Окей, где-то Джин это уже видел. Точнее, слышал, и спустя пару секунд оглушающей тишины после перемещения даже вспоминает где: Кен, дружбан-ровесник из конкурирующей айдол-группы VIXX рассказывал про сбой телепорта. Из Кена ведьма как из мамонта балерина, в отличие от Джина. Тот на четвёртом курсе обучения в Магической школе таких косяков уже не допускает, а если и да, то либо из вредности, либо дать поржать окружающим. Сплошной фан, короче, а никакие не сбои.

Но вот сегодня Джин точно не планировал лажать: ни из вредности, ни шутки ради. У них новогодний эвент в Пусане, а затем сразу второй в полночь в их общаге, дать полюбоваться фанатам, как бантаны празднуют европейский Новый год. Он им, по-чесноку, нахрен не упал, ну не их праздник. Им бы после Пусана упасть часиков на двенадцать мордой в подушки. Но ради Арми они готовы на всё. И в этом мире айдолов и магии пункт плана, где Джин-недоведьма заклинанием телепортации мгновенно перемещает всю группу из Пусана в Сеул после эвента, играет немаловажную роль.

Разбалованный аж двумя недоведьмами группы Пусанский стафф даже не заморачивается на их переодевание, умывание и прочие послеэвентные штуки. Ну что там заморачиваться? Сеульцы их уже на месте за полтора часа до полуночи и в душ отправят, и переоденут, и накрасят в домашнее перед Ви-лайвом. А тут, в Пусане, уже можно и расслабиться. Поэтому стафф образует пустое пространство вокруг семерых парней, которых мысленно-колдовским усилием Джина должно вернуть в общагу в Сеуле. Бантаны сцепляют руки как есть, в концертных костюмах, все красивые и в белом, кроме мелочей, с которыми отыгрывали эвент про Золушку.

Тэхён поигрывает коротеньким хлыстом, изображая кучера и запихивает его себе в карман, прижимая локтем, чтобы не вывалился при переносе.

Юнги размахивает метёлкой, изображая лакея, который готов с Золушки пылинки сдувать. Чтобы Джин их всех телепортнул и никого при этом не потерял, держаться за руки надо крепко, и он пихает метёлку в карман. Та смешно торчит перьями из-за плеча рэпера.

Чонгук в зубах зажимает волшебную палочку. Он сегодня крёстная фея (вся группа мысленно ещё и «мать» к этому добавляет, тихо хихикая). Палочку ему стафф подобрал красивую, резную, почти гаррипоттеровскую, только розовую и со звездой на конце.

Намджун на шею подвесил пару «хрустальных» туфелек из прозрачного силикона, даром что одна туфелька примерно с пол Намджуновой ладони. Зато на этой же ладони она красиво смотрится на всех фотошутах, пока лидер из себя изображает Золушку. Этим двоим не повезло и роли распределились именно так.

Хотя кому больше не повезло, тот ещё вопрос — Чонгук с Намджуном по умолчанию всего лишь женского пола, а вот Хосоку досталось быть лошадью. Надежда всея группы маску-голову лошади сначала упорно пытается пристроить подмышку, но та оттуда не менее упорно вываливается — здоровая, сволочь. Так что Хосок, чертыхаясь, напяливает её себе на голову снова, бурча и ноя, что в ней жарко, душно, неудобно и невкусно пахнет.

В эвенте от отрицательных персонажей решили отказаться, переделав сказку на свой концертный лад, поэтому в бантановской версии ни злобной мачехи, ни стервозных сестёр нет и в помине. Так что Чимину на голову напяливают зелёный листик (Чимин и странные головные уборы — это их вообще муд по жизни), крепят хэллоуинский рыжий значок к костюму, и он на сцене сегодня Тыква. Джин, чтобы подбодрить несчастного от своего невезения младшего, тут же себе на башку Р-Джея прикрепляет, недолго думая, и объявляя в микрофон на всю планету, что он теперь альпачий принц.

Что ни говори, хорошо быть раскрученной группой и творить весёлую хню.

Джин, вообще-то, на точность своей телепортации никогда не жаловался. И какого мамонта они оказались в глухом лесу посреди завалов снега и на морозе, вместо большого зала в общаге, специально расчищенного для прителепортирования, Джин не понимает вообще никак. Лес, к слову, очень и очень сказочный: деревья просто огромные, с толстой корой и янтарными потёками смолы. Над головой звёздная гладь, и Млечный путь ярко просвечивает сквозь мохнатые игольчатые кроны древних кедров. И слава богу, что белый концертный наряд включает в себя толстенные ботинки, в которых танцевать хоть и слегка неудобно, зато проваливаться в непонятную обстановку после проёба с телепортом — самое оно. Вокруг белым-бело: они по колено в снегу, сухом, пушистом и искристом от мороза. Тишина стоит такая, что давит на уши, и единственные звуки вокруг от них самих.

Но ладно бы был вопрос только в «где».

— Какого попугая? — раздаётся в глухой морозной тишине первый вопрос и у Джина челюсть при взгляде на группу отвисает сама собой.

С группой тоже не то, чтобы всё в порядке.

Юнги так в белом и остался, только теперь это точно костюм лакея аккурат из сказки, с посеребрённой вышивкой, а ещё у него бакенбарды. Они кучерявятся пышной порослью почти до подбородка, в отличие от привычных прямых волос рэпера.

Тэхён не лучше: в ливрее, белой, как снег вокруг, и хлыст у него сейчас очень даже настоящий, метра три и с дорогой деревянной рукоятью.

И эти двое ещё хотя бы нормальные.

Чонгук куда прилетел, туда и сел в … розовом платье. У него юбка пышным кринолином аккуратно лежит земляничной блестящей лужей на снегу, а ещё сзади болтается милый маленький плащик и шапочка-конус с прозрачными лентами на голове. И палочка, да. Волшебная, со звёздочкой на конце. Вот палочка совсем не изменилась. Охреневшее в край выражение лица макнэ, оглядывающего себя, посоперничать может только с таким же у лидера.

