Сидани вдохнула свежий воздух полной грудью. Из распахнутого окна дул ветерок, который был очень кстати, — в полдень эдемское солнце грело нещадно, несмотря на то, что большую часть тепла и света забирали на себя огромные листья древних клёнов и акаций. Они возвышались здесь повсюду, а под ними росла густая зелёная трава. Безусловно, этим зелёным королевством гордился Рай, и только небесный сад Джошуа мог с ним конкурировать.

— Верховный суд Эдема, возглавляемый архистратигом Михаилом, то бишь мною, постановил, — голос сидящего на высоком позолоченном троне Михаила звучал властно, но в нём было что-то магически притягивающее, завораживающее, — удовлетворить иск Сидани Каролины и признать их с архангелом Гавриилом брак недействительным. Всё личное имущество супругов передать Сидани. Вынесенное решение апелляционному обжалованию не подлежит. Да будет так!

— Как? — вскочив со скамьи, взвизгнул Гавриил. Обёртки от конфет посыпались на мраморный пол, словно лепестки цветков, которые сдуло с дерева шальным порывом ветра. — Это что же за приговор такой? Между прочим, братюнь, Сидани сама мне рога наставила. Пусть передаст приветик Дину Винчестеру!

— Неправда! — запротестовала девушка. Её голубые глаза метали молнии, руки судорожно сжимали бордовую ткань шёлкового платья. — С Дином ничего не было! Это ты мне изменил! Сначала те две проститут… ах, простите, жрицы любви, кормящие тебя шоколадными тортиками, потом эта глупая богиня — Кали, потом испанка, как её… Карменсита, Кармелита, две дочери священника из церкви Санта-Мария-дель-Фьоре и монахиня Аграфена. Мне продолжать?

— Я — мужчина, карамелька, самец! — парировал архангел. — Имею право предаваться страсти и…

Речь свою Гавриил прервал, поскольку темпераментная Сидани рассерженно швырнула в него наколдованный арбуз.

— Ненавижу тебя, Гейб! — выдохнула она, когда архангел пригнулся, и ягода угодила в висящую на стене великолепную картину «Архистратиг Михаил», облачённую в резную золочёную раму.

— Прекратить, — взгляд зелёных глаз Михаила стал холодным как сталь. Лицо приняло жёсткое выражение, и он повелел: — Соблюдать тишину. Смею напомнить, что перед вами — глава Небесного воинства ангелов и архангелов и ваш повелитель. Неповиновение мне карается заключением в райскую темницу, а то и смертью. Из вас двоих кто-то хочет составить компанию Гадриэлю?

Открытая угроза заточения в темницу несколько охладила пыл Сидани Мерсье. И Гавриила. Тот сделал глубокий вдох, пытаясь немного успокоиться, и медленно выдохнул. Затем умастился на скамью и ради приличия обратился в слух.

— Более не желаю обсуждать вашу ситуацию, — молвил архистратиг, удовлетворившись воцарившемуся порядку. — Заседание окончено, — заключил он.

— Охренеть вердикт, — фыркнул Гавриил, засунув за щёку шоколадную трюфель. — 

 Создаётся впечатление, будто меня отправили на эшафот.

Михаил демонстративно проигнорировал выпад младшего брата. Откинувшись на спинку трона, он закрыл глаза и, сложив руки замком, стал размышлять. Экс-супруги смекнули, что пришла пора покинуть зал Верховного райского суда и разойтись по разным сторонам, ибо гнев архистратига был равносилен Апокалипсису.

Ухоженный Эдемский сад благоухал розами нежнейших оттенков, в кустах которых заливались райские птицы. В центре сада было небольшое озеро, в котором плавали золотые и серебряные рыбы. В нескольких метрах от озера стояла беседка, колонны которой заросли цветущим вьюном. Рядом располагался фонтан, посередине которого вздымал передние ноги единорог. Вода струйкой лилась из его рта.

— Давно ждёшь, cher papa? — спросила Сидани, выходя к беседке.

Она прищурилась, в её глазах промелькнули искорки смеха. Бальтазар одним глотком осушил бокал вина, сразу наполнив новый.

— Поздравляю, дочурка, с обретением свободы, — с неподдельной укоризной протянул он. — Шанс на обеспеченное будущее с одним из четырёх архангелов пролетел, как «Always» с крылышками над Эмпиреем.

— Гавриил не был примерным семьянином, — ответила нефилим, отмахнувшись от отца, как от назойливой мухи. — В этом вы похожи, — добавила она. — Вот кто моя мать, скажи на милость? Ты и сам, наверняка, не помнишь. Бьюсь об заклад, что ею была какая-то популярная французская шлюха. Или брать выше — сама владелица одного из парижских борделей?

