Ему срочно нужна была горелка

. Любой источник огня больше зажигалки. На кухне было слишком много народа, так как сегодня была очередь Зонта готовить еду, а в целях безопасности за ним всегда присматривали Данте и Феликс, попутно болтая о всякой неинтересной ерунде. Гораздо более 

 было то, что сейчас у него в руках. Таблетки аспирина! Целая кладезь развлечений! Надо лишь найти горелку — и дело в шляпе, дымовуха в домашних условиях готова будет на раз-два.

Вару пробежал мимо кабинета Куромаку и остановился как вкопанный. Бинго! Все обитатели дома давно знали, что в кабинете у трефового короля творилось порой что-то очень громкое и непонятное, но никто и никогда не заходил туда, ибо нарваться на его гнев было сродне самоубийству. Поэтому никто и не знал, что на его столе устроилась целая мини-лаборатория, с кучей всяких колбочек в штативах, пробирок и трубочек. Но всё это мало интересовало Вару, его взгляд был прикован к заветной вещица, что стояла на столе. Великолепная маленькая спиртовка, как раз то, что нужно для завершения его гениального трюка.

В кабинете было тихо. Видимо, Куромаку, скорее всего, вышел куда-то, может, за чаем, или размяться, или, кто знает, покурить. Это всё значило, что действовать надо быстро, так как трефовый король свой кабинет надолго не покидает, скоро вернётся. Вару в три прыжка достиг стола и схватил коробок спичек, зажёг фитиль и достал из кармана упаковку таблеток.

Нет, ну он же не дурак, чтобы голыми руками держать таблетку над огнём, в кабинете Куромаку обязан же быть какой-нибудь пинцет. Хоть что-нибудь…

Вару порыскал глазами по столу, обернулся…мгновенно покрылся холодным потом, встретившись взглядом с только что вошедшим Куромаку, державшим в руке телефон.

— Какого дьявола ты забыл в моём кабинете? — свирепо спросил трефовый, быстро приближаясь к пиковому вальту с намерением треснуть того по кудрявой башке, но тот вдруг отшатнулся.

Послышался звон разбитого стекла, Вару затряс обожжённой рукой, а Куромаку, изрыгая из себя тонну матов, помчался к шторе, резко сдёрнул её и начал тушить горящий спирт, который разлился по всему столу. На пол полетел целый штатив с пробирками, в которых была непонятная жидкость, лишь усугубляя ситуацию: теперь на полу повсюду валялись осколки.

Вару выскользнул из комнаты и со всего размаху врезался в Пика, который прибежал на шум. Из-за его спины выглядывали встревоженные Феликс и Данте.

— Что произошло? — пропищал Зонтик, пытаясь разглядеть из-за спин своих братьев произошедшее.

Куромаку наконец справился с бушующим пламенем и медленно развернулся, вперив взгляд в Вару, которого за шкирку свитера держал Пик:

— Ты, безмозглый кусок дерьма, ты хоть понимаешь, что ты только что уничтожил практически полностью моё рабочее место?! Я работаю днями чтобы содержать вас всех, и это твоя благодарность?! — Куромаку был не на шутку взбешён, ещё ни разу никто из парней не видел его 

Вару закатил глаза и промолчал, а затем, быстро ударив Пика локтём в район солнечного сплетения, пробился сквозь остальных и усвистал наверх по лестнице к себе в комнату, напоследок крикнув:

— Ты там меф что-ли варишь? Поделись, а, курилка!

Куромаку злобно посмотрел вслед Вару, а затем перевёл взгляд на Пика, презрительно поджав губы:

— Неужели ты не можешь с ним нормально поговорить? Это уже пятый раз на неделе, когда он вытворяет подобное, а ведь сегодня только среда. Это уже всех достало.

Зонтик робко кивнул головой, подтверждая слова своего короля. Пик злобно молчал, его уже до чёртиков задолбали выговоры от Куромаку. Хотелось вмазать по его очкастой роже, да вот только он прав. Всех уже достало поведение его валета. Всех, а больше всего именно его. Потому что все кому не лень попрекали именно его в том, что Вару себя ведёт просто отвратительнейшим образом.

Вару сидел на кровати и рассматривал свою обожжённую руку. Он где-то минут десять держал её под холодной водой, боль на время утихла, однако сейчас снова вернулась. На коже взбухли волдыри и Вару находил забавным трогать их, на ощупь они были как маленькие надувные шарики. Однако просто сидел он так не особо долго.

