Роды начались накануне Нового года. Еще утром Санса распоряжалась приготовлением праздничного обеда на кухне, особенное внимание уделяя сладостям: рулет с орехами для Неда, медовые пряники для Арьи, пирожки с черничным вареньем для Рэя и лимонные пирожные для себя самой, а уже в полдень ей пришлось лечь в постель и послать за мейстером.

В предпраздничной суете Сандору об этом почему-то забыли сообщить сразу. Он встречал лесорубов у ворот Винтерфелла: согласно традиции, о которой ему рассказала Санса, и которая прервалась со смертью ее отца, лорд — а в его случае муж леди — сам наливает лесорубам по чарке вина накануне Нового года, когда они привозят ель или сосну из Волчьего леса, чтобы украсить Большой чертог. Он догадался обо всем сам, увидев служанку с полным ведром горячей воды, спешащую через двор. Быстро поблагодарив довольных угощением и серебром мужчин, он захромал вверх по лестнице в спальню. Под сердцем нехорошо кололо — Санса почти до самых родов мучилась от тошноты, бессонницы, плохо ела и даже похудела — хотя все предыдущие дети делали ее круглой и плавной, точно торговая галея. В солярии, как обычно, толклись служанки, держащие наготове чистые простыни и ведра с водой, а из-за двери слышались стоны и крики, изредка перебивавшиеся словами мейстера Волкана. Он растолкал кудахчущих баб и подошел к двери.

— Милорд, постойте, вам нельзя… — вякнула было одна, то ли новенькая — он не запоминал их лица, оставляя это Сансе — то ли чересчур дерзкая, но остальные зашикали на нее, а он так на нее посмотрел, что она покраснела и попятилась куда-то к двери.

Сандор толчком распахнул ее и вошел. Перед глазами все запрыгало от внезапного страха — он всегда боялся, когда она рожала, но в этот раз все было сильнее, может быть, из-за этого их разговора и ее мрачного настроения. Не сразу он сообразил, что видит перед собой. Мейстер Волкан с закатанными рукавами серой робы, личная служанка Сансы Нелла наготове со стопкой чистых тряпок, а на постели, в потемневшей от пота рубашке, бледная, с огромными глазами — его Пташка.

— Ты пришел — простонала она.

— Милорд — коротко приветствовал его мейстер, вся его обычная неловкость и даже робость словно куда-то испарилась, и то правда — это было его царство, его поле битвы, если угодно. — Миледи посылала за вами.

— Мне никто не сообщил — резко бросил Сандор — и я пришел сам. Что происходит?

Нелла наклонилась обтереть лицо и шею Сансы влажным полотенцем, мейстер подошел к нему и тихо заговорил, явно стараясь, чтобы никто их не слышал:

— Трудные роды, милорд. Ребенок на этот раз крупный и лежит неправильно. Я ощупывал живот миледи незадолго до родов, и надеялся, что он успеет повернуться, но этого не произошло.

— Что это значит? — во рту у Сандора немедленно пересохло.

— Это значит, милорд — что я не знаю, сможет ли она сама родить.

— Что ты будешь делать?

— Есть несколько способов. Первый — попробовать повернуть ребенка рукой или надавить на живот леди Сансы, чтобы он повернулся, пока еще не начались сами роды. Другой — обвязать ее живот лентой или полосой ткани и стянуть с двух сторон, что также побудит дитя выйти на свет. Если же это не поможет… — мейстер замолчал и быстро посмотрел на Сандора исподлобья.

— Если это не поможет — есть еще один способ. К нему прибегают очень редко, и я за всю жизнь встречал только одного мейстера, которому это удалось. Он называется валирийским сечением. Необходимо рассечь чрево женщины и извлечь оттуда младенца. Ребенок может выжить.

Мейстер прикусил губу и быстро помотал головой.

— Что будет, если она не сможет разродиться? — усилием воли Сандор пытался говорить спокойно.

— Тогда погибнут оба — печально ответил мейстер Волкан. — Но решать придется вам, милорд.

Сандор подавил желание сжать руки на горле мейстера и душить его, пока он не умрет. Седьмое пекло — нет, не седьмое. Он не знал, как называется пытка, в которую погрузили его слова Волкана. Оставалась надежда, крошечная и слабая, что она все-таки сможет родить. Мысленно Сандор поблагодарил Волкана за то, что тот не посоветовал ему молиться. Вместо этого он молча сел на постель рядом с ней и взял ее за руку. Спустя мгновение Санса выгнулась в судороге и застонала.