Бальтазар залпом выпил вино и плеснул себе в третий раз. Сидани понюхала эту тягучую, ароматную жидкость и тоже пригубила.

— Ах, молодость. Распутными девками словно бесами был одержим, — захохотал ангел, опять не решившись раскрыть дочери тайну её происхождения. Лишь со временем Сидани узнает, что её мать — Гортензия Обье, первая красавица Парижа, променяла её на карьеру модели и сбежала в Америку с состоятельным любовником. — Что поделать? Любили мы развлекаться и брать от скучной ангельской жизни, ограниченной гарнизоном, всё. Пробовать всё. Долить винишка? — наблюдая за действиями дочери, поинтересовался он.

Нефилим отпила ещё один глоток. Чудесный напиток разлился по рту волшебным эликсиром. Грудь наполнилась теплом, а сознание на несколько секунд помутилось.

— Отношения с Гавриилом, — аккуратно заговорила она, — только моё дело. Я тебя искренне уважаю, папа, и люблю, но попытайся впредь не одаривать меня упрёками. Не тебе осуждать мою семейную жизнь.

— Имеешь право на подобные высказывания, mon étoile 

(моя звезда. — Прим. автора),

 — признавая собственные грехи, которых у этого сумасбродного, эксцентричного ангела было ровно столько, сколько и женщин, сказал Бальтазар. — А я буду гореть в Аду за прелюбодеяния. И канабис.

Он ехидно хмыкнул и сделал преувеличенно вежливый приглашающий жест.

— Что-то захотелось посидеть на берегу Эдемского моря с бутылкой превосходного Remy Martin Louis XIII. Составишь мне компанию, 

— О короле напитков и напитке королей, ma chérie 

(моя дорогая. — Прим. автора).

 Аристократичность цветочному букету придаёт привкус старинного портвейна и деревянного короба от сигар, — поспешил блеснуть познаниями алкогольного искусства ангел. Уж кто-кто, а Бальтазар в таких вещах разбирался как никто другой. — Remy Martin может похвастаться нотками восточных пряностей с сандалом и эвкалиптом, что б ты понимала. Так каков твой ответ?

— Лекция о бухле достойная Сорбонны, — нефилим захихикала и даже потёрла одной ладонью о другую. — Непривычное внимание с твоей стороны, горе-папанька. Поэтому… Летим скорее на берег моря!

Бальтазар расправил тёмно-коричневые, с отливом цвета красного дерева, крылья и через секунду его с дочерью как ветром сдуло. Лишь мягкое, словно кашемир, перо осталось колыхаться на тёплом ветру.

Заходящее солнце ярко вспыхнуло на горизонте, в последний раз расцвечивая небо всеми оттенками красного, и умерло, как оно умирает, лишь пламенея на западе; тень наступающей ночи легла на правительственную резиденцию Михаила.

Гавриил вошёл в свои роскошные апартаменты и стремительным шагом прошёл к книжному шкафу. Взяв стоявшую на нём фотографию в руки, он водрузился на кровать, красиво обрамлённую фиолетовым бархатным балдахином, и грустно покачал головой. На снимке была изображена Сидани. Она сидела в летнем кафе на набережной Сены и задумчиво глядела куда-то вдаль. Слева в дымке виднелась Эйфелева башня и золотые купола соборов и церквей.

Сидани любила Францию и называла её родной. Периодически обитая на Монмартре, она выделяла именно его среди других многочисленных районов Парижа. Вид с холма, по её мнению, по праву считался неповторимым зрелищем. На рассвете, в ясную погоду, вся французская столица была как на ладони. Восхитительный Сакре-Кёр, маленькие живописные улочки, дышащие историей, кафешки с чудным кофе и ароматными круассанами, уличные музыканты и художники, — всё заставляло нефилима восхвалять Париж.

— Может, поменять историю? — с несвойственной ему серьёзностью спросил сам у себя архангел, проведя пальцами по портрету.

Громкий стук в дверь заставил его прервать размышления. Впихнув фоторамку под гору подушек, расшитых серебряными узорами, он встал, добрался до двери и повернул витиеватую ручку.

В покои ворвался Бальтазар, который держал в руках пузатый стакан с коньяком и широко улыбался.

— Доця сегодня отожгла, — ангел нагловато опустился в кожаное кресло и, отхлебнув из стакана, продолжил: — Не останови я её вовремя, она бы устроила пляжную вечеринку для всех пернатых. Ещё и «Ламбаду» бы станцевала. В бикини. Что с ней не так?

— Свобода опьянила, — довольно расплывчато ответил Гавриил. — Нет, я не согласен с планами Судьбы. Всё не так должно быть.