Вскоре послышались тяжёлые шаги по лестнице, а затем дверь резко распахнулась, впечатываясь в стену. В комнату залетел Пик, от его фигуры веяло угрозой. Вару даже не успел соскочить с кровати, его уже взяли за свитер и грубо встряхнули.

— Ты думаешь, это пиздец как смешно? — прорычал пиковый король, — Мне все бля кому не лень высказывают за тебя! Я тебе что, мамочка, чтобы за тебя отчитываться и перед всеми извиняться?

— Ну почему же мамочка, папочка больше подходит…

Фраза Вару была словно масло в огонь, Пик окончательно закипел и швырнул Вару куда-то на пол, тот упал как мешок с песком, неудачно подвернул под себя раненую недавно руку и вскрикнул от боли. Вскочил на ноги и попытался ударить Пика.

Пиковый король словно слетел с катушек, накинулся на Вару и ударил его кулаком в лицо, аж заболели костяшки пальцев. Послышался хруст и спиральные очки Вару деформировались, сломанные упали на пол. Пару осколков впились в щёку. Валет хрипло засмеялся, чувствуя во рту металлический привкус крови:

— Как девчонка ударил, ей-богу!

В следующий момент его швырнули в стену, головой он ударился о полку и на пару секунд потерял ориентацию в пространстве, а затем снова в лицо прилетел кулак, затем ещё один прямо под дых. Вару резко согнулся, дыхание сбилось. Пик схватил его за рукав и резко потянул на себя, от напряжения ткань не выдержала и порвалась, обнажив кожу руки, вдоль и поперёк исчерченую свежими и почти зажившими царапинами. Вару снова оказался на полу, корчась от боли в рёбрах и животе, Пик бил сильно и метко прямо по животу. Пикового валета затошнило, он исступленно закричал, затем замолк. Закрыл лицо руками и тихо скулил.

Послышались голоса и быстрые шаги, затем в комнату вбежали Куромаку, Данте, вероятно, кто-то ещё, они все оттащили Пика от валявшегося в позе эмбриона на полу Вару. Поднялась невероятная суматоха, но Вару было без разницы, что творится.

— Оставь его в покое уже, ему хватит! — крикнул Куромаку, держа Пика, который тяжело дышал и яростно смотрел на Вару, валяющегося на полу.

Через пару минут стало тихо, все покинули комнату. Вару лежал на полу, тихо постанывал, размазывая по лицу руками слёзы, сопли и кровь. Было очень больно. Болела обожжённая рука, болел живот, болело лицо. Вару слегка приподнялся на локте, рядом лежало смятое одеяло, он подцепил его пальцами и подтянул к себе, уткнулся в него лицом и тихо заплакал. От слёз сильно жглись раны от осколков.

Часть 1

Потерянная_тень

Куромаку злобно посмотрел вслед Вару, а затем перевёл взгляд на Пика, презрительно поджав губы:
— Неужели ты не можешь с ним нормально поговорить? Это уже пятый раз на неделе, когда он вытворяет подобное, а ведь сегодня только среда. Это уже всех достало!

13 Карт

Вару

Пиковый Король

Феликс

Куромаку

Надоело

Клоны обедали в напряжённом молчании. Никто не поднимал глаз от своих тарелок, стараясь не смотреть ни на мрачного как туча Пика, ни на раздражённого Куромаку, который до сих пор не смирился с потерей имущества. И уж тем более сидящие за столом парни избегали смотреть на пустеющее место пикового валета. У всех было неспокойно на душе, один лишь Габриэль, похоже, не до конца осознавал то, что произошло, но, переняв общее настроение, быстро орудовал вилкой и помалкивал.

— Мне кажется, это было слишком жестоко… — раздался голос Зонта, но он тут же осёкся, когда Пик швырнул на него взгляд, полный ненависти.

— Заткни свою пасть! — рявкнул Пик, вскакивая из-за стола и стремительно направляясь к выходу.

— По-моему, Зонт, ты слишком его жалеешь, учитывая, что ты всегда был его главной мишенью. — резонно заметил Куромаку, не переставая что-то печатать в телефоне.

