Антонова сидела в буфете уже добрых 20 минут и нетерпеливо потягивала уже третью чашку кофе, буквально сгорая от любопытства: уж очень ей хотелось знать, как прошли выходные Лисицына с Соколовой и что из них вытекло и вытекло ли хоть что-то. Ну не могла же она впустую целый день потратить! Тем более, к ее еде за 20 лет кулинарии никто не оставался равнодушным. Но ведь все бывает в первый раз.

Мимо пулей пролетела майор Соколова. Валентина уже хотела было окликнуть девушку, чтобы узнать из первых уст все подробности. Но, видя настроение Юлии, прикусила язык. Девушка не обращала ни на кого внимания, сердито хмурилась - явно не в настроении. Об этом говорили и ее резкие и быстрые движения. В миг, который ей представился, патологоанатом бросила беглый взгляд на руки оперативницы. Обручального кольца на безымянном пальце правой руки не было. Валя нахмурилась следом. Стала беспокойно вертеть в руках чашку с кофе, гадая, что 

 могло произойти за три дня.

В тот же момент в помещение влетел взлохмаченный Тихонов, объявил о утренней летучке и тут же вылетел обратно. Антонова немного нервно вылила напиток в раковину, все еще продолжая думать об оперативниках, и вышла следом за программистом.

В переговорную она прибыла последней, не считая Рогозину, которая сегодня немного задерживалась. Бегло оглядела зал. Вот Иван строит глазки Амелиной, вот Круглов, внимательно изучающий какую-ту папку, наверняка, с очередным делом, вот Юля нервно вертит в руках ручку, сосредоточив взгляд на своем рабочем ежедневнике, а вот и Лисиц... Женщина непонимающе уставилась на место, где сейчас, по сути, должен сидеть Константин Львович и украдкой глядеть на напарницу - так повторялось из раза в раз. Все еще ничего не понимая, села на место мужчины, намереваясь узнать у Соколовой, где же все-таки ее майор. Только она открыла рот, как в помещение вошла глава службы.

Быстро поприветствовав коллег, сразу перешла к делу:

- Ну что, товарищи, очередное дело. В подмосковном Обнинске убит мужчина, на вид лет 40-45. Тело нашла молодая девушка, выгуливавшая собаку. Лисицын уже на месте, - Антонова нахмурилась сильнее, потому что на ее памяти таких случаев, когда оперативники отдельно выезжали на места, было всего пару тройку, и то, когда они ругались чуть ли не в пух и прах. - Коль, дай папку пожалуйста, - Галина Николаевна обратилась к заместителю, сидевшему неподалеку, взглянув на него так, как смотрит только на него, и едва заметно улыбнувшись. Патологоанатом мысленно усмехнулась. Неужели думают, что никто не замечает? Ну никто может не замечает, а она, знающая Рогозину столько же, сколько лет она замужем, а то и больше, видела все. "Надо бы им тоже помочь", - подумала про себя женщина, прежде чем снова начать вникать в материалы дела.

- В общем, Иван, Оксана, всю информацию на убитого; Валь, труп скоро привезут; Юль, давай к ребятам в лабораторию, узнаешь там, что к чему  и поедешь; Коль, поможешь мне с бумагами, - последняя фраза была сказала не как приказ, а скорее как просьба, но на это, кажется, никто не обратил внимания.

Криминалисты поспешили разойтись по своим рабочим местам.

После обеда к Антоновой явился майор Лисицын за результатами экспертизы и вскрытия. Выглядел он разбитым, так, как выглядят люди, у которых случилось что-то очень и очень плохое. Весь взлохмаченный, с ужасной щетиной, с синяками под глазами - видно, что не спал ночью, а если и спал, то очень беспокойно. А самое главное - в его глазах потух огонек, та самая искорка, которая и делала из него Константина Львовича, человека, который заряжает настроением даже в самый ужасный день. Валентина едва слышно ахнула.

