Маленькая комнатка в высотке на окраине города, освещаемая лишь разноцветными огоньками.

Негромкая успокаивающая музыка на фоне, в воздухе витает аромат корицы вперемешку с жасмином.

Много ярких подушек, раскиданных по всему помещению.

В шкафу висит длинное белое платье-русалка, сшитое из атласа и плотного кружева на заказ. Его край можно увидеть из-под неплотно прикрытой дверцы.

В центре комнаты сидят четыре девушки.

Их громкий смех наполняет и без того уютное помещение, делая его живым.

Алиса

Так получается, Серёжа у тебя первая любовь?

Девушка бросила игривый взгляд на Марину.

Маша

Мечтательно вздохнула подруга, подпирая щёку рукой.

Но невесте было не до смеха.

Весёлое настроение как рукой сняло, ведь случилось то, чего она боялась.

Первая любовь... Тема, которая всегда была под запретом.

Марина (мысли)

Ещё девять лет назад слово «любовь» ассоциировалось с чем-то сказочным, воздушным, мягким.

Мелодрамы вызывали бурю положительных эмоций, а один вид возлюбленного заставлял бабочек в животе пробудиться.

Рита

Мари-и-иш, чего притихла?

Взволнованная подруга положила свою маленькую ладонь на плечо девушки.

На глазах Марины заблестели слёзы и, не противясь их напору, она сделала ещё один глоток ароматного глинтвейна.

Эй, солнце, что с тобой?

Но она не могла ответить. Она выходит замуж.

Она. Марина Немцова. Та, что поклялась никогда не подпускать к себе противоположный пол.

«Предатель! Предатель! Предатель!» – кричал внутренний голос.

Марина

Прошептала она и принялась разглядывать стеклянный бокал.

Вопросительно изогнула бровь Машка.

Пояснила Алиса и принялась внимательно разглядывать невесту.

Мариш, я тебя с пелёнок знаю, и ты мне никогда не рассказывала о своих возлюбленных.

Это ты из-за него плачешь?

Марина вытерла влажное лицо тыльной стороной ладони и с улыбкой посмотрела на обеспокоенных девушек.

Вы всё равно не поверите.

Приказала Рита и налила в опустевший бокал ещё немного тёплой жидкости.

Хорошо. Но я предупреждала.

Эх, беззаботная, весёлая, яркая, полная любви и романтики.

Но это работает только в том случае, если ты – не я.

Немцова Марина Анатольевна – типичный пример серой мыши, приятно познакомиться.

Впрочем, типичным примером меня назвать трудно.

Это будет просто оскорбительно по отношению к моей «семье», которую образуют одиннадцать заурядных, неуверенных в себе людей, пытающихся казаться чем-то большим.

Все они, жалкие лицемерные «друзья», стискивая в руках рюкзаки и абсолютно ненужные сейчас тетради, взглядом оценивают один другого, дабы утешить себя.

Мол, у меня, знаете ли, ситуация не плачевнее чем у той, к примеру, рыжей девушки. У меня-то хоть внешность красивая.

Изящная стрелка на старых часах с глухим цоканьем отмеряла минуты до конца собрания.

Едва слышно отбивая ногой ритм любимой песни, я вновь оглядела помещение, что стало для меня девятым кругом ада.

Резные деревянные панели, антикварные настенные светильники, массивные стулья из красного дерева и под цвет них не менее роскошные шторы с ламбрекеном.

«Кричи, твори и выделяйся, ведь ты – личность! Курсы по повышению самооценки», – кричит листовка на доске объявлений, на которую случайно наткнулась мама.

Видимо, великая сила материнской любви, либо же её несостоятельность в этом плане и стали решающим голом в ворота «тебе это поможет, я ведь знаю, как лучше, потом ещё спасибо скажешь».

Завораживающий бой часов и навязчивая песня, накрепко засевшая в голове, настолько отвлекли меня, что голос «наставницы» донёсся будто из рассеивающейся пустоты.

Регина Анатольевна

Да, простите. Я немного отвлеклась.

Неловко заправив прядь непослушных пепельно-чёрных волос за ухо, я с неуверенной улыбкой обратилась к женщине.

Она смягчила взгляд и с тёплой улыбкой повторила вопрос.

Я просила рассказать о своей семье, ведь, как мы все уже знаем, ничто так не сближает, как откровенность.