Зонтик и сам не знал, почему его так волновало состояние своего главного врага. Не то что бы ему было жалко Вару, более того, вчера он почувствовал даже какое-то облегчение от того, что Вару больше не будет приставать к нему со своими жестокими шутками. Но всё же, это было так неправильно.

— Теперь можно наконец расслабиться, ведь ты в ближайшее время не найдёшь какую-нибудь булавку в ботинке, или не опоздаешь на важную встречу, пока отмываешься от тухлых яиц, которые свалились тебе на голову. — Ромео сморщил нос, видимо, вспоминая, как одно свидание с прекрасной юной дамой сорвалось из-за очередной проделки Вару.

Больше никто из присутствующих не посчитал нужным прокомментировать произошедшую ситуацию, поэтому обед прошёл в тишине. Собственно, как и остаток дня.

Из сна Вару вырвал громкий звук захлопнувшейся двери. Планировка дома была такова, что комнаты вальтов и королей находились буквально напротив друг друга, поэтому пиковый валет имел удовольствие слышать почти все громкие звуки, которые доносились из комнаты его короля. На этот раз тот грузно поднялся по лестнице и так сильно хлопнул дверью за собой, что кажется, словно осыпалась штукатурка.

Реальность встретила Вару не только громкими и неприятными звуками. Единственная мысль, что металась в голове Вару сейчас, была мысль о том, 

 же сильно болели рёбра. Дыхание давалось с трудом, а целое испытание сегодня ночью заключалось в том, чтобы просто переползти с холодного пола на кровать и забыться беспокойным сном. Других мыслей в голове не было, как ни старался валет собрать их воедино, они все расползались от него в неприметные щели, словно кучка тараканов, прячущихся от яркого света. Вару медленно попытался вытянуться, буквально по одному микродвижению в минуту, стараясь не шевелиться слишком резко — в противном случае всё тело пронизала резкая боль, высекая из глаз слёзы. Спустя пару мучительных мгновений он наконец смог выпрямить затёкшие ноги и, медленно закатав свитер, принялся осматривать себя. Тело словно стало одним единым синяком, засохшая кровь дополняла унылую картину. Всё болело настолько сильно, Вару подозревал, что у него, возможно, даже могла быть трещина в каком-нибудь из рёбер. Обычно после взбучек от Пика было не настолько больно.

Из глаз сами собой в который раз потекли слёзы. Он же ничего такого не сделал, за что они так с ним поступили?

Вару пролежал ещё какое-то неопределенное количество времени, стараясь особо не шевелиться, наблюдая, как постепенно темнеет в комнате. Очередной день подходит к концу, солнце уже давно зашло за многоэтажки. У Вару заурчало в животе, и он с недовольством вспомнил, что ел последний раз где-то вчера утром. Появилась хоть какая-то мотивация, чтобы перестать лежать пластом на кровати и хотя бы попытаться встать. Вару медленно приподнялся на локтях, морщась и стискивая зубы от болезненных ощущений. Вставать получалось с трудом, но всё же спустя несколько попыток он, цепляясь за прикроватную тумбочку, смог сесть на кровати, тихо матерясь.От перемены положения резко затошнило, потребовалось минуты две, чтобы перестало мутить.

«Так дело не пойдёт… — Вару огляделся по сторонам, пытаясь что-то вспомнить. — Неплохо было бы найти обезбол, иначе я здесь коньки отброшу от боли».

Все мысли про голод резко исчезли, так как когда тебя выворачивает от боли, последнее, что хочется — пойти поесть. Сейчас все мысли вальта были направлены на попытки вспомнить, куда он зашвырнул таблетки на этот раз. Но он никак не мог вспомнить. Рукой он нащупал в кармане брюк что-то твёрдое и извлёк наружу. В полутьме он едва различил ту самую злополучную упаковку аспирина. Жаль, что так и не получилось сделать величайший в его жизни розыгрыш. Жаль.

Не то чтобы Феликса особо сильно волновало, что произошло с Вару (он это заслужил(?)), но всё же на душе было как-то неспокойно, всё-таки пиковый валет был их братом, хоть и прибить его хотелось регулярно и по нескольку раз в день. Зонтик тоже поделился с Феликсом о том, что несмотря на то, что Вару постоянно издевался над ним, Пик поступил очень жестоко, даже по отношению к такому человеку, как пятый.