Тот в тоже в платье, только в изысканно голубом, и его юбка, в отличие от Чонгуковой, раза в три больше. И тоже блестит. Намджуна будто засунули в голубой сугроб по пояс. А на шее вместо кулончика у него висит … пара здоровенных, прозрачных, блестящих и сто процентов хрустальных кроссовок. Джин зуб готов отдать, что это точно размер лидера. И выражение лица у него такое озверевшее, и хватающее ртом воздух, что лучше даже не подходить.

Джин оглядывает себя, хватаясь за Р-Джея на голове. Там пусто. И хоть он по-прежнему в белом, вместо белого концертного на нём белое альпачье. И слава вселенной, вообще-то, потому что в нём тепло. При мысли о тепле Джин вспоминает, что Чимин был одет легче всех и ему сейчас наверняка херово в его открытой майке без рукавов. Но тут недоведьма за спиной слышит ржание и медленно оборачивается назад, заранее холодея не от мороза, а от ужаса.

За ним стоит вороной конь с очень Хосоковским выражением лица. И запряжён он в тыкву, которая размером примерно с хороший микроавтобус.

— Ч… ч… Чимин? — кое-как выдавливает из себя Джин. У него мысли лихорадочно тарабанят внутри черепа, и его начинает медленно накрывать паникой от того, что он про такую дичь даже в ведьминых байках не слышал. Тыква на самом деле не совсем тыква, а классическая сказочная карета — ярко-оранжевая, огромная, их шестерых (учитывая даже Хосока в его нынешнем состоянии) без труда в себя вместит. С дверцей и парой маленьких окошек с зелёными занавесочками. С сиденьем для кучера, с приступочкой и поручнями для лакея. С огромными просто колёсами. И с зелёной хернёй на самой маковке, отдалённо напоминающей концертную шапочку-листик.

Так Джина ещё никогда не крыло.

— Какого. Хуя. Я. Фея??? — орёт Чонгук с нотками истерики в голосе, что необычно тоже очень, их макнэ чаще всего вежливый и сдержанный.

— Юнги, у тебя что на лице?

— Джин, что происходит?

— Что с Хосоком, куда он делся?

— Это нихуя не общага!

Ор из пяти голосов и одного лошадиного ржания взмывает вверх и широко раскидывается в морозной тишине над лесом. Тыква молчит.

Первым реагирует и бросается к задыхающемуся лидеру Тэхён, врезаясь в пышнючее голубое платье, как в волну. Хватает того за щёки, пытаясь будто бы заглянуть в рот и выяснить причину задыхания, но замечает, что Намджун раздирает пальцами грудь. Слава богу, Тэхён сообразительный — недолго думая, разворачивает лидера спиной к себе, сдирает безжалостно дурацкий голубой муар и рвёт шнуровку.

Та поддаётся, и корсет, в который почему-то оказался закован лидер, с треском расходится на объёмной грудной клетке. Намджуна аж напополам сгибает от облегчения и возможности дышать.

Юнги с бакенбардами и Чонгук с волшебной палочкой тем временем ковыляют по сугробам к застывшему столбом Джину. Прямо перед ним, чуть ли не цепляя недоведьму копытами, Хосок-лошадь встаёт на дыбы и испуганно ржёт, пытаясь выбраться из сбруи и как минимум сбежать подальше.

Тыква всё ещё молчит, осознавая себя в пространстве.

— Джин! — раздаются за спиной старшего четыре голоса. Тэхён с Юнги кое-как дотягивают Намджуна в огромной юбке до живописной группы, Чонгук добирается сам, и все в ступоре смотрят теперь на тыкву, коня и почти альпаку. Им бы ещё сообщить Джину, что у него кончик носа окрашен чёрным и по три дурацких нарисованных точки на каждой щеке, но всем сейчас не до этого.

— Я не знаю, что происходит, — Джину страшно так не было ещё никогда. Минутка паники мешается с полной растерянностью и жалостью к младшему. — Чимин, — беспомощно зовёт Джин ломким голосом, надеясь, что Тыква его хотя бы слышит.

На макушке кареты зелёная шапочка печально шевелится, из-под неё выползает пара длинных и толстых тыквенных усов, и узкий тонкий листик, который уныло свисает с крыши.

— Чимин… — совсем несчастным голосом зовёт Джин, переводя взгляд на лошадь. — Хосок… парни, я не знаю, что это, это не я, честно, но я всё исправлю!

Конь замирает, сверля старшего глазами. А один из усов Тыквы Чимина вдруг устремляется вперёд, хватает альпаку Джина поперёк талии и поднимает в воздух.

Тыква там Чимин или не тыква, но сил ему, как обычно, не занимать. Накачался, мелкий. У Джина приступ паники за группу сменяется приступом паники за себя, а затем его макают головой в сугроб.

— Чимин! — вопль Тэхёна, бросившегося обнимать друга-тыкву, Джин слышит даже сквозь забивший уши снег. Усик вокруг талии убирается, и альпачий принц кое-как выбирается из сугроба. Тэхён стоит у Тыквы-кареты, широко раскинув руки и нежно поглаживая яркие оранжевые бока. Юнги добрался до коня и крепко обнимает того за шею, что само по себе непривычно — обнимающийся Юнги та ещё редкость. Вороной застыл в абсолютной неподвижности, и у него на морде чисто Хосоковское выражение "чё это они все, у меня тут всё норм! Ну подумаешь, я лошадь, пф!.."

Намджун с Чонгуком замерли как два разноцветных колокольчика в сугробах, голубой и розовый. В таких юбках шататься по снегу то ещё удовольствие, хотя им тоже очень хочется с кем-нибудь утешающе пообниматься.

— Так, тихо всем! — зычно провозглашает отдышавшийся лидер. Разодранное платье без рукавов не греет ни разу, и Намджун, недолго думая, задирает пару верхних слоёв юбки, набрасывая себе на плечи. Меньше от этого колокольчик нифига не становится. — Джин, что происходит вообще?

Джин-альпака доползает из сугроба до остальных, опасливо косясь на Чиминовы усики. Те скрутились на крыше Тыквы-кареты и бдят.