— Атропос стерва ещё та, — поддакнул Бальтазар, мимолётно вспомнив свою последнюю с богиней встречу — меч Судьбы в его руках и её удивлённо-яростное лицо. — Но что за таинственность, братюнь? Колись.

— Моя священная обязанность вернуть Сидани обратно в семью, — выпалил архангел, и его медового цвета глаза заискрились живым огоньком.

Заметив на выпуклых перилах кровати индийскую кашемировую шаль, в которой его дочь выглядела безупречно и могла затмить саму Анну Милтон — невесту архистратига, Бальтазар взял её и повертел в руках.

— И у тебя есть план? — полюбопытствовал он.

— Почти, — молвил Гавриил и отобрал у друга шаль. Приложив её к носу, он констатировал: — Пахнет любимыми французскими духами Сидани с кардамоном и жасмином. Да… она непростая девушка. И она не клюнет на сопливую романтику и букеты красных розочек. Тут надобен иной подход… Все эти цветочки, цацки и брюлики — срань Господня. Они не для неё.

— И явно не в твоём стиле, — закончил за друга Бальтазар. — Но вообще ты прав, Гавриил. Дочура непредсказуема, — он горделиво приосанился и добавил: — Вся в меня.

— Именно поэтому мне пора вспомнить трюкачество, — выразительно поиграв бровями, архангел пропел: — Ау-у-у Триксте-е-ер!

— Действуй, брат, — одобрительно произнёс ангел. Едкая ухмылка заиграла на его лице, и он выдал: — Пусть Сидани вспомнит, что имеет дело с Фокусником.

— А мы повеселимся! — беспечно засмеялся Гавриил и дружески хлопнул Бальтазара по плечу. — Шоу будет, что надо.

Таким образом, в жизни Сидани Каролины Мерсье вскоре должны были грянуть перемены. Архангел Гавриил об этом уже невольно позаботился.

Глава 1. Вопреки законам логики

Laila dodo

Pauline Brunet

— Мы сами строим свою судьбу, Бальтазар. И если я сказал, что она будет моей, значит так тому и быть! 
— Действуй, Гавриил. Не дай... Заскучать моей дочери. И чтобы впредь ей неповадно было.

Сверхъестественное

Гавриил/ОЖП

Бальтазар

Михаил

Асмодей

Артур Кетч

Анна Милтон

Сердце проказника

ru-serdce-prokaznika-laila-dodo-soavtor-pauline-brunet

»… Среди всего этого гвалта в глубине таверны, на скамье, вплотную к очагу, сидел, вытянув ноги и уставившись на горящие головни, философ, погруженный в размышления. То был Пьер Гренгуар»… 

— Сидани шумно захлопнула книгу и поднялась.

Неспешно расправив платье и шаль, она проследовала к широкому панорамному окну спальни, которое выходило в живописный сад, и открыла его. Аромат мокрой земли и прохладной свежести после дождя враз наполнил всю комнату.

— Как приятно вернуться обратно в отцовский дом, — дельно заметила нефилим, бросив непроизвольный взгляд на Эйфелеву башню. Её было видно даже из-за очень высокого каменного забора, который окружал особняк и защищал его от любопытных глаз соседей. — А эти виды? Ими можно любоваться вечность. Рай и рядом не стоял.

Она отошла от окна и уже собиралась спуститься в винный погреб, чтобы выбрать подходящее к завтраку вино, как услышала странный грохот, сопровождаемый звуками труб, барабана и музыкальных тарелок.

— Что за хрень? — выглянув на улицу, Сидани округлила глаза от удивления и встряхнула головой, отчего длинные серьги зазвенели.

Несколько… Зомби, разодетых по моде восьмидесятых, играли на музыкальных инструментах. Солист их, самый омерзительный, в чёрной кожаной куртке, с алыми пятнами крови, и розовых штанах клёш, кричал в микрофон:

— И днём и ночью лишь она передо мной.

И не Мадонне я молюсь, а ей одной.

Не покидай меня безумная мечта,

В раба мужчину превращает красота.

— Ну как тебе, конфетка, подарочек? — нежно прошептал на ушко Сидани Гавриил. Та отшатнулась от неожиданности и чуть не врезалась спиной в трюмо. — Они очаровашки, не так ли? Прямиком из XIX века. Их солиста, так для общей информации, обезглавили топором во время Европейской революции.

— Гейб, ты… Ненормальный, — бросила нефилим и, демонстративно отпихнув архангела плечом, направилась на кухню.

Гавриил увязался за Сидани.

— А с чего бы это? Михаил, через Анну, передал документ, в котором чёрными чернилами по пожелтевшему пергаменту чётко указал, что брак недействительный. Я теперь птичка вольная. Собственно, как и ты.