Феликса напрягало так же то, что доме стало как-то до неприличия тихо, после случившегося вчера, поэтому четвёртый и шестой, хоть и не совсем охотно, решили сходить проведать Вару, быть может, тот нуждается в помощи. Хотя скорее всего их с большой вероятностью могут послать на три буквы, но всё же, а вдруг? Феликс и Зонт вышли из гостиной комнаты, где они сидели на диванчике и медленно поплелись в сторону лестницы, ведущей в комнаты Пиковых. Феликс сам не до конца мог поверить, что хочет каким-то образом помочь главной занозе в заднице всех обитателей дома, но всё же раз уже решился, то доведёт дело до конца.

Медленно поднявшись по скрипучим ступеням, он остановился у двери, на которой висела грозная табличка, спёртая самим Вару с какого-то электрощитка с всеми известной надписью с угрожающим черепом и молнией. Зонтик медленно поднялся следом, его решимость угасла еще в начале лестницы и теперь он просто стоял позади Феликса, сверля глазами пол под ногами.

«И зачем я этим занимаюсь? –в сотый раз подумал Феликс, припоминая, что сам он тоже порой становился объектом выходок Пятого клона, — Загадка…»

Выдохнув, Феликс наконец перестал переминаться с ноги на ногу под дверью и постучал в неё. Прислушался, но никакого ответа не последовало.

— Эй, Вару? — Феликс дёрнул ручку, дверь поддалась и отворилась.

Зонтик вздрогнул, словно ожидал, что сейчас прямо из-за двери ему в лицо в который раз прилетит какой-нибудь предмет или пакетик с краской, но ничего такого не произошло.

В полумраке комнаты четвёртый заметил силуэт, сидящий за кровати.

Вару даже не повернулся в сторону пришедших, приоткрыл пересохшие губы и хрипло поинтересовался у них:

— Ну… Хотели поинтересоваться, как ты себя чувствуешь?

— А вас это ебёт? Или это делает ваша совесть?

Феликс раздражённо закатил глаза. Если у этого придурка есть силы язвить, значит, всё с ним более чем в порядке.

— Пошёл ты, хотели лишь узнать, не откинулся ли ты тут, а ты, я смотрю, чувствуешь себя лучше всех! Был бы благодарен, что не всем в этом доме на тебя насрать, — Феликс развернулся и ушёл, хлопнув дверью. Зонтик робко посмотрел на Феликса, но тот лишь покачал головой, сказав, что это бесполезно, и начал спускаться по лестнице.

Вару проводил их взглядом, кусая внутреннюю поверхность щеки до крови. Нет. Он не чувствовал себя лучше всех. Нет.

Часть 2

— Ничего особенного в этом нет, однако заболевание достаточно, как бы это сказать, экзотично. Точнее, набор симптомов, которые собрал в себе этот молодой человек… — Пожилой врач понизил голос, опасаясь, что сидящий за дверью парень, ждущий вынесения приговора, мог как-то услышать их и без того тихий разговор. — Нонсенс!

Вару сидел на стуле, носком кроссовка бездумно водя по полу. В голове не было ни единой мысли, он просто сидел и смиренно ждал, пока этот смешной и пузатый доктор, напоминающий самовар, наконец выйдет из своей каморки и скажет, что делать дальше.

Походы к психиатру с не такого давнего времени стали для Вару обыденностью. Хоть и особо желания ходить сюда он не испытывал, но за ним уже поставили диспансерное наблюдение в лице «мудака» с носом-крючком, поэтому особого выбора у него не было, либо он ходит, либо его насильно привозят в психушку и тогда он даже не будет иметь возможность даже в туалет сходить в одиночестве, приставят какую-нибудь бабку-медсестру следить за ним и плакала его относительно спокойная жизнь.

В какой момент его жизнь пошла под откос? Он и сам порой не мог вспомнить, казалось, вот он живёт как обычно, а вот уже брёдет почти по трассе, шаркая ногами и спотыкаясь о неровности покрытия дороги, что-то бормочет себе под нос, а вот уже в следующее мгновение стоит, еле как держась одной рукой за перила моста, а под ногами у него бушует тёмная вода, так и манящая его спрыгнуть. Собственно, в таком состоянии его и нашёл вызванный случайным наблюдателем патруль полиции.