Расставив руки в стороны, она, чуть кивая головой как бы в подтверждение своих слов, окинула присутствующих цепким взглядом.

Ритмично прихлопнув руками по бёдрам, я встала и вышла в центр. После, сжав руки в замок, принялась рассказывать.

Вообще... Я даже не представляю, что стоит рассказывать о своей семье совершенно незнакомым мне людям.

В ответ на моё наглое заявление по комнате пронеслись неодобрительные перешёптывания, которые впоследствии переросли в озлобленные взгляды исподлобья.

Раньше мне всегда казалось, что для родителей я являюсь обузой, нежеланным чадом, что сломало им жизнь.

Впрочем, с возрастом я убедилась, что это не мои детские фантазии, а действительность.

Но, знаете, как бы то ни было... я благодарна им.

Они обеспечили мне достойную жизнь, хорошее воспитание, лучшее образование. Чего ещё можно желать?

Ведь многие из вас, не имея любви, не получили и этого. К чему же придираться?

Марина, не стоит переходить на личности.

Прицокнув языком, «наставница» поднялась из-за массивного резного стола и пошла к центру.

Мы собрались здесь не для того, чтобы унизить кого-то. Напротив, наша цель – обеспечить поддержку, понимание.

Тогда я совершенно не понимаю, зачем здесь нахожусь.

Фальшивая улыбка, увы, не могла скрыть раздражения.

Запихнуть меня сюда, да и ещё сразу после похорон Анны... немыслимо!

Твёрдой походкой я направилась к своему стулу, дёрнула с подлокотника портфель и, ухмыльнувшись на прощание, покинула кабинет.

Опёршись на захлопнутую в порыве гнева дверь, я услышала шум голосов, активно осуждающих мою выходку. Даже она не может противостоять этому потоку фальши и ненависти от собственной несостоятельности.

Данные сеансы проводятся в школе, отчего становятся ещё унизительнее.

Опустив голову, я побрела по шумным коридорам, как вдруг...

Милана

Поднимая вещи из слетевшего с плеча рюкзака, я покосилась на первую школьную красавицу.

Неловкость этой ситуации была буквально осязаемой.

Девушка ненадолго задумалась. Затем, заведя за ухо прядь блондинистых волос, сказала:

А знаешь, это ты меня прости.

Я с удивлением посмотрела в её серые глаза.

Но ведь это я по невнимательности столкнулась с тобой...

Хотела закончить я, но вновь разлетевшиеся в разные стороны учебники не позволили этого сделать.

Идиотка! Неуклюжая дура!

Кричал внутренний голос, негодуя от моего позора.

Чья-то холодная рука коснулась моей. Подняв глаза, я увидела Милану, запихивающую оставшиеся книги в потрёпанный портфель.

Её уверенный взгляд столкнулся с моим растерянным. Я тут же в спешке отвела глаза и, выхватив сумку из рук девушки, встала.

Думаю, мне стоит как-то загладить свою вину.

Остановив меня жестом, она беззаботно продолжила:

Точно! Ты обязана посетить нашу пижамную вечеринку!

Вот и хорошо. Сегодня в девять. Адрес скину в сообщении.

Девушку явно не удивил мой ответ.

Я продиктовала ей номер, всё ещё не до конца осознавая, что произошло.

Круто развернувшись на высоких каблуках, Милана удалилась вместе со своей компанией.

От них остался лишь приятный карамельный аромат, рассеивающийся в воздухе.

С силой сжав лямку портфеля, я быстрым шагом направилась к выходу из здания.

Ну не убьют же они меня. А пока я жива, всё можно исправить.

Липкий страх медленно, но цепко обволакивал все внутренности, заставляя раз за разом сомневаться в правильности своего решения.

В крайнем случае сменю школу. Не впервой.

«Не сменишь», – участливо процедил разум, но кто его послушает? Особенно когда так хочется верить в лучшее.

Дома меня никто не ждал. Впрочем, как и всегда.

Рюкзак и пальто полетели на дорогой паркет, противно звякая молнией и пуговицами.

Проходя по длинному коридору, я с тоской глянула на опустевшую комнату, в которой уже никто не живёт.

Отогнав от себя грустные воспоминания, я завернула за угол и открыла тяжёлую дубовую дверь.

Всё на своих местах. Как и всегда. Чисто. Как и всегда. Скучно. А бывало иначе?