— Чтоб я знал! — в сердцах произносит он, и вся группа (кроме лошади и тыквы соответственно) начинает рыться по карманам. Карманы есть даже у Намджуна с Чонгуком, хотя оба совсем не рады обнаружить под юбками панталоны. Смартфоны, запакованные в пластик чтобы не разрядиться при работе телепорта, извлекаются на свет. Они включаются, что радует: значит, энергия есть, как обычная, так и магическая, иначе никакой бы пластик не спас, батареи были бы пустыми.

Пять бантанов дружно задирают руки с телефонами вверх.

Тэхён что-то шепчет в окошко Тыквы-кареты, и та немножечко проседает. Тэхён поспешно забирается сначала на кучерское сиденье, а потом и на маковку Тыквы Чимина, поднимая смартфон повыше.

— И тут сети нет, — грустно говорит он и косит взглядом на ближайший кедр. Тот высоченный и раскидистый, и вполне возможно, что там зона есть — раз, оттуда можно увидеть ближайший населённый пункт — два. Юнги перехватывает взгляд и предупреждает:

— Не лезь, не дай Будда, соскользнёшь, нам страховщики хрен что выплатят за такое. Джин? — Юнги смотрит на старшего.

Тот молчит, уйдя в себя и поспешно перебирая доступные ему заклинания. Курс по телепатии у них только в следующем учебном году, и он пытается определить, что может сделать без так нужной им связи. У него есть пара-тройка заклинаний в загашнике, энергии для них вроде тоже хватает в их личных накопителях, но…

— А у меня пусто, — растерянно говорит Джин, открывая глаза. У него неуверенность опять на грани с паникой, потому что пустота эта настолько неестественная и пугающая, что такого просто не может быть. — Меня как будто магии лишили совсем…

— В смысле, лишили? Что, совсем ничего? — недоумевает Юнги

— Ничего, — мрачно вещает Джин и щёлкает пальцами. Привычный жест от недоведьмы, обычно лихо выбивающий им разноцветные весёленькие искорки, заканчивается всего лишь тихим щелчком. — Совсем. Тэхён?

Тот отвлекается на минутку от кедра, вокруг которого ходит как кот вокруг аквариума, и тоже щёлкает пальцами. И тоже бесполезно: у второкурсника такой же тихий щелчок без всяких искр, как и у хёна.

— Так. Так. Мы… — хватается за голову Юнги, и тут же отдёргивает ладони, натыкаясь ими на бакенбарды. Судорожно хватается за смартфон и ошалело пялится в камеру.

— Мы не в Корее, — мрачно перебивает рэпера лидер, пользуясь его зависанием и кивая на деревья. — Это сибирские кедры, да и погода говорит скорее о том, что мы в тайге. Ну или где-то на такой же широте. И нам очень повезёт, если это Канада, а не Сибирь.

— Сибирь ближе к Корее, — возражает Чонгук.

— Канада зато населённее, а вот Сибирь… — Намджун качает головой и произносит голосом туроператора, отговаривающего клиента от неудачной поездки. — Не советую.

Юнги кликает сделать снимок просто на автомате, и так же на автомате отправляет фото с бакенбардами в папку «Никому и никогда». Дёргает их на всякий — вдруг всё-таки приклеенные и оторвутся, но потом смотрит на Тыкву Чимина и давит тяжёлый вздох. Точно не оторвутся.

— Тэхён, лезь на дерево, — командует он, и Тэхён отправляется покорять облюбованный развесистый кедр.

— Страховка, — напоминает лидер, трясясь от холода.

— Мы ща замёрзнем нахрен, и какая тут страховка? — возражает Юнги. Тэхёна дважды просить не надо, тот по нижним веткам белочкой взлетает вверх. Чонгук провожает друга завистливым взглядом, ему в эдаких юбках ходить тяжко, не то, что лазать.

— А такое вообще возможно, чтобы ваша магия пропала? — спрашивает макнэ. Он, по примеру Намджуна, замотался в верхнюю часть юбки, но у феи слоёв на платье поменьше, и сквозь прозрачные нижние видны панталоны. И слава богу, всё ещё концертные здоровые ботинки, а не какие-нибудь дурацкие туфельки. Очень несчастный Джин всё ещё пытается дозваться свою внутренню магию, и так и сяк пробуя колдовать. Но внутри него сейчас вместо волшебства мерзкая сосущая пустота, и от неё очень и очень плохо. Чёрный кончик носа и точки на щеках страдающее выражение только подчёркивают.

— Не знаю, — горестно произносит он, и видеть их обычно жизнерадостного хёна в таком затравленном состоянии больно до слёз. Вороной Хосок его подталкивает в спину мордой, хоть так пытаясь подбодрить.

— Так. Так. Окей, нас же будут искать? — вслух рассуждает Юнги. Джин встряхивает головой, отвлекаясь от мрачных мыслей. Жил же он до Магической школы без колдовства? Сейчас вот почти то же самое. Кроме сибирской тайги вокруг, конечно. — Будут. Ща сеульцы позвонят в Пусан, типа где мы. Нас нету. До нас не дозвониться. Что дальше?

— Побегут и в Пусане и в Сеуле за ближайшим магом, — предсказывает Джин. — Тот нас начнёт отслеживать через магическое поле планеты и…

— Пусто! — орёт Тэхён с макушки кедра и начинает быстро соскальзывать вниз.

— … и наши с Тэхёном магические способности должны отозваться на призыв, но никаких способностей сейчас нет. И он нас не найдёт, — заканчивает Джин, снова мрачнея.

— Может, это только вы с Тэхёном свою магию не чувствуете? А там, на противоположной стороне, всё норм? — осторожно предполагает макнэ. — И кстати — почему Хосок конь после маски, а ты не альпака, а всего лишь в карнавальном костюме?

Ну что, наблюдательность у Чонгука, как всегда, на уровне. Он хоть догадался их дурацкие наряды связать с их концертным эвентом.

— Реальную альпаку впридачу к лошади моя нежная психика не вывезет, — фыркает Юнги. — Так что с с вашей магией?

— Может, и не чувствуем, — согласно и всё так же мрачно кивает Джин. — И это самый лучший вариант. А худший — мы в ебенях посреди сибирской тайги, без магии, нас блокнуло намертво, а тут мороз и какая-то сказочная хтонь. Пацаны, нам пиздец.