После этого его как раз и познакомили с врачом, Леонидом (гнидой, как про себя его прозвал Вару), который, собственно, и прояснил ему ситуацию, после почти двухчасового разговора.

— Амбитендность, амбивалентность эмоциональной сферы*, всё это приправлено суицидальными наклонностями… — Вару, если честно, почти ничего не понимал в том, что лопочет этот самовар, но молча сидел, скрестив руки на груди.

Его пригласили в кабинет на разговор, Вару тяжело плюхнулся на уже знакомое креслице с выцвевшей от времени тканью, знакомое и ненавистное.

Теперь уже почти каждую ночь он просыпался в ледяном поту, долго приходило осознание того, где он находится, а порой и кто он. Всматриваясь во тьму комнаты, мучаясь от воспоминаний о заточении в карточном мире, он комкал в руках одеяло, царапал свои руки ногтями, не контролируя свои действия. Горло болезненно скручивал спазм, а щёки мокли дальше. Затем приходила очередь подушки, к утру она становилась влажной и солёной. Из зловещей темени комнаты на него порой словно смотрели пара глаз, от взгляда которых волосы вставали дыбом, а сердце начинало биться так часто, грозя проломить грудную клетку. Так и проходила ночь, глаза Вару на утро были красные и воспалённые, а голова пухла от непрошенных мыслей.

–…возможна продуктивная симптоматика в форме галюцинаций, чаще всего визуальных — продолжал перечислять «самоварчик», каждое слово было как очередной гвоздь в гроб самомнения Вару.

С кем-нибудь хотелось поделиться своей проблемой, хоть бы на пару минут почувствовать себя не таким одиноким, услышать слова ободрения, утешения, хоть что-нибудь.

«Почему же он не понимает меня?» — в отчаянии подумал Вару, скривив недовольную гримасу, наблюдая за улепётывающим от него Зонтиком, с головы до ног покрытый неприятной и склизской субстанцией, которую собственноручно только что Вару опрокинул из ведра на голову брата. Каждое действие было криком, мольбой о помощи, однако никто, никто из его братьев не слышал его стенаний, его беззвучного крика, разбивающегося о стену равнодушия.

Ему хотелось плакать, биться в истерике, разбивая о пол кулаки до крови, просто кричать, доходя до невообразимых для его горла децибел. Но на лице его красовалась ехидная улыбка, когда, в очередной раз, он выслушивал нотации от своих братьев, в который раз пытающихся донести до него, что его поведение было максимально ублюдское. Зонтик всхлипывал и жался к своему королю, пытаясь оттереть незагрязнённым участком своего шарфа слизь с лица.

Конечно, никому из своего немногочисленного окружения он ничего не говорил о том, что каждый раз покидая дом он не отправляется как обычно слоняться бездумно по городу, а ходит к психиатру, рассказывая в очередной раз о том, что случилось с ним за прошедшее время. Не хватало, чтобы его называли шизиком или дебилом.

Порезы на руках было оставлять очень опасно, гнида был слишком дотошным и от его цепкого взгляда нельзя было ничего скрыть, как в один из сеансов он обратил внимание на искусанные до мяса губы, Вару пришлось долго рассказывать Леониду, что это всё из-за того, что он попал в метель и у него просто очень сильно обветрились губы. После этого случая он начал мучать свою внутреннюю поверхность щёк, кусая их до крови так часто, что уже порой и не замечая, как во рту появляется знакомый соленоватый привкус. Вспоминал он о своём истязании только тогда, когда ел что-то, обильно приправленное специями. Или когда пил таблетки.

Рецептурный бланк был серым и скучным, точно таким же как и грязный пол под подошвой его кроссовок. Вару рассматривал разводы грязи так, словно это было самое увлекательное зрелище в его жизни. В какой-то момент он словно увидел очертания глаз среди хаотичных узоров подтёков грязи, на спине выступил холодный пот и валет поспешил отвлечься на что-то другое, вперив свой взгляд на витрину, полную различных цветных упаковок.

Наконец, подошла очередь Вару и он подошёл к окошку, воровато оглядевшись и убедившись, что в аптеке остались лишь они одни, сунул слегка помятый листочек с рецептом фармацевту. Девушка по ту сторону стекла окинула Вару равнодушным взглядом и процедив скупое «подождите минутку…», скрылась между рядов небольших шкафчиков, полных различными препаратами.