- Привет, Валь. Я за результатами, - голос был чуть хриплый, непонятно от чего. Он наконец-то поднял на нее глаза и попытался улыбнуться. Вышло плохо.

Валя молча собрала все бумажки на своем столе, сложила в папку и так же молча протянула их Константину.

Мужчина слегка кивнул в знак благодарности и уже развернулся, направляясь к выходу. Женщина покачала головой. С одной стороны, это не ее дело, что там у них с Соколовой произошло, но с другой, такое состояние в любой момент могло стать критическим, особенно зная дурную привычку майора кидаться с головой в работу при любых стрессовых ситуациях. Так уже было, тогда, пять лет назад, когда Юля...

Уже на пороге она его окликнула:

Мужчина непонимающе обернулся. Былая уверенность Антоновой куда-то пропала, но она все же продолжила:

- Садись давай, - кивнула на стул возле своего стола, - поговорим.

- Садись, - голос словно стал металлическим. Такое свойство он приобретал довольно-таки редко и то, лишь в отношении детей.

Костя покорно опустился на стул и опустил глаза куда-то в пол.

Антонова долго и пристально разглядывала его, а он, будто чувствуя это, все же поднял на нее глаза. Также пристально она вглядывалась и в них, будто стараясь найти ответы на все свои вопросы.

- Рассказывай, - так не командовала, пожалуй, даже Рогозина, и сейчас он чувствовал себя как маленький провинившийся мальчик, которого сейчас мама будет ругать за очередную сломанную машинку.

- Валь, не надо, пожалуйста, - он все еще пытался отвертеться, понимая, сколько боли принесет ему его рассказ.

- Давай я сама решу, что надо, а что нет. Ты себя в зеркало видел? Так и в обморок хлопнуться недалеко. Рассказывай, что случилось, - обычно Валя не лезла не в свое дело, а если и лезла, то уж очень ненавязчиво, но здесь просто не оставалось выбора - изведут себя эти двое и никому не расскажут. Пусть хоть так она узнает правду.

Лисицын шумно вдохнул и выдохнул, готовясь не к самым приятным ощущениям.

- Да Юлька все... - опять опустил глаза.

- Что случилось? - голос неожиданно стал нежным и ласковым, потому что командный тон наверняка отпугнул бы даже бравого майора. А тем более тут такая щепетильная тема...

- Да поначалу-то все нормально было. Обнимались, целовались, я даже, кажется, счастлив был. Не всегда ж Юльку такой, - на миг призадумался, каким бы словом более точно описать ту Соколову, которая была первые два дня, - спокойной что ли, - грустно улыбнулся, вспоминая прошедшие выходные. - Ты представляешь, она даже ночью обнимать себя позволяла, - взглянул на Антонову с каким-то детским энтузиазмом, она же удивленно вскинула брови - такой майора не знала даже она. - Ну, мама не очень довольна была, что я не Анечку выбрал. - вновь спародировал голос матери, а Валя едва заметно улыбнулась: она тоже самое думала про подружку сына, но все-таки приняла ее, он ведь с ней счастлив. - А вот с папой они хорошо поладили. Они даже похожи чем-то, - Лисицын чуть ухмыльнулся.

- Ну и в чем проблема? Из-за матери переживаешь? - Валентине уже не терпелось узнать, почему рухнул тот мост к отношениям, которые так трепетно и бережно выстраивал Костя.

- Если бы. На второй день просыпаюсь, а она меня демонстративно игнорирует. Или огрызается и шипит. Смотря что приспичит, - шумно вздохнул и вновь опустил глаза. - И самое смешное знаешь что? При родителях она была все та же. Ну, позволяла обнимать, в щечку целовала, улыбалась. А как наедине останемся - язвит. Ее спрашиваешь, что случилось - язвит, пытаешься элементарно поговорить - язвит, хочешь коснуться - шарахается и шипит. Вот что случилось-то, а!? - Константин Львович уже в открытую злился, сгорая то ли от неопределенности, то ли от безысходности.