1. Волшебный лес

Koriolis

ira.gale

У Юнги есть теория, что магические способности на планете вот так вот и распределяются, достаются тем, кто немножко (а иногда и множко) с придурью. Но вообще обе ведьмы их группы ещё вполне себе приличные... пока не накосячат.

Bangtan Boys (BTS)

Ким Сокджин/ОЖП

Ким Намджун

Мин Юнги

Пак Чимин

Чон Хосок

Чон Чонгук

Ким Сокджин

Ким Тэхён

Однажды в сказках

ru-odnajdy-v-skazkah-koriolis-beta-iragale

Тэхён у них, конечно, внезапный по самое не могу. Джин тоже иногда бывает внезапным, и у Юнги есть теория, что магические способности на планете вот так вот и распределяются, достаются тем, кто немножко (а иногда и множко) с придурью. Но вообще их ведьмы (Юнги терпеть не может приставку недо-, хотя она официальная и исчезает сразу после выпускного) ещё вполне себе приличные. Что творят маги-мемберы в других группах, лучше даже не знать, а косяки Тэхёна с Джином дальше стен родного общежития почти никогда не выходят. Но глаз с них Юнги на всякий случай не спускает.

Сейчас Тэхён, соскользнув с дерева, внезапно ломится куда-то в глубину леса, будто что-то там углядел. На вопль Юнги вслед:

— Не ходи никуда! — успевает только проорать в полуобороте загадочное:

Пятеро из них застывают в недоумении, потому что «там» на корейском они ещё поняли, а вот «избушка» неизвестно на каком — нет. Зато шестой ака Джин с мгновенным проблеском надежды подхватывается за Тэхёном с криком «Ура!».

— Что, блять, за из-буш-ка? — орёт им вслед Юнги, растерянно оглядываясь. Его, как всегда, по умолчанию оставили за старшего. Учитывая шебутной характер их хёна — ему не впервой. Но что делать конкретно в эту минуту, рэпер не знает: то ли ломиться вслед за недоведьмами, то ли остаться тут и опекать тыкву, лошадь и двух не то чтобы принцесс.

— Это вроде… это вроде… — трёт лоб Чонгук, что-то вспоминая, и взмахивает в радостном порыве волшебной палочкой. — Вспомнил! Избушка — это тот домик передвижной, где учительница из Магической Школы Джин-хёна живёт, ну, с которой у него шуры-муры! — довольно кричит макнэ. С волшебной палочки сыплются искорки, оседая на снег. Ленты на шапочке-конусе развеваются будто бы сами по себе.

— Кэмпер, что ли? — уточняет Намджун, кутаясь в юбки.

— Шуры-муры? — офигевает Юнги.

— Ну как будто да, только у неё вместо колёс куриные ноги, — игнорируя Юнги, объясняет Чонгук Намджуну. Вообще-то, инфа про шуры-муры конфиденциальная. Он, как самый пронырливый, её случайно подслушал, потому что старший из вредности о своих отношениях с одним из самых крутых архимагов планеты обычно никому ни гугу. Но у них тут аврал, так что макнэ решает, что можно, и при этом любимого хёна старается всё ж таки не выдать.

— Ладно, тогда ходи, — ошеломлённо разрешает Юнги Тэхёну с Джином, в полном ауте от полученной информации, и даже не задумываясь о том, что недоведьмы уже далеко. У него в голове картинка, где у домика-микроавтобуса вместо колёс сотни мелких куриных лапок под днищем шустрят по глубокому снегу, как крабы по песку, когда тащили Чёрную Жемчужину в Пиратах Карибского моря, и Джин на крыше обнимается с кем-то точь-в-точь как в Титанике. Зрелище вообще-то даже пугающее, и точно значительнее инфы о том, что у Джина есть девушка.

Недоведьмы его не слышат. Они упорно стремятся к просвету между деревьями, откуда на них действительно одним окном и краем двери смотрит маленький деревянный домик, вроде как пугливо высовываясь из-за стволов. Кажется, бегущие к нему люди его совсем не радуют.

На соломенной крыше бревенчатого домика торчит труба, из которой вьётся прозрачный дым, вкусно пахнущий почему-то варёной картошкой. У домика янтарные потёки смолы на светлых стенах, а одно окошко рядом с дверью приветливо светится. Вот только дверь над землёй очень высоко: из-за кедра кокетливо выглядывает одна куриная нога, на которую домик опирается дном. Вторую из-за раскидистых веток не видно.

Тэхён упорно стремится к избушке, проваливаясь по колено в снег. Джин пыхтит сзади, отстав на несколько метров — альпачий костюм с огромными лапами-сапогами, обутыми прямо на концертные ботинки, сильно мешает. Он пушистый, и в нём, конечно, тепло, но сейчас снег липнет на эту пушистость, сильно тормозя Джина, а ещё теперь в нём жарко невмоготу.

Избушка начинает натурально пятиться. Тэхён, заметив сие нехитрое действо, орёт и ускоряется, не понимая, почему хозяйка, которая его точно знает, не выходит к ним навстречу. Джину пот застит глаза, и он ничего не видит, но начинает орать и размахивать руками из солидарности с Тэхёном. Из окна избушки на них круглыми большими глазами янтарно светит здоровенный кот и Джин, кое-как узнав мохнатый силуэт за стеклом, орёт уже адресно, а не просто так:

Кот чуточку наклоняет голову набок, с любопытством наблюдая за ковыляющими по сугробам людьми.

Избушка отползает назад ещё чуть-чуть. Потом ещё чуть-чуть. Потом упирается в дерево ровно тогда, когда перед ней застывают две недоведьмы. Те синхронно произносят, задыхаясь от бега и немножечко сгорая со стыда, потому что у хозяйки дурацкое чувство юмора, и голосовой доступ она вполне могла бы обеспечить другими словами. Ну или просто звонок на дверях сделать, ага.

— Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!

Избушка не реагирует никак. Кот так и светит в окне жёлтыми глазами, а избушка даже не скрипит, будто бы затаившись.

— Может, она зависла? — шёпотом спрашивает Тэхён.

— Ну тут же лес кругом, хер определишь, чем к нему поворачиваться?