Нефилим включила кофемашину, и вскоре просторную кухню, выполненную в прованском стиле, наполнил густой аромат «Арабики».

— У меня есть хотя бы шанс? — забрав чашечку и сделав пару глотков, уточнил архангел.

— Отстань, Гейб, — шикнула Сидани и, чтобы скрыть волнение, что получалось у неё из ряда вон плохо, стала заполнять небольшую вазу веточками лаванды — любимого растения.

— В таком случае, — молвил Гавриил и, отправив в рот шоколадную конфетку с ликёром внутри, дополнил: — тот милашка зомбарь будет петь тебе до вечера! Я хочу вернуть всё обратно… 

— А если я не хочу? — переспросила нефилим, нервно перебирая лаванду. Туда-сюда, туда-сюда.

— Ай, ай, как не стыдно лгать, медовая, — с наслаждением съев ещё пару конфет, он лукаво глянул на бывшую жену и твёрдо сказал: — Я всё равно от задуманного не отступлюсь, ты же знаешь. И другая женщина мне и нахрен не сдалась!

— Удачи, — бросила Сидани, переключившись на печь.

Пальцы рук дрожали крупной дрожью, и только с четвёртой попытки ей удалось зажечь конфорку, чтобы вскипятить чайник воды.

— Кстати, кофе хреновый, — выдал Гавриил и, быстро посмотрев на часы, сообщил: — О, кажись мне пора. Времечко тик-так, тик-так, а Михуил всё в трудах, аки пчела. Не скучай, карамелька, скоро свидимся!

Не дав нефилиму едко ответить, архангел прищёлкнул пальцами и исчез под шелест мощных и величественных крыльев. В тот же момент его место занял зомби-музыкант, который раскатисто ударил в тарелки и противно затянул «Я люблю тебя до слёз».

— Дурдом какой-то! — Сидани зажала уши руками и даже не заметила, как начала всхлипывать, игнорируя орущего зомби.

В душе у неё всё ещё тлела искра… Любви к этому непредсказуемому, шутливому, человечному архангелу, который не боялся проявлять и показывать эмоции и который зачастую проверял нервы Михаила на прочность. Да и её нервы тоже.

Для Рит Зиена Эфраима это был первый спуск на Землю. И если бы не обращение Бальтазара, с которым он сдружился на поле боя, ещё во времена сражения Люцифера против Михаила, ангел так и оставался бы в своём обиталище в Раю. Там, в окружении целебной растительности и лекарственных цветов и трав, он чувствовал себя гораздо комфортнее и увереннее, нежели в шумной, густонаселённой французской столице.

— Положение не очень хорошее, — прокомментировал Эфраим.

Одну руку он держал на запястье спящей Сидани, второй перебирал разные пузырьки на прикроватной тумбочке.

— Освоился уже? — спросил Бальтазар, войдя в спальню. Он подошёл ближе к ангелу-лекарю и обратился к нему: — Спасибо, что согласился перенестись сюда. После того, как я обнаружил Сидани Каролину без сознания на кухне…

— Здесь невыносимо, — честно признался Эфраим, продолжая щупать пульс и шевелить губами, считая удары сердца.

(бро, прости. — Прим. автора).

— Столько боли… — объяснил ангел. — Она, буквально, разъедает изнутри. От каждого создания божьего исходит боль, Бальтазар. Рит Зиены как никто другой чувствуют её.

— Моя Сидани тоже страдает сейчас. Напомни, братюнь, что у неё?

— Нервное истощение, вызванное переутомлением и недостаточной продолжительностью сна.

Ангел-лекарь отнял руку от запястья нефилима и вновь зазвенел флаконами. Затем взял два пузырька, открыл их и смешал содержимое в небольшой чаше. Потом добавил туда воды и сыпанул какой-то порошок из маленького мешочка. А следом капнул несколько капель бурлящей розовой жидкости из высокого узкого кувшина. Поднял чашу перед собой и молвил:

— Бальтазар, дашь Сидани выпить это, когда она проснётся. Снадобье уберёт бледность с лица, мешки под глазами и в целом вернёт физические силы.

Ангел посмотрел на чашу, перевёл взгляд на Рит Зиена и медленно кивнул:

(я понял. — Прим. автора)

— Хорошо, что мы избежали медовой горячки, — поставив чашу кофейный столик, промолвил лекарь.

Он провёл ладонью над наполненными лечебными субстанциями колбами, пузырьками и коричневыми флаконами с микстурами, и те исчезли.

— Мне пора, — сообщил Эфраим и объяснил: — Земля для меня чужая. Нахождение здесь равносильно нахождению в преисподней. Но всё же я был рад помочь тебе, Бальтазар, и твоей дочке.

