— Посмотри на меня, — он касается ее подбородка, вынуждая встретить взгляд синих глаз, пытливых и теплящихся необъяснимой решимостью. Слишком близко, и пусть сейчас им это было дозволено, Юки все равно не могла унять бешено бьющееся сердце. — Ты хочешь этого?

Нужно ответить. Не боясь собственных прихотей и желаний, точно зная, что Гию не посмеет насмехаться над ней и причинить боль. В комнате тянет ночным холодком, вынуждающим девушку поежиться из-за проскользнувших на кожу мурашек.

— Да, — выдыхает ровно и осторожно, и уголки чужих губ в одобрении приподнимаются. Она говорит искренне, так, как в действительности того хочет, и впервые на душе у нее становится так хорошо. Последний раз, когда ей приходилось ощущать подобное чувство, случился около двух лет назад, — единственный дорогой девичьему сердцу человек вернулся живым оттуда, где пали смертью храбрых сотни простых людей.

Тонкие пальцы тянутся к шнуркам, стягивающим ткани ночного халата, и в неловкости Юки замирает, впервые готовясь оголиться перед Гию не только душой, но и телом. Серебристые глаза скользят в задумчивости по рельефным мышцам, огибая хорошо выраженный пресс, и по узкой талии медленно стекают вниз, туда, куда смотреть, верно, могла теперь только она. Не замечает, как щеки начинают пылать от накатившего прилива крови, а руки опоясывает нелепая дрожь.

Ее муж. Отныне и до конца своих дней. Он ее, а она его.

Так есть ли смысл бояться?

— Все будет хорошо, — голос мужчины бархатным звучанием изливается из легких, и его большие ладони накрывают белоснежные руки, призывая довериться себе и позволить сделать все самому. Юки соглашается, неприятно осознавая собственную неопытность.

Томиока аккуратно избавляет ее от душащих нитей и ненавязчиво стягивает ткани, облегающие хрупкую фигурку, с плеч. Молочная кожа переливается под лучами ночного светила, пробивающимися через окно, и лишь старые шрамы, розоватые и такие убогие, могли испортить эту картину. Гию сдерживает себя от того, чтобы не цыкнуть, и когда его взору предстают две налитых груди, небольших, но упругих, он останавливается. Девушка делает глубокий вздох и боится пошевелиться — озноб пронимает ее до самых костей.

— Ты прекрасна, — эти слова оглушают и вызывают непомерное облегчение, но с высохших губ не срывается заветное «ты тоже». Проходит несколько томящих секунд, прежде чем бывший Столп Воды избавляет ее от оков одежд, и от его пылкого внимания Юки невольно хочет сжаться в комочек, дабы исчезнуть и не чувствовать пылающего стыда.

Мужчина берет ее за руку и ведет за собой к застеленному футону; с одного взгляда на выстиранные простыни девушка могла ощутить их свежесть. Гию укладывает ее на спину, слегка давя на плечи, после чего склоняется к своей возлюбленной и оставляет на ее устах поцелуй, полный нежности и неприкрытой жажды грядущего действа. Она не знает, как ответить на подобное, и чуть ли не проклинает свою нерадивую голову, когда подается навстречу ему и неуверенно начинает смаковать чужие губы, влажные и горячие.

Томиока чуть рычит, вновь беря инициативу на себя, и Юки чувствует в животе тягучее пресыщение, стоит ему начать блуждать по ее телу руками. Это столь непривычно, что в своей растерянности уже, кажется, не имело смысла искать изъянов. Пальцы Гию мозолистые, слегка шершавые, и от их прикосновений становится щекотно, так, что хочется радостно рассмеяться.

Ей думается предпринять что-либо и подарить своему мужу нечто равноценное этим окрыляющим ласкам, и невольно блондинка вздрагивает, вцепившись в широкие плечи мужчины. Он чуть сжимает указательным и большим пальцами темную горошину, и легкий страх проникает в девичьи легкие. Синеглазый чуть приподнимается, вглядываясь в так полюбившиеся ему черты, после чего ластится к соску, налившемуся сладостным соком.

— Гию, — вместе с его именем Юки не сдерживает желанный им стон, и тот резко переходит к ложбинке меж грудями, где он оставляет еще один мокрый поцелуй. Его язык по-хозяйски прокладывает себе путь к маленькому пупку, где мужчина задерживается, вдыхая невинный аромат возлюбленной.

Томиока отрывается от белоснежных шелков девушки, возвращаясь туда же, откуда и начал — к устам алым и терпким. Черные пряди, длинные и шелковистые, ниспадают на ее лицо и сливаются с волосами цвета белого золота. Становится так жарко, что блондинке кажется, что она вот-вот задохнется, не в силах продолжить. Собственная скованность раздражала, но стеснение, так или иначе, одерживало верх в столь неравной схватке.

