— Если что-нибудь случится, зови, я прямо за дверью, у меня там пост, — дождавшись согласного кивка пациента, медсестра вышла из палаты, закрыв дверь, оставляя парня снова одного.

Трехместная палата сейчас почти пустовала: госпитализированных людей в отделении летом намного меньше, чем в другие времена года.

Из трёх коек была занята лишь одна. Ее временным хозяином был молодой парень, который сейчас, приняв полулежачее положение, вертел в руках выключенный телефон.

Антон пару дней назад прибыл сюда на скорой с пневмонией, теперь, даже если ему и становится получше, ничем заниматься, увы, не получалось: сильная усталость, а потом головные боли, повышение температуры и давления — все это мешало скрашивать больничные будни.

Несмотря на то, что в палате Антон один, он об этом не жалеет: его состояние не подразумевает под собой общение с кем-то, одному теперь лучше. Можно ходить по палате, слушать музыку без наушников — а это важно, ибо те очень давят на больную голову — а свои вещи можно кидать на соседние койки, не боясь, что кто-то может сделать выговор.

Жаль окно открыть нельзя самовольно, даже если становится очень душно: на то есть медсестры, которые знают, когда нужно проветривать палату.

Устав наконец просто перебирать в руках телефон, Антон кинул его на тумбу рядом с койкой.

Спустя пару часов после ухода медсестры опять разболелась голова, а позже ко всей картине присоединился озноб.

— Чертовщина, — вслух выругался подросток и укутался в одеяло. Сообщать о своём состоянии врачам он не собирался. Вчерашнего укола, а вместе с ним и ночного концерта ему хватило по горло. Повторять такое уж точно не хочется.

Врачам что ни скажи, сразу шприцы с ампулами тащат. Повезло хоть с лечащим врачом: он смиловался над беднягой и выписал антибиотики в таблетках.

Откинув воспоминания и плохие мысли, Антон залез в телефон, стараясь отвлечься от своего ухудшающего состояния.

Смартфон казался бесполезным: как раз два дня назад, когда его положили в больницу, у него закончился последний гигабайт мобильного интернета, и обновиться трафик должен был через два дня. Благо хоть было пару приложений и игр, в которые можно было играть без интернета, и музыка, но и это быстро надоедало. Хотя сейчас неплохо отвлекало.

— Это — игра, без сомнения, — тихонько подпевает Антон, боясь спровоцировать новый приступ кашля. — Обреченных жд…

Допеть Шастуну не дал стук в дверь.

— Да блять, на самом любимом моменте, — шёпотом ругнулся подросток.

Следом после стука в палату ввалилась толпа совершенно странных людей: трое мужчин и одна женщина, одетые в строгие костюмы, сопровождаемые мужчиной, поверх костюма которого был ещё и сверху белый халат.

— Ну, Арсений Сергеевич, сейчас посмотрим, как у вас пациенты тут живут, — мужчина с редкой светлой бородкой взглянул с презрением на более молодого мужчину в халате.

— Это что за безобразие? — внезапно влезает Шастун. — Это что, проходной двор? Ходят все, кому не лень, а я, может, тут в трусиках одних лежу, — все присутствующие удивлённо посмотрели на подростка, а мужчина в халате чуть покраснел от стыда.

Под конец своих возмущений подросток закашлялся и схватился за голову, которую будто в тисках сдавили. Температура стала ещё выше. Чуть отойдя, парень вновь закутался в одеяло.

Едва заметно смутившись, женщина предпочла проигнорировать лежащего на койке пациента и обратилась к названному Арсением мужчине.

— Уборка, как и в коридорах, ежедневная? — на вопрос Арсений активно закивал головой.

В этот момент трое других мужчин разбрелись по палате кто куда: первый прошёл к окну, проверяя его на наличие защиты для детей и москитной сетки, второй подошёл к вентиляционной решётке и с умным видом глядел на неё. Третий же мужчина тут же оказался у кровати больного и бесцеремонно открыл ящик рядом с ней.

— Ничего себе, — возмутился Антон. — Тут мои вещи вообще-то! Мои, личные! — такое парню было просто невозможно проигнорировать.

— Послушай, тишину поймай на минуту, — строго сказал Арсений Сергеевич, продолжая отвечать на вопросы женщины. Та, в свою очередь, помечала что-то в листочке, закреплённом на планшетке.

