Драко сидел в одиночестве в гостиной, ожидая первых за долгие месяцы посетителей. Он нисколько не озаботился тем, чтобы привести себя в более или менее сносный вид: щетина на щеках уже почти сформировалась в бороду, отросшие волосы небрежно зачесаны назад, под глазами круги от постоянного недосыпа из-за кошмаров. К чести домовиков, вернувшихся в Мэнор после войны и по-прежнему верой и правдой служащих дому Малфоев, одежда на нем была чистая, свежевыглаженная, но вряд ли он даже отдавал себе в этом отчет. Все его действия, будь то подъём с постели утром (или когда придется), приемы пищи или чтение книг, были машинальными, выверенными в стабильную привычку, в которой не было его самого. Он ни над чем не раздумывал более десяти секунд, словно экономя время для того, чтобы провести его как можно больше погруженным в мрачные воспоминания о былом.

Последним человеком, навещавшим его в поместье, была младшая Уизли. Они провели пару часов в полной тишине, распивая столетний огненный виски из чудом уцелевшей в винном погребе бутылки, и затем она ушла. Тогда он, давно уже потерявший счет времени, понял, что они отмечали годовщину окончания войны.

Старый слуга объявил о том, что гости прибыли. Малфой не шевельнулся. Он подкурил сигарету, собираясь с силами, которые потребуются на то, чтобы вынести чье-то общество.

— Мистер Малфой, — женщина подошла к нему первая. Он не предложил ей сесть или выпить, не проявил никаких признаков гостеприимного или, по крайней мере, просто вежливого хозяина дома. Незнакомка обернулась через плечо, словно сверяясь с кем-то, что это действительно он. Позади нее появился стул с прямой спинкой, и женщина села на самый краешек, сложив руки на коленях.

— Меня зовут Арманда Поэтри. Это Дуглас Миллиган, — она повела рукой в сторону, но Малфой даже не взглянул туда. Дуглас уселся позади своей коллеги.

Ведьма была уже достаточно пожилой. Она не выглядела, как другие сотрудницы Министерства, с которыми Драко доводилось иметь дело, даже одета была не в форму, а обычную одежду. Синяя бархатная мантия плотно облегала ее полное тело, а покрытые серебристым налетом седины волосы были забраны в аккуратную прическу. Дуглас Миллиган был гораздо моложе и являлся, должно быть, каким-то стажером или учеником. Глазки его беспокойно бегали по гостиной, останавливаясь то на картине над головой Малфоя, то на затылке Арманды, то на входной двери. Драко наверняка удивился бы этому резкому контрасту между ними, если бы был способен.

— Полагаю, вы получили сову из Министерства? Очень жаль, что вы не смогли приехать лично. Но, думаю, здесь вам будет комфортнее.

— Я получил письмо, но не читал его, — Малфой небрежно потушил сигарету о пепельницу, стоящую на низком столике между ними. Несколько частиц пепла упали мимо на лакированную столешницу из красного дерева — Нарцисса бы сейчас пожурила его за неаккуратность. Будь она жива.

— Мы зададим вам несколько вопросов в рамках недавно возобновленного расследования. Это не займет много времени, но, я уверена, окажет неоценимую помощь Министерству…

Драко поморщился. Вопросы, вопросы, вопросы. Непрекращающийся поток вопросов. В последние месяцы их, конечно, стало куда меньше… Но его до сих пор заваливали гребаными вопросами.

— Кто нынче Министр магии? — спросил он, и Арманда вскинула на него глаза, удивленная его незнанием.

— Она достаточно молодая, но подающая большие надежды, способная волшебница. Маглорожденная.

— Что ж, задавайте свои вопросы и уходите. У меня полно дел, — его губы скривились в подобии ухмылки от собственной, одному ему понятной, шутки. Всеми его делами было пить, спать и изредка прогуливаться по своим владениям.

Арманда щелкнула пальцами, и молодой человек за ее спиной открыл блокнот, приготовив прытко пишущее перо, а в руках у самой женщины появилась толстая папка.

— Хорошо, тогда начнем. Расскажите, пожалуйста, когда и при каких обстоятельствах вы впервые встретились с мисс Гермионой Джин Грейнджер?

Дыхание сперло, в ушах загудело, а где-то в районе переносицы слабо заныло. Малфой шевельнул пальцами, чувствуя на них что-то горячее, липкое, но, когда опустил глаза, обнаружил, что его руки чисты.

Что же, предыдущие вопросы, сколько бы их ему ни задавали, и рядом не стояли с этим. Он не раз рассказывал свою историю на допросах, и она, конечно, включала и моменты с участием Грейнджер. Но никогда это не было центральной темой, которой его вот так, без подготовки, били прямо в лицо. Первый вопрос, как водится, задает тон всей беседе. Он не ожидал, что все начнется с нее.