— Пофик, должна просто двери открыть на ключевые слова. А у Василисы там сигналка, она должна выйти! — отмахивается Джин и повторяет в надежде, что хозяйка избушки просто спит: как-никак, ночь на дворе, даже если и новогодняя. — Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!

Кот оглядывается куда-то вглубь строения, в окне вроде бы мелькают ещё чьи-то глаза, но Джин уверен, что это избушкиного домового, а никак не хозяйки. Мало того, он начинает подозревать, что хозяйки вообще там нет, и это начинает чуточку его раздражать. Потому что куда она уже попёрлась, да ещё в новогоднюю ночь? Без него отмечает, что ли? Нет, они, конечно, ни о чём не договаривались, у него там в Корее сплошные эвенты, но всё равно как-то обидно.

— «Архимаг 3-ей ступени. Баба-яга», — шёпотом читает Тэхён табличку рядом с дубовой дверью. — Василиса-сонбэнним, нам помощь нужна, мы тут потерялись немножко и мёрзнем! — решает нарушить он привычный ритуал по выманиванию бабы-яги из логова.

— Поймаю — влеплю ей по первое число! — угрожающе, но тихо фырчит под нос Джин. Не дай бог, ещё всё-таки услышит, архимаг как-никак, и одна из сильнейших ведьм планеты. И не посмотрит, что он, технически, её парень, сама влепит так, что мало не покажется. Он подпрыгивает, стараясь добраться до окон, но даже в прыжке едва достаёт до дна избушки. Перед ним недвижимо застыли здоровенные куриные ноги и обратная сторона тёмного бревенчатого пола.

Тэхён тем временем оглядывается.

Самоходная избушка, на самом деле, одна никогда не путешествует. К ней прилагается самопрыгающая ограда (палки со светящими глазницами черепами, которые те ещё затейники и часто любят прикидываться дешёвыми пластмассками с Алиэкспресса). Ещё есть самошастающий колодец, который живенько шустрит на паучьих лапках, сам закапывается в землю как можно ближе к природным водяным скважинам и обеспечивает архимага чистой водой. И разумеется, самоползающая лестница, вроде бы маленькая, но для приглашённых бабой-ягой гостей она раскладывается почти в самолётный скрипучий трап. Лестница самая ленивая, и еле-еле ползёт за остальными на манер червяка, очень сильно отставая и надеясь, что архимаг её попросту отлевитирует в случае спешки.

Так вот сейчас Тэхён не видит вокруг ни колодца, ни ограды, ни лестницы. Он даже ковыряет снег в надежде: а вдруг последнюю просто присыпало? Но её нет в поле зрения, и парень сникает и спрашивает.

— Джин-хён, а если Василисы-сонбэнним нет? Ждать будем?

— Избушка, блять, избушка! — немного истерично третий раз взывает Джин.

И вот с «блять» он поторопился.

Избушка словно сигнал какой получает. Куриные ноги, раз в пятьсот превышающие нормальные, начинают топтаться на месте, и обе недоведьмы поспешно отскакивают назад с невиданной прытью. Быть затоптанными эдакими монстрами никому не хочется.

А избушка, вопреки всем истеричным выкрикам Джина, поворачивает к ним боком и начинает трусить потихоньку вглубь леса.

— Хён? — нервно спрашивает Тэхён.

— За ней! — коротко командует Джин. Он упорно двигается вслед за избушкой, но по сугробам да в альпачьем костюме это тяжело просто адски. — Рано или поздно или Василиса выйдет, или эта дубина стоеросовая нас к ней приведёт. И согреемся заодно.

Но они нефигово отстают, и Тэхён кидается обратно к мемберам, прежде зачем-то сунув в руки Джина хлыст.

— Чимин-а, ты сможешь. Давай, — терпеливо говорит тем временем Юнги. — Я понимаю, что у нас сейчас коммуникация очень однобокая, но раз уж ты Джин-хёна башкой в сугроб макнул, то и с нами можешь пообщаться. Давай, помаши мне листиком.

Тыква Чимин недвижим, и рэпер уверен, что он там сейчас внутри очень переживает: и за то, что так со старшим поступил, и вообще, из-за общей напряжённой обстановки. Ну и из-за того ещё, что он тыква-карета.

— Чимин-а, понимаю, что тебе сейчас не просто плохо, а хуёво в край. Но ты тоже пойми — я-то в этой капусте ещё холод переживу, а эти две принцессы — нет, — Юнги оглядывается на мёрзнущих Чонгука с Намджуном. Рэперу, считай, с концертной ролью повезло: на нём сейчас и ливрея, и жилет, и рубашка, и даже короткий плащ позади уютно греет спину, и штаны вроде тёплые, хоть он и называет весь это наряд пренебрежительно «капустой». А вот макнэ с лидером сто слоёв прозрачной ткани от мороза как-то не спасают. Намджун дурацкие хрустальные кроссовки рассматривает ещё с непередаваемым отвращением: они здорово оттягивают шею, и от них холодно, но выкинуть эдакую редкость подальше в ельник лидер всё же не решается. Так что у Юнги сейчас задача — упихать этих двоих в единственное доступное закрытое помещение, потому что либо личное пространство Чимина, либо голосовые связки их лидера и макнэ.

Вороной Хосок согласно ржёт рядом и изо всех сил размахивает хвостом. Он притирается к оранжевому боку кареты, а потом вот вообще внезапно берёт и по-собачьи его лижет.

Тыква Чимин от эдакой внезапности теряет всю свою неподвижность, подпрыгивая аж на метр вверх и в сторону. Мемберы среагировать успевают и тоже отпрыгивают, только назад — никому не хочется быть придавленным овощем размером с минивэн.

— Чимин! — строго окликает его Юнги, едва справившись с испугом и изо всех сил стараясь его не показывать. — Зато посмотри, какой ты у нас теперь большой, — тут же льстиво добавляет он. Пришедшая в голову неожиданно мысль, что их бэби-мочи хоть на комплимент купится, оказывается удачной. Тыква Чимин ещё минуточку думает, а потом распахивает дверцу.