Голова Антона от такой несправедливости заболела ещё больше, и парень зажмурился и болезненно промычал, когда в висках очень резко отозвалось острой болью.

Увидев это, мужчина, до этого рывшийся в ящике, привлёк внимание врача.

— Так, — Арсений подошёл ближе к кровати и аккуратно немного стянул одеяло с лица, едва касаясь лба пальцами. — Ты себя плохо чувствуешь?

В ответ на это Антон упал лицом в подушку и не произнёс ни слова.

— Извините, пожалуйста, — начал оправдываться Арсений перед проверкой. — Но мне надо помочь вот, мальчику. Так, температуру надо… Где градусник?

— Арсений Сергеевич, — привлекла внимание женщина. — Как насчёт того, чтобы позвать медсестру? Врач должен работать с медсестрой, где она? — женщина хмыкнула. Мужчины же от безделья уже начали мерять кабинет шагами и сравнивать, у кого сколько получилось.

— Да, медсестра, сейчас… Господи, горишь весь, ну что такое? — Арсений, дотрагиваясь до лба мальчика, чувствовал, как горит его кожа. — Давай градусник. Как зовут тебя, ребёнок?

Посмотрев результаты, врач недовольно сжал термометр в руке и покосился на людей в палате.

— Антон, — с небольшой задержкой ответил парень.

— Очень хорошо, Антон-а. Мне нужно провести процедуру пациенту, — сказал Арсений, обращаясь к людям, ожидавшим его.

— Какую процедуру? — напрягся Антон, наблюдая, как недовольно смотрит на Арсения женщина.

— Сейчас я позвоню медсестре, она принесёт мне лекарство и шприц, — Арсений достал телефон из кармана халата.

К дрожи от холода добавилась дрожь от страха, Антон нервно сжал уголок тонкого одеяла в руке.

Пока Арсений звонил медсестре, Антон уже вымотал себе нервы, женщина из группы проверки перечитывала бумаги по третьему кругу, а мужчины вычисляли площадь комнаты в квадратных миллиметрах.

— Все, сейчас она придёт, — объявил Арсений.

— Вы мне укол делать будете, что ли? — напуганно спросил Антон.

— Надо бы да, — ответил Арсений, посматривая на женщину, наблюдающую за всем разворачивающимся действием.

— А без этого прям вообще, что ли, никак? Только так обязательно? — почти срывается Антон. — Не поверю, что надо только так, что так только можно! Давайте по-другому как-то.

В этот момент, робко постучавшись в дверь, в палату заходит медсестра.

— Я здесь врач или ты? — строго отчитывает Арсений.

— Мы тогда выйдем пока, — предлагает один из мужчин, пришедших из проверки, поглядывая на остальных. Все соглашаются и спешат к выходу из палаты.

— Куда?! — восклицает Антон. — Вы меня что, одного, что ли? Н-не надо, останьтесь! — но все уже покинули кабинет. — Вернитесь! Нет, когда не надо, они приходят, а как надо — уходят.

Внезапно в палату обратно заходит женщина, но далеко не из-за просьбы Антона.

— Арсений Сергеевич, нам бы ещё раз в бухгалтерию сходить. Пусть ваша медсестра нас проводит.

— Да, конечно, — кивает врач и поворачивается к пожилой медсестре. — Нина Николаевна, сходи… — не дав врачу договорить, женщина понимающе кивает, отдает перчатки и подготовленный лоток с необходимым и уходит вместе с проверяющими, прикрыв за собой дверь.

— Не-ет, не уходите, — уже тише обреченно просит подросток, с испугом смотря на врача.

— Ну и что ты тут разорался, актер? — спрашивает Попов, надевая перчатки.

— У меня всё хорошо! Можете идти, — поняв, как жалко он сейчас выглядит, Антон пытается говорить уверенно.

— Ну да, а градусник с цифрой сорок нам лжет? — строго говорит Арсений Сергеевич. — Давай-ка на живот ложись, товарищ-актер.

— Да не надо мне ничего, — подросток отодвигается на кровати, двигаясь ближе к окну.

А за окном ярко светит солнышко, за цветущими растениями ухаживает больничный садовник, чуть поодаль двое врачей воркуют между собой, выкуривая сигареты. А Антон вынужден сидеть здесь, пытаясь избежать укола. Чертовщина какая-то.