— В одиннадцать лет, в Хогвартс-Экспрессе по пути в школу, — ответил он, хотя знал, что спрашивают не об этом. Тем не менее, перо Дугласа тотчас заскользило по бумаге. — Она зашла в наше купе, спросила, не видели ли мы жабу.

“Это Невилл, он потерял свою жабу. Вы не видели ее здесь?”

За ее спиной, почти незаметное за пышной гривой русых волос Грейнджер, торчит пухлое красное лицо Лонгботтома. Гойл тогда сказал: “Да вот же она!”, указывая на девочку, и все купе залилось гоготом. Драко тогда лишь усмехнулся, глядя на расцветающие на ее щеках розовые пятна.

— А при каких обстоятельствах вы встретились с ней после исчезновения Гарри Поттера и прихода к власти Вы-Знаете-Кого?

Что ж. Он отлично помнил эту встречу.

— Я был на задании от Ордена. Должен был забрать какую-то вещь в трактире в Лютном переулке прежде, чем за ней явятся Пожиратели.

— Полагаю, что-то из контрабанды. Детали никогда не разглашались, — он пожал плечами. — Я так ее и не заполучил, так что понятия не имею.

— И вы встретили мисс Грейнджер в трактире?

— Да. Она появилась неожиданно, должно быть, по наводке кого-то из предателей Ордена. И там заметила меня.

— Вы были под действием Оборотного зелья?

— Да. Но это не имело значения.

— Еще не прибыло, — нехотя отзывается трактирщик после того, как осмотрел его с ног до головы. Это грузный, неуклюжий мужчина с сальными волосами и повязкой на одном глазу на пиратский манер, от которого несет, как от мешка с драконьим дерьмом. Он уже проверил палочку, предоставленную Малфоем, — у того сжалось сердце от предчувствия, что сейчас все раскроется, — и теперь оценивающе смотрел на него здоровым глазом.

— Когда? — незнакомый голос, его голос, высокий и чуть визгливый. Драко хочется откашляться. Он не успел привыкнуть к звукам, что извергаются из его рта — приходится прилагать усилия, чтобы сохранять его измененным.

— Мне не докладывают. Жди там, — трактирщик тычет пальцем куда-то в глубь зала. Людей, хвала Салазару, немного, почти все столы свободны. Позже Драко поймет, что это к худшему.

— Тогда мне джина. И поживее, — Драко решает, что ему стоит вести себя, как другие Пожиратели, и чем грубее, тем лучше. Он ковыляет к дальнему столу, где за картами уже сидят трое волшебников в черных мантиях, и решает присоединиться к ним в надежде выудить полезную информацию. Но сначала достает серебряную флягу и делает большой глоток. Зелье отвратительное на вкус, но он так часто его пьет, что даже не морщится.

— Примете еще одного? — он, не дожидаясь ответа, отодвигает стул и усаживается рядом со стариком, чье лицо тут же перекашивается от недовольства.

— Смотря что у тебя есть, — усмехается один из них, и Малфой с отвращением узнает в нем своего бывшего однокурсника, Маркуса Флинта. Тот сидит с надвинутым по самый нос капюшоном, но его безобразные зубы выдают его успешнее, чем жалкая попытка скрыть глаза и остальную часть лица.

Малфой молча ставит на столешницу увесистый мешочек с монетами. На самом деле, тратить эти деньги категорически запрещено, но он и не собирается: так, засветит перед Пожирателями, чтобы расположить их к себе, а потом вовремя смоется.

— Начальная ставка три сикля, — говорит старик, раздавая карты, и Малфой небрежно бросает серебро в общую кучу.

Игра идет медленно. У Драко на руках неплохие карты, но Флинт, очевидно, мухлюет. Разговор не клеится, а если они и обсуждают что-то, то только общеизвестные факты. Малфой по большей части молчит.

Когда старик-трактирщик ставит перед ним стакан с джином, он косится на колоду, и Флинт перехватывает этот взгляд.

В этот же миг входная дверь распахивается, и в заведение вваливаются двое мужчин в масках Пожирателей. Они озираются по сторонам и затем пропускают кого-то впереди себя. Драко с трудом удерживает карты, готовые посыпаться на пол.

До него доходили слухи насчет нее, но он не верил ни одному из них. Любой, кто знал Грейнджер в школе, мог бы дать голову на отсечение — она скорее хлебнет из котла с ядом, пустит себе Аваду в висок, прыгнет с Астрономической башни, добровольно поцелуется с дементором, чем перейдет на сторону Волдеморта. Так что ее колдографии и статьи в продавшемся с потрохами «Ежедневном Пророке» не то, что не вызывали доверия, а лишь подстегивали пыл сопротивления. То, что Волдеморт решил использовать образ лучшей подруги Гарри Поттера в качестве своей ручной собачонки, было воспринято как грязная и лживая манипуляция. Гермиона Грейнджер считалась погибшей, а за голову ее двойника назначили солидную награду.