Таблетки были уж очень горькие и после начала приёма побочным эффектом стала вечно раскалывающаяся голова и периодическая потеря ориентации в пространстве (от того, что Вару постоянно заваливался на стенки, остальные клоны даже хотели провести с ним беседу на тему вреда алкоголя). Вару бесился и оправдывал себя этими фактами, в очередной раз пропуская приём лекарства, ложно обещая себе, что в следующий раз обязательно примет их. Конечно, врачу он отчитается без зазрения совести, что он точно принимает назначенные им таблетки и уж точно не пропускает ни одного приёма. А под синим свитером тем временем всё чаще появлялись новые и новые порезы.

Иногда он перебарщивал и приходилось красться через весь дом на цыпочках почти до той части дома, где жила бубновая масть, аптечка, к сожалению, хранилась только там. Постепенно Вару стало неудобно так часто пользоваться услугами их домашнего медпункта, поэтому вскоре в его комнате появился целый склад собственных бинтов, бутылёк перекиси водорода, обезболивающего и прочего хлама, что мог предотвратить последствия действий пикового валета. Шипя от боли и стискивая зубы до скрипа он заливал свои искалеченные предплечья из бутылька перекисью водорода, наблюдая, как масса начинает шипеть почти как он сам и пениться.

Иронично, что в его воспалённом мозгу были до сих пор мысли о том, что заражение крови это не шутки и очень опасно.

Порой, у него словно случались моменты озарения и мир будто снова приобретал краски, Вару в такие моменты думал, что наконец его затяжная депрессия (?) прошла. Обитатели дома с удивлением подмечали, что шуточки и проделки пятого становились реже и как бы сказать, мягче что-ли? Уж гораздо приятнее (если в данных ситуациях можно вообще применить такое слово) просто споткнуться о какую-нибудь натянутую посреди коридора леску, чем получить в лицо привязанным килограмовым мешком, наполненным мукой или песком, споткнувшись о ту же леску в коридоре и активировав причудливый механизм, что порождали больные фантазии Вару.

Но стадии ремиссии постепенно становились всё короче, сказывалось, видимо, нерегулярное потребление таблеток и прочие сопутствующие факторы. К примеру, его король был достаточно скуп на поучающие речи и предпочитал доносить информацию методом кнута. Вару регулярно получал от Пика по своей кудрявой башке затрещины и подзатыльники, слабо действующие на него, приходилось объяснять более жёстким методом. После такого выходки становились всё изощрённее, Вару как мог выплёскивал эмоции через свои гениальные изобретения очередного механизма, подкладывания сырой рыбы в какую-нибудь забытую коробку с обувью в комнате Ромео и тому подобные проделки.

«Обратите внимание, пожалуйста, помогите…»

— Чё надо? — Вару очень удивился, услышав, что его голос стал хриплый и тихим, совсем как у Леонида-гниды. Язык с трудом ворочался в пересохшем рту.

— Ну… Хотели поинтересоваться, как ты себя чувствуешь?

Стоит, переминается с ноги на ногу за спиной Феликса Зонт, не решаясь посмотреть в глаза, противно.

— А вас это ебёт? Или это делает ваша совесть? — пиковый валет глумливо ухмыльнулся, откашливая скопившуюся где-то глубоко в горле вязкую слизь.

Феликс разразился утомительной тирадой о благодарности и так далее, вещах, которые словно не были знакомы Вару. Напоследок червовый валет хлопнул дверью и Вару с досадой заметил, что дверь такими темпами скоро вообще сломается и ему придётся её либо чинить, либо заменять.

Было очень тоскливо и в груди поселились чувство абсолютной ненужности и никчёмности, очень тяжёлое чувство. Валет сидел на кровати, почти не шевелясь, даже забывая моргать, всё смотрел и смотрел куда-то во тьму комнаты, до дикой рези в глазах. Проморгавшись, Вару почувствовал, как по щекам снова потекли слёзы, размашистым и резким движением стёр их и замер, будто громом поражённый. Глаза напротив.