— Я не знаю, что делать, — признается в отчаянии, когда тот отстраняется для того, чтобы перевести дыхание. В его глазах не мелькает и тени сомнения, лишь ободряющая улыбка пронзает ее внимание.

— Просто не бойся, — кончик его носа идет вдоль острых ключиц, переходя к шее, где бывшего истребителя сжигает желание оставить еще один след. Словно хозяин, он помечал свою собственность, и лишь только одним богам было известно, что эта самая собственность могла в мгновение ока принудить его остановиться.

Юки чувствует скольжение его руки к внутренней стороне бедра и неровно выдыхает раскаленный воздух — напряжение внизу живота взыграло новыми красками. Томиока действует осторожно, дабы не сорвать волшебный миг, и в разгоряченное лоно проникает сначала одним пальцем, ощущая внутри теплую субстанцию.

Девушка не силится сдерживать стоны, и миндалевидными ноготками впивается в поджарую кожу некогда Столпа. Его это определенно заводит, хоть он и старается подавить прихоть сорваться и наконец вкусить плод, столько лет томящийся в ожидании именно этих рук.

— Я люблю тебя, — мужчине не нужно было слышать ничего в ответ, ибо собственное признание приносило ему полнейшее удовлетворение в своей открытости.

— Я… Ах!.. — когда она хочет ответить тем же, внутри нее оказывается второй палец, растягивающий стенки влагалища для дальнейших услад человеческой души. — Тоже… Прошу…

Жарко. Считанные сантиметры, и Юки так глубоко зарывается в похоти, что не замечает возбужденного органа партнера, ткнувшегося в бедро. Девушка чуть не давится своим же стоном, пунцовея щеками еще пуще, чем раньше.

— Смотри на меня, — просит нежно, как и в самом начале их прелюдии. В глазах Томиоки ей хочется погрязнуть без остатка, столь надежным и не внушающим опасений казался его взгляд. Он покидает ее лоно неспешно, с хлюпаньем эластичных стенок, и в следующее мгновение раздвигает ноги жены, чтобы расположиться меж ними. Инстинктивно блондинка пытается свести их воедино, но ей не разрешают прервать момент животрепещущей истины.

Первый толчок становится для нее болезненным и беспамятным, из легких вырывается чужеродный всхлип. Гию прижимается к ней теснее, начинает двигаться медленно, постепенно набирая темп. В попытке излить горечь Юки обнимает его, и легкие царапины мужчина принимает с восторженным воодушевлением; в груди его расползается трепетный мороз.

Это неприятно. Совершенно не похоже на то, что когда-либо происходило с ней раньше, и все предыдущие нежности на фоне этой пытки кажутся тщедушным благословением. Но она сдерживает внезапные слезы, не желая нарушать покой своего мужа. Сейчас в ней кипит непреодолимая жажда слиться с ним воедино, и, вопреки своей невинности, терпение стало ключом к счастью обоих.

Думается, что девушка плавится под ним, столь горячим Томиока сейчас казался. Дыхание неровно подымало и опускало грудную клетку, и девушка могла ощутить трель его сердца сквозь густое сплетение кожи и мышц.

Она дышит, обжигая кожу чужой шеи, и в нетерпении мужчина становится быстрее; с каждым новым толчком его стоны становились все громче, борясь с женскими в своей неге. Юки не знает, сколько времени проходит, но сводящая живот в тугой узел тревога начинала растворяться в коктейле новых чувств, бурлящих невообразимой жилой.

— Я люблю тебя, — произносит прерывисто, тяжелой рукой притягивая девушку к себе и чувствуя каждое ее содрогание. С силой Гию подался вперед, заставляя партнершу в ответ выгнуться и запрокинуть голову, с едва слышным стоном.

Он боится не насытиться, боится упустить ее из виду, вовсе не думая о том, что теперь у них впереди была целая вечность. Дыхание, да и все выученные им ранее техники давно пошли к черту, и сам мужчина уже через силу дышал ртом. Томиока уже был на грани: глаза крепко зажмурены, мускулы натянуты, соски напряжены, живот и грудь порозовели, сильно контрастируя с бледной кожей.

— Гию! — с ее уст это имя не кажется таким изнуряющим, наоборот — кипит жизнью, и в благодарность ему остается лишь подойти к логичному исходу, одновременно желанному и оттягиваемому всеми фибрами души.

Стенки поглощают член почти до основания, когда он совершает последний выпад и изливает в нее семя. Пот струится по плечам, когда муж покидает ее лоно, и Юки точно чувствует себя опустошенной, неспособной унять содрогания в паху. Мужчина откидывается на запачканные простыни подле нее и чуть вздыхает, когда девушка тянется к нему в порыве получить очередную дозу тепла. Томиока прижимает ее к себе теснее, неровно вдыхая аромат седых волос.

Они забываются в друг друге и не ищут причин искать холода в эту ночь, столь благословенную для тех, кто отныне был связан чарующими узами судьбы.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/9423832

Ночь длиною в жизнь

Комментарии (0)