И вот она стоит посреди зала, брезгливо оглядывая присутствующих, и в глазах ее нет ни намека на воздействие Империусом или сумасшествие. Как настоящая.

Трактирщик подобострастно пятится и что-то шепчет ей, и лже-Грейнджер вскидывает брови, а затем морщит нос, словно тот предложил ей выпить болотной жижи. Малфой знает этот ее взгляд с самого детства — она не раз смотрела так на него самого. Кто бы это ни был, под действием Оборотного зелья или других чар, актерская игра на уровне.

В голову вдруг закрадывается абсурдная мысль, что это и есть Грейнджер собственной персоной.

Ее взгляд на мгновение останавливается на нем и скользит дальше. Драко в облике слишком мелкой сошки, чтобы вызвать чей-либо интерес, но он медленно сглатывает, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей.

Грейнджер идет за трактирщиком к барной стойке, ее верные телохранители плетутся следом, держа палочки наготове.

— Играем, — доносится до Драко голос старика, раздающего карты, и он с трудом отрывает взгляд от Грейнджер.

Она очень худая. На бледном лице ярко выделяются острые скулы, щеки впали, глаза лишены того самого блеска. Волосы ее собраны в неаккуратный хвост, мантия сплошным футляром закрывает тело от подбородка до пят, словно черный мешок, в который обычно укладывают трупы. Эта девушка, казалось, была гораздо выше, чем та Гермиона, которую он помнил — должно быть, носила обувь на высоком каблуке. Это означало, что она не участвует в сражениях и не опасается преследования. Хотя сражаться уже, по сути, не с кем. Орден ушел в подполье и давно уже не выходит в открытую конфронтацию с Пожирателями.

Ему не слышен разговор между ней и трактирщиком, поэтому Драко нервно ерзает на стуле, стараясь оглядываться не слишком часто.

Он проиграл несколько монет Флинту, и тот с радостной усмешкой собрал свои барыши со стола и ссыпал их в карман.

Малфой почувствовал движение за спиной и заметно напрягся. Пожиратели Смерти, сидящие с ним за столом, замирают и с любопытством переводят взгляд с него на кого-то за его спиной. На 

— Господа, предъявите ваши Метки, будьте любезны, — ее голос обдал его словно ледяной водой. Ее голос. К счастью, Оборотное зелье не способно стереть с кожи Черную Метку Волдеморта, так что ее контуры все еще виднеются на его предплечье. Поэтому на такие вылазки отправляют именно Драко.

Все, как один, они закатывают рукава, и Грейнджер смотрит сверху вниз, а затем кивает.

Малфой понятия не имеет, какой пост она занимает при Волдеморте, но, должно быть, она выше рядового, иначе никто ей не подчинился бы. Рот Флинта открыт, и он проводит языком по губам, глядя на девушку, но та не замечает. Драко молча наблюдает за всеми ними, молясь о том, чтобы ему удалось улизнуть отсюда живым. Не потому, что ему есть, ради чего жить; просто Орден слишком слаб, чтобы терять своих немногочисленных бойцов, и каждый потерянный человек сводил шансы свергнуть Волдеморта к нулю.

А Драко готов на все, чтобы убить его.

— Ты пойдешь со мной, — она смотрит прямо на Малфоя. Он на всякий случай медленно кивает, так, чтобы черные спутанные волосы Пожирателя, чью личину он принял, упали на лицо, и он мог удостовериться, что все еще выглядит как надо.

— Мисс, позвольте мне… — старик осекается.

— У меня есть задание от Главнокомандующего. Я должен забрать посылку, и не могу покинуть это место… — начал было Драко заранее отрепетированную речь. Грейнджер приподнимает бровь и смотрит, кажется, в самую его душу.

— Это не займет много времени, — говорит она, и голос ее звучит почти мягко.

Малфой поспешно возводит стены вокруг своего сознания. Он слишком долго учился окклюменции, чтобы позволить ей все испортить.

Если она не раскусила его сразу, то у него есть возможность заполучить нечто куда более ценное, чем посылка или несколько монет от Пожирателей. Малфой поднимается на ноги, незаметно прижимая руку к боку, где за поясом заткнута палочка Пожирателя, в чьем облике он сейчас находится. Она плохо слушается его, поэтому, если начнется бойня, ему конец.

Они выходят из трактира — двое Пожирателей держатся чуть позади, а Малфой пытается продумать запасной план.

Драко хочет спросить, куда они идут, но он не знает, как к ней обращаться. Грейнджер, или кто бы это ни был в ее облике, держится ровно, но немного скованно.

— Я раньше тебя здесь не видела, — говорит она, даже не глядя на него. — Тебя перевели?