— Вы даже не мой лечащий врач! — выкрикивает Шастун и снова заходится болезненным приступом кашля. Когда-нибудь он поймёт, что орать при пневмонии — не лучшее решение

— Ну-ка прекрати цирк! Всё, насмеялись и наигрались! Укол надо сделать. Или ты мне, главврачу, предлагаешь ловить тебя, м? — Арсений чуть прикрикивает на подростка.

Антон облокачивается на подоконник руками и зажмуривает глаза. Приступ отступает, но горло всё ещё продолжает драть.

Врач подходит ближе, держа в одной руке шприц и спиртовую салфетку, а второй рукой подталкивает подростка за плечо.

— Да не трогайте вы меня, — Шастун отталкивает мужчину.

— Мне позвать медбрата, чтобы тебя подержали?

Арсению уже порядком надоел этот цирк, что устроил подросток. Нет, он все понимает, подростковый возраст, скачки гормонов, все дела, но это же не значит, что можно разводить такой цирк: то он на проверку кричит, то с этими же криками просит их остаться. Так стыдно ему давно, конечно, не было.

Не дожидаясь ответа, он выходит из палаты, высматривая, кто сейчас на посту.

— Артёмка, ну-ка поди сюды, начальству помоги, — прикрикивает Арсений, немного обрадованный тому, что на посту медбрат. Двоим мужчинам подросток не сможет противостоять.

Молодой парень за считанные секунды подлетает к главврачу.

— Что-то случилось, Арсений Сергеевич? Я всех новеньких уже принял, по палатам распределил, — спешит сказать Артём, боясь выговора.

— Нет-нет, с этим все хорошо. Мне вот тут товарища подержать надо. Цирк развел, негодник, укол сделать не могу. — кивает врач в сторону палаты.

Антон сжался, услышав, как за дверью этот противный главврач кого-то зовет. Нутро подсказывало, что сейчас будет очень плохо.

В палату заходит Арсений, и рядом с ним плетётся молодой парень в чёрном хирургическом костюме.

«Смерть пришла», — невольно подумалось Антону.

— Вот этого товарища надо подержать, — говорит Арсений, кивая в сторону подростка.

— Не надо меня держать! Я не маленький, — конечно, ложиться под иглу добровольно не хотелось, но ещё хуже будет, если его семнадцатилетнего лба держать будут.

— Ты же у нас, батька, сам не соизволишь лечь, поэтому Артемка нам поможет, — после слов главврача медбрат без замедления направился в сторону Шастуна.

— Не-ет, я сам лягу, только пусть он уйдёт, — подросток сам не поверил в то, что сказал, но лечь действительно придётся и лучше самому. — Я лягу сам, честно, только пусть он уйдёт, — ещё раз повторил Шастун больше для убедительности.

— Хорошо, Артем, можешь идти, если что, я тебя позову, — медбрат кивнул и вышел. — Но учти, будешь сейчас буянить, я его позову опять. — строго предупредил Антона Попов и подошёл к прикроватной тумбочке, куда он положил стерильный лоток. — Давай, поворачивайся и приспусти штаны.

Антон тяжело вздохнул и поднял голову, закатив глаза, стараясь сдержать слёзы. Ещё разреветься перед мерзким главврачом ему не хватало.

— Ну и долго я ждать буду, а, Антошка? — строго поинтересовался врач, уже открыв спиртовую салфетку.

— Сейчас, — грубо отозвался Антон, а после ещё раз глубоко вздохнул и решительно лёг на живот, а вот чтобы спустить штаны решительности уже не хватило.

— Ну ладно, я не такой уж и гордый, — фыркнул Попов и сам взялся за резинку серых штанов. — Представляешь, Антон-а, какая честь — сам главврач тебе штаны спускает и укол делает, — с лёгкой усмешкой добавил он.

Однако подростку смешно не было. Когда с попы стянули одежду, всё тело непроизвольно сжалось, готовясь к боли.

— Антон, ну что за шутки? Расслабься! — уже строже сказал Попов, протирая спиртовой салфеткой ягодицу. — Или мне прям в каменную мышцу колоть?

— Я не могу, — обреченно прошептал Антон и почти бесшумно всхлипнул. Впрочем, Арсений не заметил.

— Если ты не расслабишься, то буде…

— Да знаю я, — зло прервал его подросток.