Следующие несколько часов были похожи на пытку — и тем хуже было то, что он ничем не мог ей помочь, только сидеть рядом, сжимать ее ладонь, смотреть на ее мучения и шептать какую-то утешительную хрень, которая неведомым образом рождалась в его голове. До сегодняшнего дня он и не знал, что женская рука может с такой силой сжимать его собственную, до синяков. Санса тужилась и тужилась, стонала и стонала, ее глаза покраснели изнутри и налились кровью. Нелла обтирала ее лицо платком и с ужасом и жалостью смотрела на госпожу, мейстер копошился между ее ног. Что там происходило — Сандор не знал, не хотел знать, а если по-честному — он боялся. Боялся мгновения, когда Волкан подойдет к нему и начнет шептать, что пора делать выбор — убить одну только Пташку или ее и нерожденного ребенка. Нужна ли ему жизнь без нее? Нужен ли ему сын или дочь, жизнь которых будет куплена смертью матери? Мелкий ублюдок Тирион Ланнистер — оправдал ли он жертву своей матери, которая умерла, рожая его? Старик Тайвин ненавидел младшего сына — это было первым, что узнавал новичок, попадавший к Ланнистерам на службу. Он об этом узнал в первый вечер, когда его взяли в Красные плащи. А на третий день во время пьянки в казарме кто-то из младших офицеров рассказал историю о женитьбе сына лорда Тайвина на шлюхе, и о том, как тот наказал обоих, приказав всем своим гвардейцам отыметь ее и заплатить серебром, а своему сыну — смотреть на это, а потом и самому сделать то же, но заплатить уже золотом. Он помнил, как остальные начали гудеть, чтобы этот пьяный придурок заткнулся, иначе их всех повесят, а один из сержантов после подошел к нему, тряхнул как следует и велел не болтать о том, что слышал — лорд Тайвин запрещал говорить о случившемся под страхом смерти. Проклятье, какого хрена он думает о гребаных в жопу Ланнистерах, когда его жена умирает или вот-вот умрет?

Громкий вопль огласил спальню. Санса сжала его ладонь с нечеловеческой силой и выгнулась сильнее прежнего.

— Да-да, миледи, вот так, очень хорошо, я вижу головку. Поднатужьтесь еще немного!

Еще один крик, еще одна судорога. Сандор, не зная, чем помочь, сжал ее руку в своих, и поймал ее взгляд — глаза были огромными и темными.

— Отлично, миледи, еще чуть-чуть, ну же!

Санса дышала тяжело, точно загнанная лошадь, но, подчиняясь приказу, снова закричала от жуткого усилия, все ее тело напряглось — и вдруг она будто обмякла, а мейстер, улыбаясь, выпрямился, держа в руках что-то… Кого-то? Все в комнате замерли, тишину, казалось, можно было резать ножом — и вдруг это что-то на руках у мейстера закричало.

— Это мальчик — мейстер Волкан улыбался во весь рот — У вас сын, миледи!

Нелла всплеснула руками и заплакала, но опомнилась, подбежала к мейстеру Волкану и взяла ребенка на чистую развернутую пеленку. Тот ловко отрезал ножом пуповину, перевязал ниткой, вымыл руки в тазу с водой и вытер взмокший лоб. Сандор застыл, не понимая, что произошло. И это что — все? Все эти крики, мучения, боль, страх, риск — ради вот этого крошечного существа, красного, беспомощного, покрытого слизью? Санса лежала, по-прежнему сжимая его руку и все так же тяжело дыша. Сандор, не отрываясь, смотрел, как Нелла обмывает младенца теплой водой и заворачивает в чистый свивальник.

Еще одна схватка — короткая, быстрая — мейстер Волкан уже со спокойным, удовлетворенным лицом завернул послед с остатком пуповины в какую-то из окровавленных тряпок и бережными осторожными движениями обмыл внутреннюю сторону бедер и лоно роженицы, после чего она медленно, со стоном боли, выпрямила ноги.

— Дайте его мне — голос Сансы был слабым и сиплым.

Нелла, все еще с заплаканным лицом, но уже улыбающаяся, поднесла ей ребенка и положила на грудь.