Он понятия не имеет, о чем она. Задание провалено, и, если они не направляются прямиком к Темному Лорду, еще есть шанс сбежать. Может быть, ему представится возможность убить сопровождающих и ее саму. От этой мысли неприятно сосет под ложечкой.

— Я провел под командованием генерала Лестрейнджа последние три месяца, но был проклят на границе с Францией и вернулся в Англию. Сейчас жду распределения в новый взвод, — он почти дословно повторяет то, что удалось вытащить из взятого в плен Пожирателя под воздействием Веритасерума. Информации было не так много, но достаточно, чтобы не выдать себя в случае подобных вопросов.

Грейнджер внимательно смотрит на него. Драко отвечает прямым взглядом, ничем не выдавая внутреннее волнение и сомнения.

— Что за проклятие? — спрашивает она без особой заинтересованности, но он видит, что Грейнджер ждет ответа так, будто от этого зависит, что она сделает дальше.

— Сектумсемпра в сочетании с парализующим ядом.

Она удовлетворенно хмыкнула. Теперь они вышли из темной, кишащей крысами и убийцами подворотни и шли по Косому переулку; когда-то живая, шумная и полная людей улица почти заброшена, многие магазины и заведения закрыты.

— Я ищу личного помощника, — говорит она, останавливаясь и указывая на непримечательную вывеску над заколоченными окнами. — Может быть, возьму тебя. Пойди туда и забери для меня то, что они задолжали.

Драко недоверчиво косится на нее, затем оглядывается на застывших позади Пожирателей. За костяными масками не видно их лиц, но оба громилы явно лучше подходят на роль коллекторов, чем тот, в чьем теле он вынужден разгуливать.

Хоть Драко и не знает, как Пожиратели общаются между собой, происходящее кажется ему подозрительно похожим на какую-то проверку. Если бы из Косого переулка можно было аппарировать…

Он достает палочку и идет к двери магазинчика, куда его направила Грейнджер. Внутри темно и, кажется, пусто.

Драко спускается по шаткой лесенке в подвал и там находит молодую волшебницу, закрывающую собой двоих детей. Женщина дрожит. Она безоружна, но выглядит так, словно готовится разорвать ему глотку голыми руками. Не нужно обладать излишней проницательностью, чтобы заметить — при режиме Волдеморта простым людям приходится туго. Женщина и дети явно страдают от голода, а у девочки на лице следы от какой-то болезни, может быть, даже драконьей оспы.

Малфой понятия не имеет, что ему делать; прочистив горло, он выдавливает из себя:

— Вы нам кое-что задолжали.

— Я уже отдала все, что было. Ваши люди приходили вчера.

Что ж, он и не рассчитывал, что будет легко. Возвращаться с пустыми руками к Пожирателям? Заставить несчастную ведьму отдать то, чего у нее нет?

— Очевидно, не все, раз я здесь, — отвечает он, стараясь не смотреть на детей. Девочка совсем мала, а мальчишке на вид лет пятнадцать. Их лица красные и опухшие, словно от недавних рыданий, но сейчас слез нет.

— В таком случае, вам придется убить всех нас. У меня ничего нет.

Драко поднимает палочку: убивать он никого не будет, но придется использовать Империус, иначе его и их прикончат.

Лестница скрипит под весом туши одного из Пожирателей.

Малфой и женщина одновременно поворачивают головы.

— О, еще как посмеем, — ухмыляется тот. — Будешь выпендриваться, дочурку тоже прихватим.

— Мам, я пойду, — говорит мальчишка, пытаясь прорваться вперед, но женщина удерживает его.

— Нет, нет, нет, — бормочет она, как заведенная.

Пожиратель приближается к ним, и в этот момент происходят три вещи: женщина бросается на него, девочка начинает визжать, и три зеленых луча разрезают воздух.

— Этим занимается помощник, — бесцветным голосом произносит Гермиона Грейнджер. Точнее, чудовище в облике Гермионы Грейнджер. Палочка в ее руках дымится. В подвале стоит оглушительная тишина.

— Урих, Гойл, приберитесь здесь, — второй Пожиратель, который стоит за спиной у девушки, бросается выполнять приказ. Гойл. Должно быть, младший. — А ты за мной.

Оказывается, Драко не утратил способность двигаться, как ему казалось. Стараясь не смотреть на безжизненные тела на полу, на чьих лицах навсегда застыл отпечаток ужаса, он поднимается за ней по лестнице, готовясь нанести удар в спину, как только они выйдут наружу. Это все равно, что подписать себе смертный приговор, но после увиденного Малфой не против.