Шастун сжал левой рукой простынь, а в правую уткнулся лицом, но всё-таки смог расслабить попу.

— Не хами мне, Антон, — грубо сказал мужчина и резко ввёл иглу, отчего подросток протяжно пропищал. Врач на это тяжело вздохнул и закатил глаза. — Продолжаешь ломать комедию?

Вместо ответа Антон, не стерпев, взвыл, почувствовав, как болезненно начало распространяться лекарство в мышце, когда Арсений надавил на поршень. Ягодицу будто свело, но при этом она продолжала гореть. Что за чертово лекарство?

— Прекратите, мне больно, — подросток начал елозить на кровати, но Попов сразу же его прижал, не давая пошевелиться.

— Антоша, не дергайся, хуже будет, — уже мягче обратился врач, поняв, что парень не просто ломает драму. — Потерпи чуть. Лекарство болезненное, — Попов медленно довёл поршень под скулеж Шастуна и извлёк иглу.

Антона продолжало трясти, даже когда врач уже вернул штаны на место. Слёзы всё текли, не собираясь останавливаться. Как бы Шастун ни старался собраться и прекратить плакать, ничего не получалось.

— Все, давай, Антон, заканчивай, — Арсений быстро утилизировал весь мусор. — Сделали все уже.

Вопреки словам врача Антон заканчивать не спешил. Надувшись, он отвернулся лицом к стене и продолжал тихо-тихо плакать, утирая сопли ладонью и иногда икая от слез.

— Антон, прекращай, все, ну что это ты устроил? — Арсений несильно трясёт парня за плечо, но тот скидывает его руку. — Вставай и успокаивайся, — врачу все-таки удалось приподнять парня и облокотить его на спинку кровати.

На тумбе стояла небольшая пластиковая бутылочка с водой. Арсений приоткрыл ящик в тумбочке и извлёк оттуда бумажный стаканчик, куда из этой бутылки налил немного воды.

— На-ка, пей, — Арсений поднёс к губам парня стаканчик, придерживая Антона, положив руку чуть ниже его шеи.

Антон выпил половину стаканчика с трудом, постоянно икая от слез и кашляя.

— Ложись, — врач помог ему лечь обратно в койку. — Успокаивайся, не мотай себе нервы.

Антон упал головой на подушку и прикрыл ладонью лоб, все ещё всхлипывая.

Обреченных ждет поражение

Ariana_bell

DrunkGopher

Au, где Антон — семнадцатилетний шкода, умудрившийся слечь в больницу с пневмонией летом, а Арсений — строгий главврач, не терпящий баловства.

Импровизаторы (Импровизация)

Арсений Попов/Антон Шастун

Обреченных ждёт поражение

ru-obrechennyh-jdet-porajenie-ariana-bell-soavtor-drunkgopher

Спустя неделю, когда Антону уже стало лучше, а температура не превышала обычно тридцати семи, ему было дозволено побольше: выйти в коридор на прогулку — ненадолго, и все же — никто так пристально теперь за ним не следил, а обыденные вещи не заставляли уставать так же сильно, как при болезни.

В скором времени Антон уже должен будет выписаться из больницы.

Из всего вышеперечисленного вылилось то, что теперь Антон, наконец не похожий на забитое внеземное существо, проявляет свои черты характера, которые присущи ему здоровому.

Пакостить Антон начинает уже в первый день, когда ему смягчают ограничение на прогулке в коридорах больницы и на улице. Увидев грозу всея отделения, вся детвора, прогуливающаяся в больничном дворе, разлеталась кто куда, ведь не раз доставалось и им: подножки, подзатыльники, закидывание панам на высокую по детским меркам ветку дерева.

Скучными долгими вечерами, когда удавалось отпроситься во двор, Антон удовлетворял свои пагубные потребности. Сигареты даже не прятал, те всегда спокойно лежали у него в кармане кофты. Не брезговал парень курить на территории больницы и в присутствии маленьких детей, когда врачи не смотрели на них. Один из них сдал Антона с потрохами, и парня здорово отчитали за такой проступок, даже грозясь позвонить родителям, да так и забыли об этом.

Хамство и упрямство, свойственное для популяции таких как Антон даже в период болезни, при выздоровлении набрало новые обороты.