По спине снова пробежался холодный пот, почти первобытный страх, по позвоночнику, постепенно овладевая полностью, забираясь в самую спиномозговую жидкость и следуя дальше, в головной мозг, и постепенно всё тело Вару начало мелко дрожать. Валет сцепил поледеневшие руки в замок, заламывая пальцы так, что они хрустнули. Почему он боялся этих глаз? Он не знал. Эти глаза преследовали его, они следили за каждым его движением, словно невидимая камера скрытой съёмки. Они были словно нечеловеческие, но одновременно Вару видел их каждый день, смотрясь в зеркало когда умывался, когда кидал быстрый взгляд на отражение в витринах магазинов своего города, даже когда смотрел на себя в грязную лужу после прошедшего ливня. Он старался избегать этих случайных взглядов на самого себя. Единственным выходом было постоянное ношение его верных зелёных очков, скрывающих его 

Руки Вару на уровне инстинктов дёрнулись поправить дужки очков, однако с ужасом он понял, что их нет. Осколки и оправа от них валялись на полу, где-то там, в темноте, где опасно, где за ним следят глаза. Пятый клон от ужаса приоткрыл рот, но издал только сдавленный вздох, попытался передвигаться по кровати, подтянуть своё неповоротливое тело руками, постоянно отвлекаясь на вспышки боли в рёбрах и в целом во всём теле. Получалось какое-то извивание калечного червя.

Глаза никогда не контактировали с ним, однако опасность предоставляли явную, Вару знал и чувствовал это каждой клеточкой своего тела, словно электрические разряды проходили по коже, по волосам, по кончиками пальцев. Что-то угрожающее было в этом равнодушном и безэмоциональном взглядом из темноты.

Вару беззвучно зашевелил сухими губами, опешив от удивления. Глаза впервые вышли с ним на контакт, присвоив себе его собственный голос и даже слегка ехидную интонацию.

— Тебе незачем жить. Твоё существование — ошибка.

Агрессивно замотав головой из стороны в сторону, Вару попытался отвлечься от голоса, одновременно звучавшего и в комнате, и где-то внутри его головы. В воспоминаниях всплыло одутловатое лицо его лечащего врача и валет даже на секунду представил, как он снова сидит на потрёпанном цветном кресле и в очередной раз изливает психиатру о происходящем в его жизни.

Интересно, удивился бы Леонид, услышав, что глаза начали с ним разговаривать? Или, в своей манере, задумчиво бы помычал себе под нос какую-то ерунду и продолжил внимательно слушать Вару, делая записи в блокноте?

— Слушай, мы оба знаем, что тебе не стоит жить на этой планете. Ты так много дерьма делал и делаешь в своей жизни, что мне аж самому противно.

Глаза словно усмехались, наблюдая за нарастающей паникой на лице Вару. Тот старался не слушать голос, отводил взгляд в сторону.

— Мы оба знаем, как это закончить.

Пятый словно по чьему-то ведению скользнул рукой в карман своих штанов, пальцами снова нащупывая ту самую упаковку аспирина, с которой, собственно, и началась вся сегодняшняя и вчерашняя ситуация. Вару даже толком не помнил, откуда он достал их. Пальцы врезались в края упаковки таблеток, приминая лёгкие картонные края. Достав руку из кармана, он уставился на упаковку, словно на какую-то диковину.

— Ты этого хочешь. Мы оба знаем, что так будет лучше.

Вару колебался, то сжимая, то разжимая пальцы, ещё больше деформируя и без того мятую коробочку. Медленно он достал блистер с рядами белых таблеток из упаковки и отбросил уже ненужный кусок картона куда-то в сторону, в темноту. Смутный лунный свет отразился на пластмассовых окошках, за которыми пряталось лекарство.

Пальцы Вару слегка дрожали, когда, один за другим, кругляшки таблеток попадали к нему на ладонь. Он не считал их, просто зная, что чем больше, тем лучше. Оба блистера опустели, а на ладони красовалась небольшая горка таблеток. Руки стало внезапно потными и липкими, в горле появился комок. Голос издал одобрительно ворчание, словно подбадривая Вару.

, чего ты ждёшь! — в голосе появились нотки нетерпеливости и чего-то вкрадчивого, угрожающего.

Таблетки было трудно глотать без воды, всё тело словно сопротивлялось, горло сжималось и не хотело пропускать в организм опасную дозу химии. Вару морщился от горького привкуса аспирина, рот наполнился слюной, после этого он стал жевать, измельчая таблетки зубами в порошок, который перемешивался со слюной. Пятый кашлял, давился и один раз чуть не вытошнил всё, что только что проглотил — организм не хотел принимать то, что может убить его. Голос в голове звучал всё громче, заглушая все мысли.