Внутри Тыквы Чимина тепло и уютно. И красиво: стенки, сиденья, пол, потолок — всё оббито бархатом цвета красного апельсина и украшено красивой серебряной вышивкой. И ещё удобные изогнутые ручки, за которые можно держаться. Внутри Чимин такой же ласковый и обнимательный, как и снаружи, когда он Чимин, а не овощ тире средство передвижения.

Тэхён, стараясь бежать (неудачно вообще-то, по сугробам-то) видит, как Чимин разминает колёса. Он по очереди приподнимает их по одному, и смотрится это дико, неестественно, и очень мультяшно, как в том диснеевском мультике про тачки. Хосок, которого с горем пополам отвязали от Тыквы-кареты-Чимина, стоит поодаль и наблюдает, помахивая хвостом. С ним уже переобнимались все, но внутрь Тыквы Чимина почему-то не пустили, отмазавшись, что нет места. Но он не обижается: во-первых, не в его характере, во-вторых, ему, в отличие от остальных, тепло и он где-то в глубине души даже немножко рад, что он конь, а не тыква и не принцесса.

Тыквенные усы, листик и шапочка на маковке кареты на все вопли Тэхёна загадочно шевелятся.

— Чимин-а!!! — орёт Тэхён. Тыква Чимин опускает все четыре колеса на снег и вроде как слегка разворачивается в сторону ровесника.

— Нам надо избушку догнать срочно!

Один усик из-под шапочки изгибается, приставляет кончик чуть выше окошка и отчётливо его проворачивает. Тэхён с безмолвным определением «Ты дурак вообще?» не согласен в корне, и подбираясь ближе, продолжает орать басом:

— Это нашего преподавателя, она архимаг, если не догоним — нас никто не спасёт!

Тыква Чимин проникается, но ещё не совсем. Изнутри глухо слышится уговаривающий голос Юнги и подбадривания Чонгука с Намджуном: «давай, Чимин, ты сможешь!» Тэхён думает, что мемберы там изнутри пытаются с Чимином тоже пообниматься, и даже представить боится, что танцор по этому поводу думает. Хосок гарцует рядом с Тэхёном и фыркает, явно предлагая свои услуги. И хоть наездник из Тэхёна отличный после съёмок в Хваране, но вот из Хосока зато ездовой конь так себе просто потому, что на нём нет седла.

Тыква Чимин всё ещё сомневается, несмотря на все уговоры.

Хосок рычит (и это реально страшно, потому что рычащих коней Тэхён ещё не видел), подходит с той стороны, где, по его определению, у Чимина зад, становится к нему хвостом, а затем брыкается, двумя копытами сразу пиная карету.

Чимин то ли со злости, то ли с перепугу делает от пинка резкий рывок. Хосок угрожающе ржёт сзади, и Тыкве Чимину ничего не остаётся, как потихонечку ехать вперёд. Колёса тонут немного в глубоком снегу, но не настолько критично, чтобы завязнуть. Зато под сугробами дофига, оказывается, кочек и ямок, и всех в карете изрядно трясёт, включая кое-как забравшегося туда на ходу Тэхёна. Чимин, кажется, входит постепенно в азарт, потому что начинает понемногу разгоняться. И даже в правильную сторону, избушкину. Та впереди набирает ход, не обращая внимания на орущего ей вслед Джина.

Джин понимает, что в скорости избушке значительно уступает. Догонит ли их тыква-карета-Чимин пока непонятно, и недоведьма решает рискнуть, потому что домик на курьих ножках упускать никак нельзя, а если с ним что и случится, там с остальными их запасной маг.

Джин размахивается и хлещет хлыстом избушку, удачно цепляя кончиком торчащий гвоздь. Избушка от удара делает резкий рывок вперёд, и Джина снова куляет головой в снег. Но он упрямый и ручку хлыста не отпускает, крепко держась за ребристую рукоять. И едет на пузе, матюкаясь и отфыркиваясь от снега прямо в мордаху. А потом подлетает на вершине сугроба вверх и переворачивается, катясь дальше уже на спине. Что тоже неплохо — костюм альпаки сплошной, за шиворот снег не набивается и можно разглядеть, как за ними мчится Тыква Чимин сам по себе, даже без лошади впереди. Хосоку, так по-честному, карету проще догонять, чем везти, потому что за ней остаётся утоптанный широкий след, и он не проваливается в сугробы. По бокам из распахнутых дверей кареты торчат четыре башки, азартно подбадривающие Чимина, и развеваются обширные юбки, розовая и голубая, изображая из себя почти что крылья. Издалека кажется, что ещё чуть-чуть и тыква взлетит.

Но, стоит признать, от избушки они всё-таки отстают. Джин констатирует, что мемберы всё дальше, и матюками очень громко им об этом сообщает, подпрыгивая на очередном сугробе, и думая, что если бы не снег, уже бы себе всю задницу отбил.

Тыква Чимин в ответ на его матюки неожиданно встаёт на дыбы, и передние колёса вдруг разворачиваются и распрямляются в воздухе, превращаясь в лыжи. То же самое происходит и с задними, и четыре башки спешно втягиваются вовнутрь, чтобы не вываливаться от эдаких кульбитов. Колёса-лыжи едут по снегу не в пример быстрее, стремительно догоняя избушку. Тыква Чимин обходит Джина немного сбоку, с крыши тянется длинный гибкий ус и хватает его поперёк талии.

Джин уже обречённо думает, что сейчас опять попадёт головой в сугроб, но тот толкает его внутрь прямо в объятия двух пышных юбок.

Внутри Тыквы Чимина тепло, уютно и злой Юнги.

— Я уже даже не хочу спрашивать, что происходит, — с отвращением говорит рэпер. — Но ты же всё равно расскажешь, да?

— Это дом учительницы из нашей с Тэхёном Магической Школы, — поясняет Джин, тыча пальцем в сторону избушки (предположительно, потому что в сторонах хён уже маленько запутался и вокруг много юбок).

— Почему он на куриных ногах, и что это, блять, за курица ростом с Годзиллу? — Юнги всё ещё держит в голове выпытать у хёна про его шуры-муры, но пока куриные ноги эдакого размера однозначно интереснее.