- Ну, зная самообладание нашей Юли и то, что на всякую ерунду она подолгу не обижается, нужно искать весомую причину, - Антонова со своим более "свежим" взглядом на ситуацию пыталась найти любые пути решения этот очень странной проблемы - ну не начинать же все заново! - Что-нибудь прям очень экстраординарное происходило?

- Ну, в ту ночь с мамой очень сильно поругался, из-за Юльки как раз-таки. Но я был на ее стороне, поэтому обижаться тут не на что. Да и к тому же спала она крепко - не могла слышать, - к майору мгновенно вернулся тот азарт, с которым он обычно расследует дела; он вновь стал хладнокровен, анализируя всю имевшуюся информацию.

- А может все-таки слышала? - Константин Львович недоуменно взглянул на женщину, поражаясь тому, как из ничего можно сделать слона - обижаться ведь действительно не на что! Он яростно отстаивал свое мнение и свою любовь, это должно было вызвать гордость, а не обиду. - Ладно, Кость, я с ней сама поговорю. Занеси экспертизы Рогозиной пожалуйста, - патологоанатом кивнула на папки в руках мужчины. Он кивнул в ответ и поспешил удалиться из морга. Валя еще с минуту смотрела ему вслед, размышляя о поведении напарников.

ФЭС давно опустела - был уже одиннадцатый час. Даже Рогозина, сославшись на усталость, уехала вовремя. То ли действительно устала, то ли предложение Круглова подвезти было уж слишком заманчивым. Но об этом никто и никогда не узнает. Ну кроме Валентины конечно.

Валя же сегодня задержалась допоздна, желая максимально упростить задачу оперативникам. Убедившись, что Рогозиной действительно нет на своем рабочем месте, она спокойно отправилась в буфет, предвкушая, как будет пить горячий, ароматный кофе в холодном морге. Да, у патологоанатомов свои причуды.

Еще издали она заметила сгорбившуюся над кучей каких-то бумажек - наверняка экспертиз, которых сегодня было больше, чем обычно - фигурку Соколовой. Женщина улыбнулась: идеальный шанс поговорить, без лишних ушей и глаз. К тому же, за чашку кофе Юлия сейчас - Антонова даже не сомневалась - душу продаст, а уж тем более личный разговор по поводу случившегося.

Женщина чуть ли не впорхнула в помещение.

- Юль, а ты чего еще не дома? - на ходу бросила она.

- А? А, привет, Валь. Да Тихонов экспертизами завалил, надо к утру разобрать, что к чему и куда ехать.

- Кофе будешь? - отказываться от бодрящего напитка сейчас было бы грехом.

- Да, две ложки сахара пожалуйста, - все также, не отрываясь от бумаг.

Залив кипяток в кружки, Валентина уселась напротив, выжидающе глядя на подругу. Но та даже не обратила ни на нее, ни на чашку никакого внимания.

Устав ждать хоть чего-то, женщина заговорила первая:

- Ну, рассказывай, - сделала глоток и чуть поморщилась. Юля же подняла на нее вопросительный взгляд и начала:

- Ну смотри, судя по этой вот бумажке, - взяла в руки одну из экспертиз, - у убитого было огромное наследство, значит... - договорить она не успела, потому что ее грубо перебили.

- А о чем? - оперативник нахмурилась, явно не соображая, чего от нее хотят.

- Что у вас с Лисицыным произошло? - сейчас вся скромность и приличие были задвинуты в дальний ящик, но голос стал мягким и успокаивающим, но слегка встревоженным.

- А, ты об этом, - Соколова опустила глаза и закусила губу. Потом, собрав все свое самообладание, вновь подняла взгляд на Валентину и как можно беззаботнее произнесла: - Да ничего у нас не случилось, просто этот цирк наконец-то кончился, вот и все, - майор тщетно надеялась на то, что дрожи в голосе не слышно.