Он дергается вперед вслед за палочкой, ускользающей из пальцев. Не успел. Грейнджер хватает его за плечо и аппарирует прочь.

doroteya_ff

Mai Nakano

Война окончена, Темный Лорд побежден, но немыслимо высокой ценой.
Двое сотрудников Министерства Магии приходят к Драко Малфою, чтобы задать ему несколько вопросов о войне в рамках недавно возобновленного расследования.

Но за его ответами скрывается нечто большее, чем он готов им рассказать.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Драко Малфой/Гермиона Грейнджер

Джинни Уизли

Невилл Лонгботтом

Том Марволо Реддл

Гарри Поттер

Пэнси Паркинсон

Блейз Забини

Несколько вопросов мистеру Малфою

ru-neskolko-voprosov-misteru-malfou-doroteya-ff-beta-mai-nakano

— Нам известно, что по некоторым признакам Гермиона Грейнджер сразу узнала в вас члена Ордена. У вас есть догадки, почему это произошло?

Малфой откинулся на спинку дивана, возвращаясь из круговорота воспоминаний в собственную гостиную.

— Она и сама потом сказала мне. После победы Волдеморта Черные Метки Пожирателей стали выглядеть иначе, но невооруженным взглядом отличия было не разглядеть. Орден не знал об этом.

— И почему же она не избавилась от вас сразу же, как только заметила это?

— Очевидно, потому что я нужен был ей живым.

Эту часть он уже рассказывал сотню раз: Грейнджер взяла его в плен, чтобы, как он думал, выпытать важную информацию об Ордене, их стратегии и планы. Он провел в ее тюрьме около двух месяцев, ожидая смерти или встречи с Волдемортом, но ни того, ни другого так и не произошло.

— Расскажите, где и в каких условиях вы находились, пока были в плену?

— В дерьмовых, очевидно, условиях, — Малфой пожал плечами. Почему-то вопросы этой женщины начали его раздражать. — Но могло быть и хуже. И я понятия не имею, где находится это место.

Это была не совсем правда. В дерьмовых условиях он находился лишь часть срока своего заключения.

Драко приходит в сознание в тесной темной комнате без окон. Он лежит на матрасе на полу и пытается вспомнить, как здесь оказался. Никаких предметов мебели или деталей интерьера, за которые мог бы зацепиться взгляд, в помещении нет — лишь дверной проем со сплошной решеткой и, судя по легкой ряби, надежным охранным заклинанием на ней.

Голова раскалывается, одежда вдруг стала тесной и неудобной. Проведя рукой по волосам (он почему-то не связан), Малфой понимает, что действие Оборотного зелья закончилось, и он снова стал самим собой. В карманах, разумеется, пусто: ни фляги с зельем, ни волшебной палочки, ни ножа, ни денег.

Также на нем нет обуви — это хуже всего, ведь под пряжкой ремня левого сапога была спрятана таблетка с быстродействующим ядом. Как раз для таких случаев.

— Знаешь, я сразу поняла, что это именно ты, — от звука знакомого голоса он вздрагивает.

Из-за решетки в комнату проникает рассеянный тусклый свет, но, похоже, Грейнджер стоит слишком далеко от входа в камеру, чтобы ее разглядеть.

— Расскажешь, на чем я прокололся? — ему, в общем-то, плевать. Без таблетки его ждет долгий мучительный допрос и такая же долгая и мучительная смерть после. Драко пытается возвести ментальные стены, закрывающие разум от постороннего вмешательства, хотя знает — он ценный пленник, так что его, вероятнее всего, доставят прямиком к Темному Лорду, и тут уж никакая окклюменция не поможет.

— Твоя Метка старого образца. В новом есть еще одна маленькая деталь, — такой же равнодушный ответ.

— Отлично, буду знать.

Малфой зол на себя. Его поймали, как нерадивого щенка-новобранца; он отправляется в ад, не прихватив с собой ни одного Пожирателя Смерти, хотя такая возможность у него была. Что ж, остается надеяться, что до Уизли или Лонгботтома не дойдут слухи, каким позорным образом он был разоблачен и обезоружен.

Пожалуй, все прошло бы по плану, если бы не неожиданное появление в трактире лже-Грейнджер. Он частенько наведывался в Лютный переулок в последнее время в облике то одного вояки, то другого; Пожирателям Смерти не было до него никакого дела, они давно уже расслабились и не вели себя столь же осторожно и с таким же подозрением, как в начале войны.

Формулировка вопроса вводит его в ступор на добрых полторы минуты.

— Мертва, — коротко говорит он, и такой же короткий ответ получает:

Слышится звук удаляющихся шагов; судя по нему, пол за пределами его камеры тоже каменный, — и все стихает.

— Гр… Эй, есть тут кто?

Малфой осторожно поднимается с матраса. Он не понаслышке знаком с чарами, которые накладывают особые ограничения на любые движения, но на нем ничего нет.