— Она баба-яга, магический эколог, — снова поясняет Джин и думает, что за его нежелание рассказывать мемберам про хитросплетения романтической стороны ему ещё прилетит. Они на нём точно потом отыграются, и отомстят стопудово. — А избушка — проект генной инженерии вкупе с магией, разработанный её бабушкой. Самое безопасное жильё в мире, да ещё построено по всем правилам неевклидова пространства.

— Это как Тардис, только избушка, и почти такое же редкое. Внутри больше, чем снаружи. Свою Василиса сама, например, выращивала. С шести лет.

— И давно ты с этой Ваши… Вали… сой знаком, хён? — с подозрением спрашивает Намджун.

Вот точно потом отомстят. А подкалывать будут так всю оставшуюся жизнь.

— С первого курса, — недовольно сопит Джин.

— А ты с ней спишь? — тут же вылезает из-за плеча крёстная-мать-его-фея Чонгук, хватая хёна за шиворот и втягивая на сиденье.

— Нет, блять, за ручки держусь! — рыкает на макнэ Джин, но на наглого кроля рычание старшего не производит ровно никакого впечатления. Несмотря на все уговоры, угрозы и подкупы хёна, макнэ, случайно узнавший про любовь-морковь с архимагом, его всё-таки спалил и скрываться дальше смысла нет.

— Что-то я такое и подозревал, — щурит на него глаза Юнги. — Ты сильно довольный из своих отпусков возвращаешься и уёмки

 тратишь, как не в себя, на телепорты… к ней бегал?

— Проехали, — решительно обрывает его Джин. — Молчал, молчу и буду молчать, а ты! — он разворачивается к Чонгуку и влепляет ему щелбан, — проныра ушастая, чтоб тоже молчал!

Чонгук только ржёт, в притворном смущении втягивая голову в плечи и потирая лоб.

Их немножко подбрасывает на кочке очередной раз. Намджун с Чонгуком, забив на Джина и поддавшись азарту погони, снова высовываются из дверей и орут, подбадривая Чимина. Тот с избушкой уже идёт бок о бок, ещё чуть поднажать — и точно обгонит. Хлыст за избушкой тянется печальным хвостом, умудряясь ловко ускользать от стволов и не цепляться за кусты. В окне домика к стеклу плотно прижата усатая мохнатая морда Уаси с ошалелыми круглыми глазами. Он, конечно, тот ещё ведьмин кот, но в избушке наперегонки с тыквой-каретой на лыжах ещё не бегал.

Хосок с осатанелым ржанием несётся следом за ними.

Перед ними дорога вверх и вперёд. Тыква Чимин и избушка на курьих ножках ломятся на гребень горки, к просвету между деревьями, в который вдвоём объёмным средствам передвижения не протиснуться никак. Так что тут кто первый успел, тот и выиграл, и вряд ли тыква с избушкой могут вообще внятно объяснить, нафига им это надо. Но вперёд мчатся из всех сил, взлетают на самый верх пологого холма, и всё-таки застревают между двумя могучими кедрами. Внизу, под холмом кое-как можно разглядеть окружённую высоченными кедрами опушку. Тыква с избушкой вылетают из кедрового зазора, как пробки из шампанского, и ухают по крутому склону вниз. Джин прилипает щекой к стеклу и видит, как к ним стремительно приближается поляна, огромный костёр в её центре и замершая перед ним девушка в пуховике и соболиной шапке-ушанке, с круглыми от испуга васильковыми глазами.

Тыква с избушкой несутся прямо на неё, за пару метров до женской фигуры успев оттолкнуться и разъехаться. Впритирку почти обходят девушку и костёр, и замирают на противоположных сторонах поляны, подняв тучу снежных брызг.

Дверь слегка просевшей избушки распахивается и на порожке появляется кот, которого мотает из стороны в сторону от морской болезни. За ним что-то визгливо бурчит обладатель пары зелёных круглых глаз, которые почти тут же прячутся в глубине домика. Из Тыквы Чимина вываливаются пятеро мемберов, кое-как держась на ногах, а карета на лыжах тяжело оседает в снег.

Наступившая тишина прерывается только гудением огня да треском поленьев, горстями рассыпающих яркие искры в ночном воздухе. Ещё слышен тихий скрип сапог по снегу, когда девушка обходит костёр.

— В рот налево и конём! — выдаёт она в полном обалдении от представшей картины.

Хосок на это возмущённо ржёт издалека. Он медленно, боком переступает копытами по крутому спуску, стараясь с него не сверзиться.

Альпачий принц Джин первым выколупывается из снега и упавшего на него Намджуна, беспрерывно путаясь в объёмной голубой юбке. Кое-как поднимает себя и ковыляет к девушке с радостным воплем:

— Пиздец! — выдаёт баба-яга и вместо счастливой улыбки от неожиданной встречи с возлюбленным роняет лицо в ладонь.

2. Ночная погоня

— А я так и знал, что это ты! — радостно вопит Джин, пытаясь добраться до девушки. Василиса на него смотрит исподлобья, а затем фыркает и обходит костёр с другой стороны, игнорируя парня. Джин замирает на месте, не понимая, что происходит, но заранее чувствуя себя виноватым.

Тэхён тем временем мчится к вороному Хосоку — у того поводья застряли на ветке кедра, он ржёт и бьёт копытом, требуя ему помочь. Остальные поднимаются и с тихими «айшч!» (матюки приходится проглотить — в поле зрения девушка, и она, возможно, Арми) отряхиваются и разминают побитые места после тыквенно-избушечного ралли.

Василиса подходит к избушке, кладёт привычно ладонь на стену, но потом шипит недовольно и трясёт рукой. Джин знает — это у архимага способ общаться со своим домиком, но видимо, он сейчас не работает, как и вся магия. Василиса негромко что-то говорит в сторону двери, те закрываются, кот Уася снова показывается в окне. Избушка бредёт обратно в ту сторону, откуда они прискакали всей толпой, осторожно обходя Хосока с Тэхёном.