Стоит ли говорить о том, что медперсоналу Антон уже конкретно вылюбил все мозги и медсестры во главе с врачами уже считали дни, когда подростка выпишут.

— Эх-х, через три дня выписка, — радостно вздыхает Шастун и, закинув сигареты в толстовку, идёт в столовую.

Курс антибиотиков позади, температура тоже в норме, но лечащий врач сказал, что хочет понаблюдать его ещё несколько дней, на всякий случай. К больнице уже парень привык, и, когда все процедуры его миновали, он освоился окончательно.

— Хай, шкет, — широко улыбаясь, говорит он мальчишке, который шёл в коридоре со своим маленьким серым волчонком в руках. — Как дела? — ребёнок поднял на него испуганный взгляд и сразу же умотал в противоположную сторону. Шастун ухмыльнулся, держит райончик-то!

Дойдя до столовой, Антон пошёл занимать свой любимый третий столик у окна.

Но сегодня этот столик оказался занятым какими-то двумя мальчиками. Шастун нахмурился. Кто это посмел так своевольничать? Видимо, новенькие.

— Это кто у нас тут сидит? — на подростка оборачиваются два мальчика лет десяти, один из которых читал книжку, поедая пюре с котлетой.

— Ты хочешь с нами сесть? — доброжелательно спросил ребёнок, закрыв книжку.

— Нет, мой дорогой, здесь сижу только я! — строго нахмурившись, заявил Антон. — А вы отсюда уходите!

— Почему? Нам нравится этот столик у окошка!

— А тебе, может быть, тогда и пюре на голове понравится? — Антон деловито оперся одной рукой на мальчишеский стул и выхватил у него книжку. — Что это у нас тут читаешь? Букварь, небось? А, нет, Тургенев «Муму», — ухмыльнулся парень. — Просвещаешься?

— Отдай книгу, пожалуйста, — жалобно попросил мальчик, протягивая руки к украденной книге.

— Да бери, мне-то не жалко, — говорит Антон и поднимает руку ещё выше, чтобы ребёнок точно не достал.

— Ну отдай! — мальчик встал изо стола и принялся прыгать, пытаясь достать до своей книги.

— Ну бери! — копируя голос ребёнка, дразнит парень и не даёт мальчику забрать вещь.

— Шастун! — медсестра подкралась незаметно. — Ну-ка прекрати! Что ещё за поведение в столовой, ну-ка уйди от них!

— Ну ладно, — фальшиво-грустным голосом сказал Антон и, подхватив «Муму» подмышку, хотел уже удалиться.

— Ирина Геннадьевна, пусть он мне книгу отдаст! — кричит мальчик, получая поддержку друга.

— Шастун, отдай! — приказывает медсестра.

— Да нате, господи, — Антон разворачивается и торжественно вручает орущей пиявке книгу. — Нате, хоть обчитайтесь теперь, как собаку топят.

— Как топят?! — пугается ребёнок, сжимая книжку в руках.

— Шастун, иди за другой стол, расхаживает он тут. До всех успел дойти, задира! — вслед уходящему к другому ряду столов парню пугается медсестра, усаживая парней на место и приводя в чувства парнишку, который только что после конкретного спойлера узнал, что будет в конце с любимой собачкой.

От столь грубого персонала, по мнению Антона, перехотелось есть и он просто молча вышел из столовой, направляясь к себе в палату.

Антон, облокотившись на стенку, стоял рядом с палатой и поглядывал на пост медсестры.

Сегодня там дежурила молоденькая медсестра, скорее всего, новенькая, потому что до этого Шастун ее не видел.

Но когда она зашла сегодня к нему в палату, чтобы отдать таблетки, он не смог оторвать от нее глаз. Ее рыжие кудрявые волосы придавали ей яркости и подчеркивали красивую фигуру в хирургическом костюме. Но больше всего Антону, конечно, понравилась ее шикарная попа.

Шастун даже подмигнул ей тогда, а медсестра скромно улыбнулась в ответ.

И вот сейчас, чтобы привлечь ее внимание, он, не стесняясь, достал сигарету и закурил. Естественно, реакция медсестры не заставила себя долго ждать: как только она оторвала взгляд от бумаг и увидела подростка, что так нагло нарушал правила больницы, немедля вскочила и подбежала к нему.

— Это что ты себе позволяешь? Ты в больнице находишься! Не стыдно тебе? — начала ругаться девушка. — Сколько вообще тебе лет, мальчик?