Голодный желудок слишком агрессивно воспринял принятую дозу яда, Вару тяжело дышал и на лбу выступила испарина. Стремительно нарастало головокружение, вызывая воспоминания о тех временах, когда он принимал лекарства, выписанные ему психиатром. Тогда его почти так же штормило и швыряло из стороны в сторону.

По истечению нескольких секунд или минут, если честно, Вару вообще потерял ориентацию во времени и пространстве, у него начались судороги, он упал на кровать, с которой с таким трудом вставал сегодня. Всё тело ломило так, будто он попал под бульдозер или в пресс, который перемалывает на заводах мусор, превращая его в маленькие кусочки, словно пережёванное печенье.

Дышать было трудно, словно на грудь навалился кто-то со всей силы и держал, не давая сделать полноценный вдох, позволяя лишь судорожно хватать ртом воздух, не получая достаточное количество кислорода. Где-то на окраинах угасающего сознания раздался противный смешок, будто торжествующий и празднующий что-то невероятно приятное. Разодранные в кровь ногтями руки мёртвой хваткой вцепились в смятое покрывало кровати, на котором лежал пятый клон. А затем мир Вару погрузился во тьму.

Часть 3

Давать показания в полиции были вынуждены все из братьев, оперуполномоченные обошли все соседские дома, коих в районе было не так уж много и опросили так же всех о случившемся. Пожилая соседка из ветхого дома напротив только всплеснула руками и сказала, что ничего не замечала в поведении «странного мальчика с зелёными волосами», ничего, что могло бы предвещать трагедию.

В доме клонов воцарилась гнетущая обстановка, все были в той или иной степени в шоке, не до конца переваривая то, что произошло на днях. Обнаружил Вару конечно же Пик, комната которого находилась так близко от того, что происходило,

пока все мирно спали в своих кроватях. Восьмой клон направлялся в комнату Вару для каких-то целей, для личного разговора с глазу на глаз, возможно, вечно суровый пиковый король почувствовал угрызения совести из-за случившегося накануне и хотел предложить помощь. Впрочем, никто из братьев так и не смог выпытать у Пика о случившемся. Да и не хотелось никаких конфликтов и выяснений. Вызванная Пиком полиция и скорая помощь приехали буквально через десять минут и понеслись изматывающие допросы каждого из присутствующих, ужас,  пробравший каждого с головы до пят, когда клоны увидели бездыханное тело своего брата. Зонтик плакал и трясся,  так близко увидев смерть во всём её обличии.

Один из присутствующих на вызове полицейских узнал парня, который месяцев девять назад стоял в холодный осенний день на краю моста, уставившись в воду где-то далеко под ногами. Как раз он производил задержание подозрительного человека после анонимного сообщения кем-то неизвестным. Надо же, как всё получилось.

Все тайны, которые скрывал Вару, были наконец раскрыты, так как он ещё на первом или втором походе к психиатру предварительно подписал письменное соглашение о разглашении медицинской информации в случае его смерти. Не то, чтобы он думал о том, что случится, просто на каких-то задворках сознания он всё же хотел, чтобы хоть кто-то из его окружения знал, что происходит с ним.

Таким образом, спустя время Куромаку смог узнать информацию, получив личный номер телефона Леонида Константиновича. На том конце провода раздался сухой кашель, а затем хриплый голос пожилого человека поведал второму клону о происходящем за спиной ничего не подозревающих братьев.

— Я не до конца был уверен в правильности диагноза, но это было похоже на шизофренический процесс, но слишком острые стадии обострения и такая же резкая ремиссия давала повод думать, что…

Наконец, правда была раскрыта. Клоны были подавлены и шокированы тем, что произошло, чувствуя вину за то, что они не увидели проблемы. Фёдор, узнавший о случившемся, сразу отменил все свои дела и приехал в родной город, что не делал очень давно, так как хотел дать возможность своим клонам жить собственной жизнью и не мешать им.

Слишком горько было сообщать, как обернулась полная дозволенность и разрешение строить свою жизнь как только братья хотели.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/10509990

Надоело

Содержание

Часть 1

Часть 2

Часть 3

эпилог.

Комментарии (0)