Он медленно движется к выходу из камеры, держась стены, прощупывая каждый дюйм сплошной кирпичной кладки: кирпич — это хорошо. Кирпич относительно легко разрушить, и, если представится возможность, он попытается сломать его невербальной магией.

Дойдя до дверного проема, Малфой пытается заглянуть за решетку, но ничего не видно — свет исходит откуда-то справа, источником является что-то вроде керосиновой лампы, но он не может сказать наверняка.

Что же, по крайней мере, ему оставили способ решить проблему и без таблетки.

Не долго думая, Драко запускает руку прямо в мерцающую магическую завесу и хватается за прут решетки.

Ничего. Ни жара, ни холода, ни разряда электрического тока, ни мучительной боли, ни удара отталкивающих чар. Пальцы смыкаются вокруг ржавого железа безо всяких помех. По барьеру расходятся едва заметные серебристые волны, которые почти сразу стихают.

Малфой берется второй рукой за другой прут, тянет на себя, трясет изо всех сил, но решетка даже не дрогнет в ответ. Он пытается осмотреться, но кроме стены по ту сторону ничего не видит. Мысленно призывает к себе какой-нибудь предмет, и тут обнаруживает, что его магия, судя по всему, подавлена. Наивно было полагать, что они забудут об этом.

Снова шаги, на этот раз приближаются; он опускает руки, но от решетки не отходит. Звук шагов стихает, но он так никого и не видит.

— Не советую пытаться выйти. Тут дементоры, если пересечешь границу, тебе конец.

Он не особо верит в это — в камере, как ни странно, довольно тепло и нет каких-либо признаков того, что она не врет. Малфою не довелось побывать в Азкабане, но он уверен, что это не тюрьма.

Что ж, какую бы игру не затеяла эта версия Гермионы Грейнджер, играть он в нее не станет.

— Пока можешь отдохнуть, а потом посмотрим, — туманно отвечает она, и Малфой думает, что такое поведение куда хуже открытой агрессии.

К чему этот вопрос про Уизли? Когда начнутся пытки? Где он? Кто она такая?

— Что с Грейнджер? Она мертва?

Он не рассчитывает на честный ответ, но знает, что Пожиратели часто не прочь поиздеваться, приукрасить мучения своих жертв; однажды Лонгботтом попал в плен, и, по его словам, Долохов во всех подробностях рассказал ему, как медленно и с наслаждением он убивал Луну Лавгуд. Так они узнали, что с ней произошло, и, когда вызволяли Невилла во время облавы, сполна отплатили Долохову за это.

— Мы, конечно, давно не виделись, но не думала, что ты меня не узнаешь, — она горько усмехается. Драко чувствует, как волоски на его руках встают дыбом от этой тоски в ее голосе, но тотчас одергивает себя. Это не она. Это. Не. Она.

Вдруг Грейнджер становится в пятно света перед ним по ту сторону решетки.

— Посмотри на меня, Малфой, — говорит она жестко, но в голосе слышится боль. — Осталось во мне что-нибудь от нее?

      Это не она. Это не она.

Малфой пытается убедить себя в этом. Настоящая Грейнджер давно мертва. Если даже допустить вероятность, что она могла примкнуть к Волдеморту… что остаётся всем им?

Она не могла быть той девушкой, которую он презирал, над которой насмехался, которую проклинал и которой завидовал в школе. Она не могла быть той девушкой, в которую он был влюблен с четвертого курса. Она не могла быть Гермионой Грейнджер.

И все же, видя теперь ее так близко, не со страниц продажных газет, не через рассказы товарищей, которым посчастливилось выжить после встречи с ней, он начинает сомневаться.

Дважды в сутки в камере материализуется тарелка с едой и бутылка воды. Он не ест и не пьет, опасаясь, что во все это может быть подмешан Веритасерум. Должно быть, за этим следят домашние эльфы, хотя ни одного Малфой пока не видел. Он вообще никого больше не видел.

При более детальном осмотре в комнате обнаружилась едва заметная, словно потайная, дверь, ведущая в ванную (унитаз и узкая фаянсовая емкость защищены чарами от того, чтобы их можно было разбить), из стены на уровне головы торчит ржавый кран со смесителем под душ. Это поистине королевские апартаменты по сравнению с теми условиями, из которых они порой вызволяли пленных. Ни одного лишнего гвоздя или неровно стоящего в кладке камня. Ничего, что можно использовать в качестве оружия для самоубийства.

Пожалуй, насчет дементоров она не солгала. Спустя сутки он начинает ощущать тоску и невыносимую усталость. Есть ли у нее Черная Метка? Как она может контролировать этих существ без использования Патронуса?

Грейнджер больше не приходит. В течение примерно трех дней Драко был занят тем, что выполнял простые упражнения для поддержания тела в форме, затем перебирал в уме всевозможные заклинания и руны, а после этого тряс клетку и орал, как безумный. Но в этом подземелье кроме него никого, судя по всему, нет. Едва не умирая от жажды, он все же пригубил немного воды из бутылки.