— Не ругайтесь, — Антон чуть подался вперед, чтобы разглядеть инициалы на бейджике. — Белокурова Анастасия Вячеславовна, Вам не к лицу, — Шастун продолжил вальяжно курить, с лёгкой улыбкой поглядывая на медсестру.

— Мальчик, я спрашиваю, сколько тебе лет? — чуть строже поинтересовалась она.

— Я не мальчик. Меня зовут Антон. А сколько мне лет, не имеет значение, это всего лишь цифры, Анастасия, — Антон выдохнул дым ей в лицо, отчего она поморщилась и закашлялась.

— Что ты себе позволяешь? — чуть придя в себя от едкого дыма, спросила медсестра. — Я сейчас позову врача.

Этап с угрозами, обыденность.

Почуяв наконец достойное себя увлечение на ближайшее время, Антон расцвёл. Рассерженная медсестра заводила его тем, что можно хорошо поглумиться и вряд ли она может что-то сделать ему. Проходили, знаем.

— Позовите, вдвоём скучновато, — снова затягивается. — Мадам, а Вы не курите?

— Имя и фамилия! — вот Антон уже вывел медсестру на тот этап, когда угрозы начинают переходить в действия.

— Я сюда лечиться приехал, а не знакомства заводить, — Антон отворачивает голову. — Были б вы хотя бы помоложе…

— Быстро иди в палату и не высовывайся! Я врача позову! — на грани крика приказывает медсестра, собираясь уходить.

— Ну мы что, в школе? — наигранно непонимающе говорит Антон, а медсестра в ответ на это недовольно ворчит что-то себе под нос и разворачивается, желая добежать до нудного кабинета побыстрее, чтобы позвать того, кто мог бы справиться с пубертатной язвой.

За долю секунды, когда медсестра ещё не успевает сделать пары шагов, в голову Антону приходит мысль. Очень, по его мнению, гениальная и очень весёлая идея.

В этот момент медсестра к своему шоку получает несильный игривый удар по ягодицам и останавливается.

— Ты что себе, хамло, позволяешь, малолетнее? — кричит медсестра, хватая его тут же за запястье. — В школе девчонки уже все, не заводят?

— Да ладно ж Вам, что Вы, — смеясь и давя лыбу во все лицо, отвечает парень. — Это Вам как комплимент, понимаете? Девушки любят комплименты и внимание.

Опешив, девушка не знала, что и сказать хаму. Вот тебе и работа с карапузами и детишками, выбрала.

— В палату, быстро! — кричит она и быстрым шагом убегает в сторону лестницы. Антон, довольный собой, остаётся стоять в коридоре. Потушив докуренную сигарету, он бросает ее прямо на больничный пол.

Антон понял, что зря все это затеял или хотя бы не ушёл в палату, только когда из-за поворота к лестнице показались две женщины, идущие в его сторону.

Вернее, шла-то одна из них. Другая бежала впереди, готовая в случае чего выкорчевать деревья и выломать стены, вставшие у неё на пути.

Медсестра обещала позвать кого-то позвать, она позвала.

И теперь этот кто-то несётся прямо на него.

Даже побыв в больнице от силы недели две, Антон уже знал, кого стоит обходить стороной. Старшая медсестра, что угрожающе приближалась к нему, заставляя молодую догонять сзади, входила в этот список.

— Шастун! — крик ее разнесся по коридору и, Антон уверен, был слышен в каждой палате этого этажа. — Шастун, ты точно доиграешься! Точно доиграешься, помяни слово мое!

Медсестра подошла к Антону угрожающе близко, настолько, что ее круглый живот, туго обтянутый халатом, почти соприкасался с самим Антоном.

— Сколько твои выходки ещё терпеть, а? — продолжает кричать старшая медсестра. — У тебя когда вот этот период закончится, это что за выходки? Ты как общаешься с медперсоналом?

Не то чтобы Антону стало дико страшно, до дрожи в коленях, но крик женщины все же заставил его напрячься.

Внутренне. На вид он был все таким же незаинтересованным, непоколебимым и смелым.

— Пооборвать руки б тебе, малолетний ты… — не придумав ругательства, медсестра сложила руки на груди. — А это что…? — она обращает внимание на недавно потушенный бычок сигареты. — Это твоё?!