— Благодарочка. Я провожу, — с этими словами оба ангела направились к выходу из спальни, а затем и к центральному выходу из особняка.

Гавриил, в свою очередь, воспользовавшись отсутствием друзей, незамедлительно явился. Он подошёл к кровати, осторожно отодвинул балдахин и присел на её край. Поддавшись порыву, коснулся нежной кожи Сидани, провёл линию от скулы к подбородку, потом резко наклонился и поцеловал девушку в сладкие губы. И вот тут случилось неожиданное: нефилим резко распахнула глаза и взвизгнула:

— Гейб, мать твою! — и в раздражении швырнула в архангела подушку. — Что ты себе позволяешь?

— Не строй из себя девочку, конфетка. Я тебя лицезрел без панталон, а тут какой-то поцелуйчик, — усмехнулся Гавриил и, поймав столь мощное оружие, зашвырнул подушку обратно. — Кстати, мне очень даже он понравился. Твоя клубнично-ванильная помада слаще французского «Каора».

— Выйди вон из моей спальни!

— И не подумаю, малы-ышка. Закажем пиццу «Маргариту»?

Глава 2. Званые и незваные гости

 Сидани Гавриил не успел заказать обещанную «Маргариту», — по ангельскому радио Михаил передал приказ ему срочно явиться. Преподнеся бывшей жене немного жуткий подарок, голубоглазую куклу, одетую в синее кружевное платье, перепачканное кровью, и с таким же голубым бантом на голове, архангел перенёсся на Небеса. Сама же нефилим, сменив своё платье на светлый шифоновый сарафан, спустилась в гостиную к позднему ужину. Куклу же она любезно забросила под кровать.

Однако чувство, что окровавленная игрушка следила за всеми её передвижениями по огромному особняку, не покидало Сидани. Она ощущала на себе пристальный взгляд куклы, а в ушах периодически раздавался её детский дьявольский смех.

Едва нефилим вошла в гостиную, Бальтазар поднялся и отставил стул, приглашая дочь к столу.

— Как ты себя чувствуешь, ma belle? — поинтересовался он. — Эфраим сказал, что у тебя было нервное истощение. Это печалька. Больше развлечений и меньше стрессов!

— Я в порядке, — немного равнодушно ответила она и, не скрывая сарказма, спросила: — Решил сыграть роль заботливого папочки?

Ангел усадил дочь за стол, а сам устроился напротив.

— Наверное, мне эта роль не особо подходит,  — отозвался Бальтазар, затем отправил в рот кусочек мяса и разжевал с весёлым видом. — Винишка? Исцеляющий эликсир. Излечивает лучше любого лекарства.

— На ночь не пью, папа, — отказала Сидани и взялась за наполненный абрикосовым джемом круассан. — Эм… Кабаре сегодня отменяется?

— Ты о «Валь д’Амур», дорогуша? — ангел поднёс к губам бокал и сделал глоток вина.

И ухмыльнулся от внезапно нахлынувшего воспоминания.

Его руки. Смелые, наглые, которые уже давно не встречали сопротивления на своём пути, путешествовали по телу светловолосой девицы из «Валь д’Амур». Гладя талию, сжимая скованную бельем и одеждой грудь, они спускались по пояснице всё ниже, заставляя барышню закинуть ножку на его бедро.

— Пожалуй да, — Бальтазар резко встряхнул головой, будто отгоняя наваждение, и принялся дальше есть. — Сегодня красотки обойдутся без меня. Но местечко легендарное.

Сидани наложила себе в тарелку ещё круассанов, а в стакан налила мультифруктовый сок и молвила:

— «Долина любви» стала ещё одной причиной того, почему мой брак распался. Ты и мой бывший муж…

Закончить она не смогла. Оранжевый сок в стакане внезапно изменил цвет, превратившись в вязкую чёрную жижу. Жижа эта заполнила ёмкость до краёв и стала вытекать сначала на стол, потом капать на одежду и на дорогой персидский ковёр.

Сидани неожиданно побледнела, её глаза расширись, рот изумлённо приоткрылся. Жижа перекинулась на венецианские обои с золотыми узорами и расползлась по ним, точно плесень по стене от постоянной влаги. Потом сложилась в окровавленную фразу «Давай начнём всё сначала, конфетка»?

— Каролина, что с тобой? — с лёгким волнением задал вопрос Бальтазар, этикетно промокнув губы салфеткой и положив её на угол стола.

— Гавриил… — прошептала Сидани. Она шумно выдохнула и, смерив туманным взором отца, пролепетала: — Я… Мне… Надобно отдохнуть. Merci pour le dîner, père.

(спасибо за ужин, папа. — Прим. автора).