Некоторые люди воспринимали жизнь как работу. Мои родители были из таких. Медики. Стерильность, минималистичность и сдержанность во всём, будь то интерьер или эмоции.

Легонько постукивая изящными пальцами по белоснежным стенам, я подошла к шкафу.

Рука скользнула по идеально выглаженным и сложенным стопочкам вещей, которые, увы, не могли похвастаться разнообразием цветов и оттенков.

Вот уж не думала, что попаду в ситуацию, когда надеть ну совершенно нечего.

Я тяжело вздохнула и, спиной скользя по дверце шкафа, опустилась на пол.

Ну и на кой чёрт я вообще согласилась? Живётся мне плохо? Жажда приключений замучила?

Осознав, что деваться, увы, некуда, мне пришлось встать и вновь пробежаться глазами по однообразным стопочкам.

Бесполезное занятие. С этой мыслью я аккуратно закрыла шкаф и резко развернулась.

На секунду в белизне просторной комнаты сверкнули изумрудно-зелёные глаза, отражённые в большом зеркале на противоположной стене.

У себя я уж точно ничего не найду. Что ж, проверим мамин комод.

Мама пришла поздно, как раз перед моим выходом.

Неловко постучавшись в приоткрытую дверь, я осторожно заглянула в полумрак родительской спальни.

Елена

Женщина жестом указала на бархатное чёрное кресло.

Сквозняк захлопнул дверь прямо за моей спиной, заставив вздрогнуть.

Пока я устраивалась на предложенном месте, мама начала диалог.

Регина Анатольевна жаловалась на твоё вызывающее поведение сегодня.

Её прекрасное лицо, с годами не утратившее свежести и красок, не выражало ни одной эмоции.

Я вспылила. Больше такого не повторится.

Женщина пригладила чёрные как смоль волосы, безразлично наблюдая за моим напускным и, как мне казалось, благородным спокойствием.

Хорошо. Ты хотела о чём-то поговорить?

Да. Сегодня я иду на ночёвку к подруге... Сейчас.

На её лице появилось искреннее удивление и, казалось, раздражение. Впрочем, я плохо разбираюсь в человеческих эмоциях.

У успешного человека не может быть друзей, и ты это прекрасно знаешь, дорогая. Кто она?

Но договорить мне не дали.

Хорошо, ты можешь идти.

Женщина встала со своего кресла и вышла за дверь. Разговор был окончен.

Немного помедлив, я также покинула мрачное помещение.

Дом девушки встретил меня неожиданной роскошью и уютом.

Замысловатые фрески, большие окна и огромная мраморная лестница, ведущая на второй этаж.

Впрочем, всё это осталось позади. А если быть точнее, за дверью чердака.

Нет, он не напоминал ни один из тех грязных, заставленных всяким старьём чердаков из фильмов ужасов.

Чистый, с небольшими башенками из коробок у стен и маленьким треугольным окошком, он, скорее, был похож на отдельную комнату.

Впрочем, позднее время суток и созданный Миланой антураж сыграли свою роль.

Огонёк страха медленно разгорался в груди, заставляя застыть на пороге и вновь хорошенько всё обдумать.

Полина ураганом влетела в комнату, чуть не сбив меня с ног.

Полина

Она радостно потрясла антикварным ножом в воздухе, подходя ближе к месту, где София старательно вырисовывала пятиконечную звезду.

Поправив лямку атласного розового топа, я последовала её примеру.

Рука сама собой начала обрисовывать контуры старинного треснутого зеркала, заботливо протёртого от пыли к сегодняшнему вечеру.

София, аккуратнее! Ты мне дом спалить хочешь?

На пороге, стискивая в руках железный чемоданчик, появилась Милана.

Все в комнате разом обернулись к хозяйке вечера.

Вопросительно изогнула бровь я, взглядом указывая на странный предмет в её руках.

В глазах девушки заплясали чёртики, когда она бережно отряхнула загадочную коробку от пыли.

А это, мои дорогие, гвоздь нашей программы.

Милана быстрым шагом подошла к заготовленному кругу и аккуратно опустилась на пол, жестом приглашая нас последовать её примеру.

Легонько постукивая длинными ногтями по небольшому чемоданчику, она принялась рассказывать.

Ведьмовские силы покинули нашу семью на прабабушке. Она стала последней ведьмой в роду.

Книга, что находится в этом сундучке...

Девушка пальцем очертила один из красных камешков, инкрустированных в чемоданчик.