«Меня зовут Симус Финниган» — эти слова как проверка на сыворотку правды. Он произносит их вслух без малейшей запинки. Гарантия не стопроцентная, но хоть что-то.

Драко позволял себе погружаться в беспокойный сон на пару часов приблизительно раз в сутки — никаких зацепок того, сколько прошло времени, за неимением часов или окна, не было. Но обед и вода, по его представлениям, появлялись в камере примерно в одно и то же время.

Спустя неделю (четырнадцать бутылок с водой) ему показалось, что он начал сходить с ума. Он совершенно выдохся и сдался — начал есть. В такие сроки обычно пропавшие без вести люди признаются Орденом погибшими, если нет другой информации или хотя бы зацепок об их местонахождении. Он надеется, что Уизли не откупорила ту самую, припасенную ими для особого случая, бутылку огневиски. Он пока еще жив.

 снова приходит, как ни в чем не бывало.

Грейнджер садится прямо на пол по ту сторону двери. Малфой весь напрягается от ее присутствия, но остается сидеть на своем матрасе. По его ощущениям, он уже тысячу лет никого не видел и ни с кем не говорил. Не то чтобы одиночество было пыткой для него, но тишина давит на барабанные перепонки и грозит галлюцинациями.

— Как тебе здесь? Успел отдохнуть от войны? — спрашивает, глядя на него своими безжизненными карими глазами.

— Не то чтобы тут был курорт, — огрызается он.

— Могу разнообразить развлекательную программу пытками, — отвечает она в тон ему, и, если бы не предмет разговора и обстановка, это напомнило бы ему их препирательства в детстве.

— В таком случае, не рекомендую тянуть. Я могу и умереть от скуки.

— Я так и не нашла себе помощника, — вдох. Выдох. — если хочешь, все еще можешь занять эту вакантную должность.

— Твой хозяин не будет возражать? И что входит в обязанности твоего помощника, кроме убийства женщин и детей?

— Ну, не только это, — невозмутимо отвечает она, проигнорировав первый вопрос. — Будешь заниматься тем же, что и в Ордене. Совать нос не в свои дела.

— Благодарю за доверие, мой ответ: нет.

— Жаль. Придется тебе еще здесь посидеть.

— А как же встреча с Темным Лордом? Отменяется?

— Ему необязательно знать, что ты здесь.

Вот как. Может ли он не знать? Свидетелей было слишком много.

Она оставляет этот вопрос без ответа. Все это время он старается не смотреть на нее — это слишком больно. Она выглядит не вполне здоровой, не той юной и (ну, теперь он в силах признать это) красивой девушкой, какой он ее помнил. Наверное, в конце концов, Драко решил бы, что это все-таки Грейнджер, которую обманом или под пытками вынудили делать вид, что она верна Темному Лорду. Если бы он не видел своими глазами, как она убила тех невинных людей…

В его голове убийство детей и имя Гермионы Грейнджер не могли ужиться по соседству даже в одном предложении.

— Знаешь, никогда бы не подумала, что мы будем по разные стороны баррикад, — вдруг говорит она. — Ведь это ты был Пожирателем Смерти, ты был сыном одного из них. Ты был тем, кто предал всех нас, когда впустил в Хогвартс слуг Темного Лорда. И почему-то теперь ты по ту сторону решетки, а я здесь.

— Ты не она, — выплевывает он, закипая от злости. — Не делай вид, будто ты — это она. Никто в эту чушь не верит.

Грейнджер нисколько не смущает этот выпад.

— Да, я слышала про эту байку, будто настоящая Гермиона мертва, а я лишь кто-то в ее обличье. Признаться, среди Пожирателей ходит та же легенда, иначе вряд ли кто-то из них стал бы слушаться грязнокровку. Они думают, я Беллатриса. Так наивно, учитывая, что эта мразь умерла на глазах большинства из них.

Но знала бы ненастоящая Гермиона, а особенно Беллатриса, что между нами случилось на шестом курсе?

Драко шумно сглатывает — в горле пересохло. Он даже подался чуть вперед, чтобы получше разглядеть ее за решеткой.

Почему-то в лице Грейнджер ему мерещатся черты Волдеморта. Глаза также, по-змеиному, прищурены, губы сжаты в тонкую полоску, в глазах ни намека на жалость или сострадание. Он ощущает, как в районе грудной клетки зарождается отвращение.

— Разумеется. Грейнджер могла бы выдать что угодно под пытками или за один сеанс легилименции, — он далеко не настолько уверен в своих словах, как хочет казаться.

Это другая женщина. Это не Грейнджер. Странно, что ему приходится убеждать себя в этом.