— Смотри, Сандор… Это наш сын.

Он смотрел и по-прежнему ничего не понимал. Как это — сын. Еще один? У него уже двое есть, а это что — третий? Вот эти кулачки, каждый из которых меньше кончика его пальца — его сын? Вот это сморщенное недовольное личико с опухшими веками с темными ресницами — его сын? Да не может быть, хрень какая-то. Так не бывает. Они что, все такими были — Нед, Арья, Рэй? Тогда почему он этого не помнит? Ты знаешь, почему — напомнил он себе. Потому что ты никогда не видел, как они появляются на свет. Ты всегда куда-то удирал, переживал свой страх в одиночестве, чтобы никто тебя таким не видел, а потом приходил и получал готовенького чистенького младенца и Сансу — уставшую, но счастливую и довольную, в свежей сорочке, с заплетенными в косу волосами, а не воющее от боли животное, которое мечется по постели. Проклятье. Седьмое пекло. Если это так больно и тяжело — какого хрена она позволяла ему делать это с ней раз за разом? Он не хочет больше, чтобы она так мучилась, у них уже четверо, хватит. Но как? Заставлять ее пить лунный чай? Санса терпеть не могла эти уловки. Отказаться от нее? Пора бы уж, не мальчик. Но при одной мысли об этом он ощущал жгучую боль внутри. Твою мать. Что же делать?

— Сандор… Посмотри на него. Он такой красивый.

Сандор, очнувшись от раздумий, склонил голову вниз и нахмурился. Красивый? Это не по его части. Он своих детей не за красоту любил — хотя втайне и считал, что красивее Арьи может быть разве что ее мать, а так ей никто в подметки не годится. Младенец открыл голубовато-мутные глаза, маленькие бледно-розовые губы и зачмокал.

— Сейчас, мой маленький — Санса слабо улыбнулась, распустила ворот рубашки и дала ребенку грудь. Сандор продолжал сидеть рядом, смотреть на них и чувствовал все возрастающее желание надраться до потери памяти, как давно уже не делал. Но не сейчас — впереди праздничный ужин, вся эта суета, которую он терпел только ради Сансы и детей, ах ты проклятье, еще же дети, надо их найти, сказать, что у них родился брат, пусть придут посмотрят. Главное, не рухнуть в обморок от облегчения прямо здесь, а то колени у него дрожали будь здоров. С усилием он встал, наклонился, поцеловал ее в лоб и сказал:

— Пойду скажу детям и распоряжусь, чтобы приготовили угощение для слуг.

Санса благодарно улыбнулась и снова отвернулась к ребенку.

Праздничный ужин в первый день Нового года удался на славу — как, впрочем, и всегда. Приехали несколько знаменосцев — все они привезли подарки еще одному новорожденному лорду Клигану, то ли вести о его рождении уже успели разнестись по Северу, то ли их надоумили жены. Вечером накануне Сандор привел старших познакомиться с новым братом — Санса крепко спала, устав после родов, поэтому он отвел их в детскую, где под присмотром няньки крошечный белый сверток с черным хохолком спал в резной колыбельке. Нед смущенно улыбнулся, Арья воскликнула шепотом «Ой, какой хорошенький!», Рэй почему-то испугался и захныкал, так что Сандору пришлось вручить его няньке, чтобы та унесла и уложила его спать, а он сам по-прежнему не знал, что чувствует. Он даже не мог придумать ему имени — называл про себя просто «он» или «ребенок». Что-то в нем как будто треснуло, когда он увидел мучения Сансы, и трещина эта становилась все шире и шире, и внутри этой трещины рождалось что-то отвратительное и темное — то, чего он в себе не подозревал раньше. Неужели это гнилая клигановская кровь в нем заиграла? Надо поговорить с Пташкой, как только она придет в себя. Если кто и поможет ему, то это она.

Первый день Нового года пролетел, как обычно — завтрак со сладкой овсянкой и пирожками с изюмом, подарки для детей и старших слуг, а потом он весь день торчал в Большом зале в резном кресле лорда и принимал поздравления от всех, кто шел в Винтерфелл — это право, поздравить хозяев с Новым годом, а сегодня еще и с рождением сына — было священным для всех, и они шли нескончаемой вереницей — только перед ужином стюард Кори Флинт приказал уже запереть двери. Сандор встал и потянулся — задница у него за день превратилась в камень, в животе урчало. Он приказал подать себе на ужин, что осталось, наскоро поел и поднялся в спальню.