Веками передавалась из поколения в поколение, даруя женщинам нашего рода могущественнейшую силу.

«Боже, ну что за сказки!» – подумала бы я в своей комнате, озарённой дневным светом.

Но тут, в кругу танцующих свечей, что стали единственным источником света, всё воспринималось иначе.

Эта книга, по рассказам матери, – хранитель древнейших знаний и опаснейших заклятий, способных изменить ход времени.

Глухой щелчок заставил всех присутствующих вздрогнуть.

С противным скрипом сундучок открылся, обнажая «источник силы рода Вишневских».

Морщась от поднявшейся в воздух пыли, Милана осторожно, с неким пренебрежением достала чёрную книгу.

Я протянула руку и дотронулась до облезлой, обгоревшей обложки. Нет, она не была чёрной.

Красные лоскутки внизу были исцарапаны обрывками слов, которые когда-то, вероятно, складывались в предостережение.

Книга была большой в сравнении с обычной художественной литературой, и больше походила на дневник с такой же маленькой ржавой застёжкой.

Увлечённая разглядыванием антикварной вещицы, я и не заметила, что теперь она лежала на моих коленях.

Кхм-кхм. Что же, раз тебя так заинтересовала книга, ты и станешь проводить ритуал.

С непонимающей улыбкой обратилась я к девушке.

Она тут же выхватила книгу и открыла её на нужной странице.

Температура в комнате, казалось, мгновенно упала. Внутренний голос просто кричал: «Встань и беги! Уходи!» Но кто его слушает?

Итак. Ритуал. Для начала...

Она взглянула на Софию, за вечер не сказавшую ни слова и сейчас, казалось, не меньше меня желавшую убежать.

Та растерянно принялась шарить руками вокруг себя и передала Милане золотую чашу, инкрустированную теми же красными камнями, что кинжал и книга.

Холодное лезвие косо разрезало ладонь.

Я с ужасом посмотрела на Полину, с милой улыбкой держащую окровавленный нож.

Милана тут же подхватила мою руку и, сжав её в кулак, принялась выдавливать кровь в ритуальную чашу.

Не помню, как добиралась домой.

Время было далеко за полночь, когда дверь отчей квартиры глухо ударилась о стену.

Сейчас я могла себе позволить не думать о родительском сне, ведь прекрасно знала, что никто не выйдет с обеспокоенным вопросом: «Милая, почему так рано?»

Нет, я не скинула вещи в коридоре, хоть это занятие и стало ежедневным ритуалом.

Да и что скидывать? Атласный топ и шорты?

Небольшая ссадина на лице жгла, будто посыпанная солью.

Подхватив с кухни аптечку, я направилась в комнату зализывать раны, которых, как оказалось, было не так много.

Больше всего пострадали руки. Пара ссадин на ногах, одна на лице и две на груди.

Дезинфекция не заняла много времени.

Оказавшись дома, я, наконец, смогла успокоиться. Родные стены, раньше казавшиеся суровыми и ненавистными, теперь окружили меня крепостью.

Спутавшиеся волосы были убраны в небрежный пучок.

Только сейчас, взглянув в зеркало на подранную одежду, я поняла, что больше не могу сдерживаться.

Адреналин постепенно развеивался, уступая место стискивающим горло слезам.

Я разревелась. Впервые за столь долгое время я позволила себе заплакать.

Все самые горькие воспоминания оживали в сознании.

Смерть Розы, смерть Анны, смерть Фёдора. Смерть, смерть, смерть!

Почему все, кого я люблю, умирают?!

Кричала я в зеркало, впиваясь ногтями в ладони.

Смерть преследовала меня всю жизнь, я чувствую это.

Руки до боли стискивали зеркальную раму.

На меня смотрела совершенно другая девушка. С красным, опухшим от слёз лицом, безумными глазами и растрёпанными волосами.

Кто-то

Я вмиг отлетела от зеркала, упав на пол.

Стекло помутнело, размывая очертания комнаты и меня самой.

Явным остался лишь силуэт парня, чьи горящие синим пламенем глаза я узнала сразу.

Прошептала я, закрывая рот рукой.

Руки непроизвольно зарылись в волосы, с силой сжав их.

Ночёвка у малознакомой девушки? Я в деле. Вызов духа? Да запросто. Вот только смогу ли я разобраться с проблемами, особенно если они безумно красивые и чертовски обаятельные?

Призрачная любовь

Комментарии (3)