Она неторопливо поднялась, расправила сарафан и побрела к широкой лестнице с перилами орехового дерева, ведущей на второй этаж в спальни.

(спокойной ночи, дорогуша. — Прим. автора)

, — бросил ей в спину Бальтазар и уже совсем тихо дополнил: — Надо повторно с ней обратиться к Рит Зиену…

— Приветики, конфетка, — с лучезарной улыбкой поприветствовал Сидани Гавриил, продолжая выстраивать на кофейном столике из фруктового мармелада высокую пирамиду.

— Нет, — резко ответила нефилим, сурово скрестив руки на груди. — Не знаю, что ты там придумал или придумаешь ещё, но мой ответ «нет».

— Ты занудная, карамелька, как рота бабушек-пенсионерок, — съязвил архангел, заинтересованно разглядывая своё сладкое произведение искусства. — Но я явился сюда не для прикола… Хочу тебя кое-куда пригласить.

— А в покое ты меня оставить не хочешь? — устало бросила нефилим и прямо из-под носа Гавриила стащила из коробки две лимонные мармеладки. — За окном ночь, если ты не заметил. Загляни утром, а лучше… Никогда.

— Красив ночной Париж — он полон страсти и любви, а ночь так холодна, — пропел архангел и, заметив скептически поднятую бровь своей визави, поспешил объяснить: — Нахрен песни. Ближе к сути: предлагаю пари: если ты выиграешь, карамелька, загадаешь мне желание. И я его исполню. А если я — желание моё выполнишь ты.

Архангел сверкнул насмешливой ухмылкой, выдав:

— Так я и раскрыл сий секрет, медовая. Дождись нашего перемещения.

— А желание, — Сидани откусила от мармелада и скривилась, ощутив кислый привкус лимона на языке. — Оно может быть абсолютно любым? — уточнила она.

— Да, — ответил Гавриил. — Могу пробежать голышом по Эдему, — он внезапно рассмеялся звонким смехом, — или покувыркаться с Анной на их с Михаилом мягеньком ложе.

— А если я пожелаю, чтобы ты навсегда исчез из моей жизни. Исполнишь?

Голос архангела утих, смех исчез, а лицо стало непривычно серьёзным, даже строгим. И он твёрдо сказал:

— Ты сначала обыграй меня, Сидани Каролина Мерсье.

— Не пожалей потом, архангел Гавриил.

Таким образом, вдвоём они решили бросить вызов самой Судьбе…

Игорный зал круглосуточного казино «Sac d'argent» 

(денежный мешок. — Прим. автора)

 пестрел и разнообразил количеством постоянных посетителей и множеством случайно заблудших. Случайные эти заглянули сюда всего-лишь на часок, так отвлечься от повседневной суеты, а может и счастья попытать.

«Чем чёрт не шутит? А вдруг повезёт»? — размышляли бедные, несчастные парижане и окунались глубоко с головой в мир азарта. Но конец таких развлечений для них был фатален.

К слову, заведение и летом, и зимой встречало парижан с полным радушием и распростёртыми объятиями, несмотря на то, что стражи, стоявшие на входе, зорким и профессиональным взглядом измеряли всех входящих. Критерий пропуска у них был один — платежеспособность гостя. А, впрочем, владелец казино — мсье Лянгар, человек алчный и очень жадный до денег, утверждал совсем обратное: пропускать всех без исключения. Вдруг жертва куш сорвёт? Или попадётся на крючок лохотрона особо богатая рыбка? Ну, уйдет без штанов, подумаешь… А если душу на кон поставит? Вот тогда Лянгар повеселится!

Вот и строили охранники из себя стражей порядка, но на самом деле лишь упивались временной и руководящей, в подобных обстоятельствах, властью.

— Казино? — уточнила Сидани, перехватив сумочку-клатч под мышку, — до этого та болталась на тонком ремешке, на плече. — Прикалываешься, Гейб?

— Твой папанька — Бог покера, — ответил архангел и, взяв бокал шампанского с подноса официанта, одним глотком осушил его до дна. — После меня, разумеется. Вперёд крутить колесо Фортуны, карамелька!

Они прошли к покерному столу, присели, и Гавриил тут же затеял разговор с крупье. Имя того было написано на бейдже: Шарль. Сидани же, отпивая через соломинку принесённый «Секс на пляже», с любопытством рассматривала интерьер: игральные автоматы, рулетки и бесчисленные карточные столы — только и делай, что опустошай кошельки.

Крупье закончил беседу, сдал карты, и игра началась.

На то, что ему выпало, Гавриил почти не смотрел. Это не имело никакого значения. Он играл, не задумываясь, действуя автоматически, ибо… Был уверен в победе!..