- И поэтому ты от него чуть ли не шарахаешься? - женщина усмехнулась. - Юль, давай начистоту. Это из-за мамы?

- Нет... то есть... господи, Валь, это очень сложно, - девушка бессильно опустила голову на руки, пытаясь разобраться. На глазах предательски наворачивались слезы.

- Я никогда не поверю, что у тебя что-то сложно. Обычно все проще простого. Что случилось? - как можно нежнее и чутче. На ее памяти это был первый раз, когда она так говорила.

- Ну вроде сначала все нормально было. Обнимались, целовались; я вроде как даже была счастлива, - Антонова улыбнулась. "У влюбленных мысли схожи".

- А потом... потом... - Юля начала еле слышно всхлипывать, что не предвещало ничего хорошего - оперуполномоченный Юлия Соколова плачет лишь тогда, когда происходит что-то очень серьезное. Очень серьезное. - Господи, Валь, это все игра, понимаешь? Игра, - подняла на Антонову заплаканные глаза, женщина тут же оказалась рядом и стала утешающе гладить ее по спине. - Ничего никогда не будет, понимаешь?

- А ты хочешь? - чтобы сводить друзей, нужно сначала было убедиться, что этого они хотят оба, а не один только Лисицын.

- Ну, - Соколова замялась, но зато хоть плакать перестала, лишь шмыгала носом, - мне... он... мы... - пытается подобрать слова. Не выходит. - Да я люблю его, Валь, а он... - снова бессильно опускает голову на руки. Безысходность сжимает в тиски, мешает дышать, но бороться с этим бесполезно - 

- Ты так и не рассказала, что произошло, - сейчас нужно было отвлечь ее от переживаний и заодно выяснить причину, почему она все-таки обиделась на Костю. Нет, одно было ясно - он не оправдал ее ожиданий, но каким образом?

Майор вскинула голову и уставилась на стену. Слез не было, а голос стал словно безжизненным:

- Я проснулась ночью, а его рядом нет. Он там на кухне с мамой ругается. Выглядываю, а она там меня грязью поливает, мол, я никто и звать меня никак. Что-то про внешность было, про работу, не помню уже. А потом она сказала, что запрещает нам жениться.

- Только не говори, что ты обиделась из-за этой ерунды, - Валя улыбнулась, пытаясь вызывать улыбку и у подруги, но потерпев поражение, вновь стала серьезной.

- Нет, - покачала головой.

- А что тогда? - вроде бы причин для обиды здесь не было, поэтому патологоанатом недоумевала.

- Он молчал. А если молчал, значит был согласен. А если согласен, то и никакой любви, не то что свадьбы, быть и в помине не может.

Юлия продолжала смотреть в одну точку, уже смирившись с разрывающей сердце болью.

Валя облегченно выдохнула. Ну кто ж мог знать, что в Соколовой в один момент проснется женщина, которая найдет причину для обиды даже там, где ее нет и не может быть. Но самым странным было то, что эта внезапно проснувшаяся женщина затмит всю оперскую сущность, которая привыкла лишь холодно анализировать, опираясь на факты, а не давать волю эмоциям.

- Господи, Юлька, - женщина притянула ее к себе, будто мать успокаивает взрослую дочь.

Теперь и проблема, и ее решение были ясны, а значит можно было надеяться на счастливый исход этой драмы, или, если так говорить, трагикомедии. В миг появилась возможность не только возвести рухнувший мост, но и сразу достроить его.

Главное, чтобы Лисицын все правильно понял и так же правильно все сделал.

Валечка-выручалочка, или разговоры по душам

ФЭСовский шиппер

- Кость, что случилось?
- В общем, меня решили женить. И чем скорее, тем лучше.

Притворись моей женой

Комментарии (0)