Санса была уже такой, какой он привык ее видеть всегда после родов — отдохнувшая, умытая, причесанная, в чистой сорочке. Даже жуткая краснота в глазах уже спала, хотя он заметил, что все ее лицо будто покрыто мелкими красными крапинками. Она сидела в кровати и кормила ребенка, и улыбнулась ему, когда он подошел и присел рядом.

— Скажи что-нибудь — Санса оторвалась от разглядывания маленького розового рта вокруг своего соска и взглянула на него.

— Я… Я рад — выдавил он. — Но какие слова могли передать все то, что у него внутри? — Санса, видимо, что-то почувствовала и сказала:

— Нелла, оставь нас — служанка, которую он сначала не заметил, вышла с поклоном и закрыла за собой дверь. Они остались одни.

— Что с тобой? — спросила Санса спокойно и даже как-то строго. — Ты не рад?

— Нет, я… — Сандор все-таки встал и заходил по комнате, потирая лицо руками. Сейчас не время для таких разговоров. Но, если не сейчас, то, Иные побери, когда? Наконец, он остановился и посмотрел ей прямо в лицо. — Я испугался. Я просто до усрачки испугался за тебя. Ты так мучилась, точно тебя на дыбе растягивали. И мейстер сказал…

— Что сказал мейстер? Договаривай, Сандор.

— Он сказал, что, если ты не сможешь родить сама, то он разрежет тебя и достанет ребенка. Но ты при этом умрешь.

— Как будто тут можно что-то ответить.

— Но ведь все кончилось хорошо.

— Хорошо-то хорошо, да только я себя последним дерьмом чувствую.

— Да потому, что это я во всем виноват. Это я заставил тебя так мучиться.

— Что? — Санса дернулась, младенец потерял сосок и закряхтел, Санса снова дала ему грудь и воззрилась на Сандора с потрясенным и злым лицом. — Что ты говоришь?

— А то ты сама не знаешь, что! — вспылил он — Это ведь все по моей милости, так ведь? Так какого хрена, ты мне никогда не говорила, Пташка? Какого хрена позволила мне дожить до седых мудей, не зная, во что я тебя втравливаю каждый раз? Ты хоть представляешь, каково…

— Нет, это ты не представляешь, Сандор Клиган, каково это — заговорила она ледяным голосом леди Кейтилин. — Ты не представляешь себе, что такое роды, и представить не можешь, как не может этого ни один мужчина. Но ты не представляешь и другое — что ощущает всякая мать, когда впервые держит на руках рожденное ей дитя — голос Сансы смягчился. — Да, роды — это боль, это страх, это муки, кто же будет с этим спорить — но видеть своих детей — это счастье, с которым может сравниться только рождение следующего из них.

Санса улыбнулась и протянула ему руку, перехватив младенца одной:

Он покорно подошел и сел рядом.

Сандор дернул ртом, но подчинился.

— Он — это ты. И он — это я. Разве это не чудо, которое не постичь разумом? Ты же сам мне как-то это говорил.

— Я не знал, какова цена этого сраного чуда, Пташка.

— Ты думаешь, я не боюсь? Ты думаешь, я не знаю о том, что могу умереть? Я знаю, и умирать в тридцать пять лет ничуть не легче, чем в шестьдесят, уж поверь мне. Но я готова заплатить за эту цену, и если ты думаешь, что я никогда не думала о ней, ложась с тобой в постель — то ты круглый дурак.

— А то ты не знала. Зато Теон Грейджой был поумнее меня, особенно по части детей.

— Вот уж нашел, кого вспомнить. Взгляни лучше на сына.

Сандор осторожно протянул палец и коснулся крошечной гладкой круглой щечки. Санса права — он стоит своей цены, и, раз уж она готова ее платить, то не ему ей указывать.

— Наше новогоднее дитя. Старая Нэн в моем детстве как-то говорила, что такие дети рождаются с благословением старых богов. И что наши предки в благодарность приносили жертвы чардреву в богороще — Санса помолчала и добавила — Кровавые жертвы.

— Предлагаешь мне поставить силки на зайца и подвесить его тушку на ветке? Или лучше распотрошить одного из должников?