…В отличие от Сидани. Та с неподдельной тревогой изучала карты: девятка пик, дама бубей и туз червей.

— Кажется, это сет, — неуверенно объявила она, выложив комбинацию перед мужчинами.

— Верно, мадам, — подтвердил Шарль. — Сет — комбинация из трёх одинаковых карт. В нашем случае это сет тузов.

— Каре, — вскрыв свои карты, в числе которых был и туз бубей, сообщил Гавриил. — Это третья по силе комбинация в покере, конфетка, — объяснил он лично для нефилима.

Крупье опять раздал карты. Игра постепенно стала набирать обороты. Администратор, следивший за тремя столами, внимательно смотрел, как повышаются ставки за столом архангела и девушки. Гавриил, горячась, уже подвинул новую стопку фишек. В банке скопилась их приличная гора. Сидани попросила сдать ей снова. Взглянула — и нервно сжала край чёрного платья, будто в растерянности.

— Флеш-рояль! — радостно сообщил Гавриил, когда карты были открыты. — Эта ночь воистину волшебна! Дорогая?

Крупье механически придвинул к нему выигранные фишки, про себя подсчитывая сумму, на которую архангел, с покером на «ты», обанкротил их заведение.

— Эм… Стрит, — молвила Сидани, разложив десятку пик, вальта и даму червей, короля и туза треф.

— Неплохой результат, мадам, — поддерживающе проговорил Шарль, тасуя колоду и повторяя раздачу. Подошедший официант поставил перед девушкой освежающий «Мохито» и маленькое фиолетовое пирожное-макарун с лавандой и корицей. — За счёт заведения, — ответил крупье на немой вопрос Гавриила.

Разочарованная нефилим, заглянув в карты, сделала то, чего от неё в это мгновение не ожидал никто: передвинула все фишки к центру стола. Её действие означало одно: она шла ва-банк.

— Карамелька, не надо, — предостерегающе произнёс архангел, отпив виски и посмаковав маленькой плиткой горького шоколада. — Пойду против правил и раскрою тебе секретик: у меня на руках валет и король бубей. А это означает, что мне грозит очередной… Флеш-рояль. Не усугубляй положение.

Сидани смекнула: ситуация проигрышная, как ни крути. Она глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки. Дамы, в отличие от джентльменов, умеют контролировать свои чувства. Во всяком случае, должны уметь.

Игнорируя овладевший ею упадок духа, нефилим выложила карты, признав поражение, и встала из-за стола. Гавриил, спешно допив все коктейли и виски в стакане, повторил за ней.

— Покер — игра непредсказуемая, мадам, — молвил крупье, приводя в порядок игорный стол, и добавил немного философски: — Как ещё мой дед говорил: но покер в казино — отдельная история. А все потому, что у игрока есть возможность взять карты в руки.

— Мудренько, — бросил архангел и небрежно кивнул в сторону выхода, — но нам пора, мсье Шарль. Могу только… Поблагодарить даму за превосходную игру.

Глава 3. (Не) любимица Фортуны

По небу ползли низкие серые тучи, застоявшийся воздух был душный и липкий, Париж словно окутало ватой, — даже назойливые насекомые куда-то исчезли. Сидани и Гавриил шли по широкой авеню, плавно загибавшейся, подобно траектории маятника. Здания, выстроившиеся вдоль улицы — кафешки, магазины, несколько мастерских, — демонстрировали разнообразие украшений из кирпича и штукатурки в стиле барокко, с нависающими над ними коваными, узорчатыми балкончиками.

— Почему ты до сих пор не озвучил желание? Я ведь проиграла, — нарушив господствующую тишину, неожиданно спросила нефилим. — Никогда больше не сяду играть в азартные игры с Фокусником.

— Да ладно тебе, карамелька, — равнодушно молвил Гавриил и протянул ей розовую сладкую вату. Сидани даже не заметила, когда архангел умудрился её купить, — просто сегодня госпожа Фортуна повернулась к тебе жирным задом. Ну с кем не бывает? Более того, моя победа была очевидной. Воспринимай это как само собой разумеющееся и не заморачивайся.

— Не означает ли это… — откусив от сладкой ваты, которая вкусно пахла жжёным сахаром и ванилью, начала она

— Нет, конфетка, — отрезал он, вытянув руку и незаметно умыкнув из-под носа низенькой женщины-продавщицы, торгующей вкусностями, мятный леденец. — Желание исполнишь обязательно. Приходи сегодня к четырём в наш домик на опушке Булонского леса. Припоминаешь, именно там наше первое свидание состоялось?

