательство над самой идеей помилования, но Чара не злится, просто не может. Когда встаёт выбор, продолжить эту жизнь или начать заново, выбор даётся Чаре легко.

«За надежды и мечты!» говорит Чара, чувствуя, как накатывает знакомое ощущение невесомости, а затем на сознание накатывает темнота, но Чаре кажется, что в последний момент Фриск успевает улыбнуться.

Им в последний раз сто пять.

Когда Цветочек показывает своё настоящее лицо, Чаре кажется, что всё это дурной сон, но его имя — настоящее имя — вырывается наружу почти непроизвольно. Фриск молча кивает. Фриск не знает всех подробностей того, что произошло многие годы назад, и, скорее всего, не узнает их никогда, но Чаре кажется, что они друг друга поняли, и когда Чара спрашивает: «За надежды и мечты?» Фриск опять молчаливо кивает.

Они спасают Азриэля вместе.

Кусочки паззла, наконец-то, складываются воедино. Монстры свободны. Друзья спасены. Все, кроме одного.

Они находят Азриэля у тех самых цветов, которые спасли жизнь Фриск. Чаре хочется крепко обнять брата, хочется смеяться и кричать. Чару распирает от радости: они победили, они спасли всех, они оправдали возложенные на них надежды.

Эта радость выдерживает, даже когда Азриэль пытается уйти от разговора.

Эта радость выдерживает, даже когда Азриэль отказывается вернуться на поверхность.

Эта радость покрывается трещинами, когда Чара слышит своё имя.

Эта радость рушится, когда Азриэль говорит, как непохожи Чара и Фриск.

«Может быть… На самом деле… Чара далеко не лучший человек».

Чаре кажется, что с этими словами рассыпаются прахом все их надежды и мечты.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/4217337

Часть 1

TheGrinningKitten

Ария Чистых Небес

Все окружающие верят, что провалившийся в Подземелье ребёнок — их шанс на спасение. Чара изо всех сил пытается оправдать их надежды.

Undertale

Чара

Азриэль Дримурр

Чара, Азриэль, Фриск; упоминаются Асгор, Ториэль, Санс

Надежды и мечты

ru-nadejdy-i-mechty-thegrinningkitten-beta-ariya-chistyh-nebes

Надежды и мечты

Комментарии (0)