Пока Василиса общается с избушкой, Джин успевает оглядеться. Хорошо утоптанная большая поляна, куда они так удачно прикаретились, окружена древними высокими кедрами. Костёр посредине в полтора человеческих роста, сложен конусом из стволов, горит ярко и потрескивает весело, от него жар по всей поляне — ура, Намджун с Чонгуком не замёрзнут. Но вот странно — буквально в метре от него снег не тает, так и продолжает искриться и блестеть от огня. Магия, не иначе, что даёт им надежду на скорое возвращение. Джин наконец-то может с облегчением выдохнуть: его постепенно отпускает беспокойство за группу, и за нарушенные обязательства перед компанией и Арми. Он продолжает рассматривать поляну: по её краю налеплена целая куча снеговиков. Они кажутся Джину немного странными, и он уже даже хочет подойти посмотреть, что там с ними не так, но тут возвращается Василиса, Тэхён с Хосоком останавливаются совсем рядом, а вся остальная толпа подгребает с Тыквой Чимином в хвосте.

Режим «разборки вошли в чат» активирован.

— Что тут происходит? — строгим голосом спрашивает Юнги.

— Как вы тут оказались? — не менее строго вопрошает баба-яга.

— Может, я вас сначала познакомлю? — решает слегка разрядить напряжённую обстановку Джин.

— Можешь, — кивает архимаг, без малейших усилий перехватывая инициативу разговора и идёт к вороному Хосоку. — Откуда у вас конь?

— Это… ну… С него, пожалуй, и начну. Чон Хосок — Василиса, Василиса — Чон Хосок, лидер дэнс-лайна, рэпер, наше солнышко надеж… — Василиса на изрядно нервничающего почему-то Джина бросает косой взгляд, и тот мгновенно затыкается. Но ок, у него есть оправдания для всех этих нервов: магии нет, они посреди каких-то ебеней, магии нет, а ещё не каждый день свою девушку знакомишь со своей второй семьёй, да ещё и магии нет.

Тэхён, который мембера так и держит в поводу, радостно машет Василисе рукой. Та его окидывает взглядом точно как в классе на уроке по магической флоре и фауне, когда Тэхён лажает. А затем вдруг спрашивает:

— Это твой хлыст к избушке прицеплен?

— Э… — теряется Тэхён, покорно отдавая поводья.

— Догоняй и отцепляй, живо! — командует Василиса, и Тэхён, ни капли не сомневаясь, кидается вслед за избушкой.

— Почему он у вас лошадь? — спрашивает Василиса, осторожно погладив лоснящуюся чёрную морду Хосока и внимательно заглядывая ему в глаза. Хосок польщён, фыркает и ластится.

— У него маска была надета во время переноса, голова коня, — отвечает Джин, чувствуя себя в школе за партой, а не посреди сибирской тайги у костра, в двух шагах от вроде как влюблённой в него девушки.

Василиса окидывает его прищуренным внимательным взглядом. И это вот вообще не взгляд влюблённой девушки, а немного маньячный мага-экспериментатора. Такую Василису Джин пугается на раз-два, судорожно ища в поле зрения мебель, под которую можно спрятаться. Василиса скользит глазами по альпачьем костюму: огромнющим лапам-сапогам, белым пухлатым перчаткам, болтающимся у манжет — Джин их стянул, чтобы не мешались. Задерживает взгляд на плотно облегающей лицо кудрявой светло-серой шапке, забавных ушках и, наконец, на чёрном кончике носа и точках на щеках.

— А у меня игрушка была на голове нацеплена, альпака, — поясняет Джин её безмолвный вопрос.

— И почему ты тогда не верблюд после игрушки, если он конь после маски? — беззастенчиво спрашивает архимаг.

Джин немножечко оскорбляется.

— Да хоть олень, почему… так, ладно, — Василиса хмурится чем дальше, тем больше, и Джин начинает хмуриться тоже. Он не понимает, почему один из крутейших магов планеты попросту не щёлкает пальцами, возвращая им всем человеческий облик. Ему за Намджуна с Чонгуком холодно, а за Хосока с Чимином неуютно (хотя вот Юнги бакенбарды он бы оставил. У Джина уже четыре снимка в смартфоне в папке «для мелкого шантажа»)

Василиса тем временем мимо группы мемберов-людей проходит, будто их не видя, и замирает напротив Тыквы Чимина.

— Это… — она указывает на него пальцем и оборачивается к Джину.

— Пак Чимин, наш танцор, вокалист и сейчас немножечко тыква, то есть карета, то есть…

Джин сбивается, а Василиса снова поворачивается к Чимину. У того один из усов распрямляется и откидывает свисающий на окно листик точно тем же жестом, каким Чимин человек откидывает рукой на лоб чёлку, флиртуя на сцене с Арми.

— Понятно, — говорит Василиса, хотя ей непонятно ничего, и она оборачивается к остальным. Ей из рассказов Джина и так известно, кто здесь кто, но официоз соблюсти как-никак надо, их всё-таки в первый раз лично знакомят.

— Мин Юнги, Ким Намджун, Чон Чонгук… — Джин теряется всё больше. Василиса точно не из тех, кто бездействует, кидаясь разбираться с проблемами сразу и быстро, и сейчас её обескураженный вид даже немного пугает.

Архимаг рассматривает объёмные платья почти принцесс и с трудом отводит взгляд от юнгиевских бакенбард.

— Юбки поберегите, костёр настоящий, — бросает она фее и золушке, и снова разворачивается к Джину. — А теперь по порядку — что случилось?

— Ну, мы отыграли эвент в Пусане и… — Джин начинает эмоционально пересказывать прошедшие за полчаса события, хотя кажется, что с момента приземления в тайгу уже прошло не меньше суток. Юнги тем временем шёпотом спрашивает у вернувшегося и запыхавшегося Тэхёна:

— Ты знал, что они встречаются?

— Откуда? — удивляется младший, стараясь отдышаться. — У нас с Джином уроки в разное время, курсы-то разные. Я их и не видел никогда вместе… Он меня только раз к ней на допзанятия по некромантии отправил. А в школе она просто зверь!

Однажды в сказках

Содержание

1. Волшебный лес

2. Ночная погоня

3. Суета вокруг костра

4. Золушка

5. Двенадцать месяцев

6. ... а кто слушал - молодец!

Бонус. Однажды в избушке.

Комментарии (0)