— Не мое! — насмешливо — интересно все же «играть» с ними — произносит Антон и отворачивает голову, все же опасаясь смотреть в глаза женщине.

— Его-его! — подала из-за спины женщины голос молодая медсестра. — Он при мне прям курил, ещё и дым мне в лицо…

Не говоря более ни слова, женщина, в силу своих внушительных габаритов сильнее подростка раза в два, хватает того за руку и тянет за собой. У неё получается, так как Антон из-за замешательства сначала ничего не понял, а потом было уже поздно.

Его тащили в противоположный поворот коридора.

Антон смел бы предположить, что ни к кому иному как лечащему врачу или…

Антон закатил глаза, понимая, что и там ему кроме угрозы пальчиком и чтения лекций ничего не будет.

— А куда это мы? Разве не к лечащему врачу? — всё же решил спросить Антон, когда они миновали кабинет его врача.

— Нет, — грубо отозвалась пожилая медсестра. — Твой Борис Геннадьевич слишком добрый. Мы идём к главному врачу. Пусть он решает, что с тобой делать.

Такой ответ Шастуна не устроил. Конечно, Антон понимал, что и там его просто поругают, но всё же Арсений Сергеевич порядком строже его лечащего врача.

Шастун пару раз попытался слабо выдернуть руку, но, казалось, медсестра даже не заметила, продолжая тащить подростка за собой.

Они прошли уже мимо кучи дверей, пока наконец медсестра не остановилась около двери, на которой висела непривлекательная для Антона, табличка: «Главный врач

Попов Арсений Сергеевич»

— Анастасия, постучи, — велела старшая медсестра.

Девушка, неловко переминаясь с ноги на ногу, всё-таки робко постучалась и открыла дверь после позволения главврача.

Пожилая медсестра притянула Антона к себе, а после грубо за спину буквально швырнула его в кабинет.

Арсений сначала удивленно посмотрел на всех, а потом снял очки и устало потёр переносицу и наконец, тяжело вздохнув, спросил:

— Лариса Митрофановна, что произошло? — и, не подумав, Арсений продолжил. — И зачем здесь Ваша дочь?

Боже, куда он вляпался. Знал бы он, что это молоденькая медсестра Анастасия дочь этой ведьмы в жизнь бы ее пальцем не тронул.

— Ну знаете ли, Арсений Сергеевич, — начала медсестра. — Знаете ли… Не для того, знаете, я дочь свою сюда работать позвала, чтобы всякие… — она перевела взгляд на Антона. — …всякие малолетние извращенцы в пубертатном периоде позволяли себе такое!

— Ну что произошло? — Арсений, увы, не в силах был понять весь спектакль трёх актеров. — Лариса Митрофановна, Настя, ну, давайте по-человечески?

Сама Анастасия стояла молча, не желая рассказывать обо всем. А если бы и хотела, мама все равно опередила ее.

— Это пубертатный человекоподобный организм поднимал руку на мою дочь. Он, извините меня, ударил её по ягодицам, — рычит медсестра, поворачиваясь на младшую. — Да, Анастасия?

— Да, и курил… — наконец подала голос Настя. — В коридоре, при мне.

— Там даже бычок остался ещё, — старшая медсестра указывает на дверь в коридор. — Вы предпримите какие-то меры? Я считаю, это что-то из ряда вон.

— Вот как… — совершенно невозмутимо, ни капли не удивившись, сказал Арсений. — Мы разберёмся, правда, обещаю. Возвращайтесь к работе и не беспокойтесь.

Ещё поворчав о бестактности и тотальной невоспитанности поколения Антона, медсестра уходит, уводя за собой дочь, оставляя Антона в кабинете одного. Наедине с главврачом.

Стоило двери закрыться, как вся невозмутимость Арсения вмиг сменилась на строгость.

Поначалу Антону от такого взгляда стало даже немного страшно.

— Я внимательно слушаю, Антон, — спустя минуту напряжённого молчания обратился врач. Арсений хоть и говорил спокойно, но Шастун видел, как он разъярен.

— Действительно, о чём это тебе говорить. Давай поговорим о погоде.

— Хорошая погода… — Антон глянул в окно. Дождь.

Обреченных ждёт поражение

Содержание

Обреченных ждет поражение

Проныра, озорник, не любитель книг

Комментарии (0)