Малфой и думать не хочет, что с ним станет, если это действительно она. Его попросту размажет по стенам этот железобетонный убийственный факт. Так что ей придется постараться, чтобы убедить его, какую бы цель она ни преследовала.

— Уверена, я бы не выдала, — говорит она. — Для меня это слишком много значило. В отличие от тебя.

Малфою хочется заткнуть уши, чтобы не слышать ее. Если она пытается расположить его к себе, чтобы переманить на свою сторону, то попытка провалена. Грейнджер (настоящая Грейнджер) была слишком умной, чтобы не понять, что это не сработает. Она что, рассчитывает заговорить его до смерти?

— Переоденься. Завтра у нас будут гости, — Грейнджер поднимается с пола. Он замечает, что при этом она едва заметно морщится, и испытывает странное удовлетворение от мысли, что ей может быть больно. Самозванка заслуживает боли.

— Жду с нетерпением, — саркастично отвечает Драко, и она усмехается в ответ.

Когда Пожирательница (в конце концов, он решил звать ее про себя именно так, потому что даже в мыслях имя гриффиндорки каждый раз больно резало своей неправильностью) уходит, Малфой обнаруживает на матрасе рядом с собой комплект одежды — черные футболку, брюки и белье, а также щетку и коробок зубного порошка. Едва он переодевается, его форма Пожирателя исчезает.

Драко просыпается от скрипа — словно где-то в конце коридора открывают дверь клетки на давно проржавевших петлях. Вскочив с матраса, он бросается к решетке, но с этой стороны ничего, кроме голых стен коридора, не разглядеть. Охранное заклинание на двери подрагивает серебристой рябью.

Вдруг мимо его камеры, по направлению к звуку, проплывает фигура в черном балахоне — от нее несет гнилью, а в помещении становится холоднее, и перед глазами проносится давно вытесненное из сознания воспоминание о том, как он нашел уже остывшее тело Нарциссы. Дементор поворачивается к нему, и капюшон едва заметно дергается, словно дыра — или что там у них вместо лица — хочет показаться наружу.

Спустя секунду он продолжает свой путь, движется медленно, не касаясь пола; до Драко доносится чуть слышное «не сейчас», скрип, звук удаляющихся шагов, и все снова стихает. Он прислушивается, вдавливается лицом в решетку, но не улавливает ни намека на присутствие кого-либо в коридоре.

— Эй! — его возглас эхом отдается от каменных стен. Может быть, привели нового пленника? Схватили кого-то знакомого, члена Ордена? — Эй, вы!

Перед ним, как из-под земли, появляется дементор, тянет к нему свои склизкие, все в струпьях, длинные и черные, похожие на конечности паука, пальцы, но коснуться прутьев клетки все же не решается.

Драко отшатывается от решетки, спотыкается и падает навзничь — дементор парит в воздухе по ту сторону двери, и даже защитная стена Патронуса не в силах остановить его от смакования страха и отчаяния Малфоя.

В ушах гудит, и от этого чей-то оглушительный вопль за пределами стен камеры кажется чуть приглушенным. Драко погружается во тьму, надеясь, что больше не очнется.

Арманда Поэтри, судя по всему, была совсем не довольна его скупыми ответами. Ее тонкие губы сжались в узкую полоску, придающую лицу презрительное выражение, словно она увидела что-то противное. Прытко пишущее перо ее напарника замерло на бумаге, дописав очередную строчку. Тот хмурился, наблюдая, как Драко медленно прикуривает очередную сигарету.

Когда Драко приходит в себя, в его камере все выглядит таким же, как и было, за исключением маленькой детали: матрас теперь лежит посередине помещения, а не у дальней стены. Спертый воздух подвала горчит в глотке, словно к нему примешались пары́ лечебных настоек.

Он лежит на боку, и первая же попытка перевернуться на спину отдается во всех конечностях тупой мучительной болью, как будто его несколько часов пытали Круциатусом. На Драко нет футболки, а левая рука надежно зафиксирована бинтами у туловища. Кто это сделал и зачем? Неужели Пожирательница решила проявить милосердие и залечить раны, которые сама же ему и нанесла?

Это абсурдная мысль, но других не нашлось.

В течение какого-то времени он лежит на своем матрасе, собираясь с силами, чтобы подняться на ноги. Голова странно гудит, как будто его накачали зельями, но никаких других симптомов, кроме боли, он не чувствует.

— Пэнси? — громко зовет Драко и прислушивается. Либо Паркинсон в отключке, либо ее перевели отсюда в другое место, потому что в ответ не доносится ни звука.

— Она не вполне в сознании, — он вздрагивает от голоса, звучащего прямо здесь, в камере. И резко переворачивается, несмотря на дикую боль в руке.

Несколько вопросов мистеру Малфою

Содержание

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Комментарии (0)