— Ну наконец-то ты похож на самого себя. А я уж испугалась, куда это исчез мой муж, который грязно ругается и мерзко шутит. — Санса посерьезнела и добавила почти умоляюще — Ты ведь не возненавидишь его, нет же?

Сандор молчал — вопрос метил в сердце, в самую его глубину. Он вспомнил свое смятение, свою мысль о том, что, была бы у него возможность выбирать — он выбрал бы жену, а не младенца, ту трещину, что появилась в нем, когда он сидел рядом с ней во время родов; вспомнил он и другое — Григора, который прижимает его лицо к горящим углям, отца, который говорит слугам, что его постель загорелась, пока он спал, гордость, с которой он хвастается соседям, как его сына посвятил в рыцари сам принц Рейегар Таргариен; вспомнил свою ненависть, жгучую, как яд — он не знал до сих пор, кого он ненавидел сильнее — брата или отца. Мелькнул в его памяти даже облик карлика Тириона Ланнистера — да что он лезет ему в голову все время, седьмое пекло!

— Нет — твердо ответил Сандор — Будь я проклят, если я буду любить его меньше других наших детей.

Санса вздохнула, лицо ее стало мягче, напряженные плечи опустились, она снова посмотрела на младенца, тот последний раз чмокнул губами и заворочался в пеленках.

— Мы даже не придумали ему имени — заметила Санса.

— Ну, у меня никаких мыслей нет, так что решай сама.

— Я думала об этом — задумчиво протянула Санса. — У нас есть Нед — в честь моего отца, Арья — в честь моей сестры, Рэй — в честь септона Рэя, о котором ты рассказывал. Если бы родилась девочка, я бы назвала ее Кейтилин. Но, раз уж родился мальчик…

— То нам как раз не хватает в семье Теона — хмыкнул Сандор.

— Прекрати уже — она шутливо шлепнула его по руке. — Нет, я думала не о Теоне, хотя он и был мне настоящим другом и защитником, и был готов за меня умереть.

— Как хорошо, что он уже помер, а то я бы после таких слов вызвал его на поединок и вогнал копье ему прямо в живот, чтобы кишки вывалились.

— Так вот — продолжала Санса, не обращая внимания на его слова — я думала о Риконе. Это мой самый младший брат. Я видела его рождение — и видела его гибель. Я не знаю, будут ли у нас еще дети, но, если нет — пусть наш младший сын будет Рикон. Ты согласен?

— Хорошо. Рикон Клиган — он наклонился и очень осторожно прикоснулся губами к головке младенца, теплой и приятно пахнущей — Добро пожаловать в наш дерьмовый мир.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/10291421

Новогоднее дитя

Фаина Гаккель

ArqCamoran

Сайд-стори к моему фанфику "Изменения любви" :)

Игра Престолов

Сандор Клиган/Санса Старк

ru-novogodnee-ditya-faina-gakkel-beta-arqcamoran

«Игра престолов» – телевизионный проект, не нуждающийся в представлении. Лауреат многочисленных наград и премий: Эмми, Золотой Глобус, WGA, Screen Actors Guild, BAFTA, Critics' Choice Awards. Сериал по книгам Джорджа Р. Р. Мартина получил статус культового. Десятки миллионов поклонников по всему миру следили за невероятными приключениями Джона Сноу, Дейенерис Таргариен, Тириона Ланнистера и других героев. Каждый поклонник испытал на себе чувство невосполнимой утраты, когда на экране погибал любимый персонаж. Сценаристы никого не жалели: в каждом сезоне погибал минимум один лорд или король. А события «Красной свадьбы» практически прервали род правителей Севера Старков. 
Фанфики по «Игре престолов» доступны на нашем сайте, их можно читать бесплатно онлайн. Как выглядели события «Красной Свадьбы» с точки зрения попаданца из нашего мира? Какая судьба ждет последнего дракона Дрогана? Что могло произойти, если бы в сюжет добавили сильного ОЖП? Кроссоверы с другими популярными фэндомами расширяют и без того богатую вселенную магов и лордов: можно, например, представить, как герои ИП вступают в противостояние с ситхами из «Звёздных войн». Присоединяйтесь к нашему фэндому и наслаждайтесь ФФ, сочинёнными самыми завзятыми поклонниками творчества Мартина!

Новогоднее дитя

Содержание

Новогоднее дитя

Комментарии (0)