— Это то свидание, когда ты мне припёр мини-пига? — выдала Сидани, слегка усмехнувшись воспоминаниям о прошлом и добавив; — Все нормальные кавалеры дарят на первое свидание дамам розы, ландыши, тюльпаны, да хоть букеты из одуванчиков, а ты притащил мне маленькую декоративную свинью. Это намёк?

— Креативность — моё второе имя, — захохотал в ответ Гавриил и, сунув конфету за щёку, продолжил с торчащей изо рта палочкой: — Розы и тюльпаны? Фантазии и ума у чуваков, как у ракушки. Ещё бы плюшевыми мишками задаривали бы своих избранниц или сопливыми романтичными стишками.

— Другое дело ты, Гейб.

— Другое дело я, Сидани Каролина, — передразнил архангел, сделав специально акцент на полном имени нефилима: он знал, что её подобное обращение зачастую раздражало. — В общем, жду тебя на нашем месте, — дополнил он.

Сидани безнадёжно покачала головой. Хотела она того или нет, а подчиниться пришлось, ибо покерный долг — дело святое. Да и проигнорировать неугомонного архангела всё равно не получилось бы: Гавриил достал бы её в любой точке планеты. А потом ещё, чего доброго, и креативно отомстил бы. Превратиться в омерзительного слизня-монстра с тремя туловищами, как было с мсье Бонтэ, который частенько, в состоянии дров, избивал жену и маленького сына, Сидани явно не хотела.

Хмурый день серел за окнами. Капли дождя барабанили по наружному подоконнику, струи воды хаотично стекали по стёклам. Неожиданно в окне ослепительно блеснула молния, гигантский синий зигзаг буквально расколол небо надвое. Порывистый ветер тревожно гнул вершины хвойных деревьев до земли, срывал тонкие лепестки с полевых цветов.

— Надо же… В этом доме так ничего и не изменилось, — проговорила Сидани, усаживаясь в старенькое, обтёртое, пыльное кресло.

Гавриил разжёг огонь в небольшом чугунном камине и ответил:

— Уютненько, правда? Резиденция Михаила и близко не стояла с лесным домишкой. Те роскошные золотые залы, его золотой трон, начищенные до блеска наши с тобой покои… и всюду фальш, неискренность, притворная мерзость.

— Небеса всё-таки, — коротко прокомментировала нефилим.

Далее воцарилось неловкое молчание, — Сидани не переставала постукивать пальчиками по подлокотнику и переводить взгляд с Гавриила на потемневшие бревенчатые стены дома и обратно. Архангел же, плюхнувшись в низкое потёртое кресло, цвет которого невозможно было разобрать даже при хорошем освещении, блаженно вытянул ноги и расслабился.

— Чаю, конфетка? — спросил он.

— Не помешало бы, — ответила она.

Гавриил прищёлкнул пальцами, и между их креслами возник круглый деревянный столик. Чайный сервиз — ажурный, с золотой каёмочкой, с крупными цветами лилий, цветные свечи в бронзовых высоких подсвечниках и вазочки со всевозможными сладостями: фруктовыми и миндальными пирожными, шоколадными конфетами, трубочками со сгущёнкой и мёдом вызвали восхищение Сидани.

— Зелёный с жасмином, — молвил Гавриил, разливая чай. — Как ты любишь.

Нефилим, сама того не осознав, невольно покраснела: Гавриил до сих пор помнил её пристрастия, привычки поведения, мог как заученное школьное стихотворение рассказать, что она любила, что ненавидела, от чего бесилась. Впрочем, Сидани могла тоже самое сказать и в отношении архангела — названия его любимых дорогих конфет и марки крепкого алкоголя она помнила, как молитву «Отче наш».

— Если не возражаешь, ирисочка, — заговорил архангел, и по его лицу скользнула загадочная усмешка, — то я раскрою тебе одну стра-а-ашненькую тайну мадридского, ой, то есть парижского двора. Раз уж мы так, по-домашнему, сидим.

Сидани оторвалась от разглядывания мелких жасминовых лепесточков, осевших на дне чашки, и выразительно выгнула бровь.

— Припоминаешь, как в один из солнечных эдемских деньков Мишане вожжа под хвост попала, и он решил устроить персональные тренировки молодняку?..

— В категорию «ангелов-новобранцев» определили почему-то и меня, — пожелав поддержать монолог, подхватила Сидани. — Хотя я земная нефилим. И Франция мне роднее, чем Рай.

Сердце проказника

Содержание

Глава 1. Вопреки законам логики

Глава 2. Званые и незваные гости

Глава 3. (Не) любимица Фортуны

Глава 4. Сплошные неожиданности

Глава 5. Перья и Ламбада

Глава 6. Во власти наслаждений

Глава 7. Демоническое рандеву

Комментарии (0)