Сакура (нерешительно)

Сасори (лениво)

Сакура (осторожно, с надломом)

Сакура (думает)

Итачи (думает)

Сасори

Сасори (с раздражением)

Сасори (раздражённо)

Сакура

Сасори (жёстко)

Сасори (думает)

Впалые щёки и нездоровая бледность лица – это было первое, что бросилось взору, когда он увидел её.

Не по годам печальные глаза уставились на него с мольбой. Она скомкала край его рубашки своими худенькими ручками. Молчаливая просьба взять её с собой.

Она – сирота. Последствие Третьей мировой войны. Ребёнок, оставленный судьбой на верную смерть. Ребёнок, доверчиво прильнувший к его ноге.

Как к единственному спасению. Шансу на жизнь – пусть и не нормальную, но хоть какую-то.

Итачи поклялся, что позаботится о ней. Он сдался под натиском её одинокой слезы. Она вызывала жалость, и он пообещал себе – это последняя слабость, которую он себе позволяет.

Его руки были в крови соклановцев, но её это не пугало. Она видела лихорадочные блики в тёмных очах, но не отстранилась.

Но он быстро поправился.

Безумие? Нет. Так выглядит отчаяние.

Она последовала за ним из отчаяния, а он от отчаянья и жалости взял её с собой.

Ребёнку в Акацуки не место, но, если подумать, и он не был взрослым. Встретились два одиночества и воссоединились в скалистом убежище.

В тот день шёл дождь, олицетворяя все сомнения, что роились в душе. И скрывая глупые, презренные слёзы.

Тишина бывает священной. Сакуре не хотелось её нарушать.

Она научилась ходить так, чтобы её одежда не создавала лишнего шороха. Чтобы сандалии не скользили по мокрому полу. Чтобы панические восклицания при виде очередной женщины, которую притащил за волосы в логово Хидан, замирали в горле.

Итачи говорил не бродить по запутанным коридорам слишком долго. Слишком часто.

Она не единожды нарушала этот и другие запреты. Смиренно сидеть в комнате и читать книжки не получалось.

Детское любопытство душило её.

Она пробралась в новую, незнакомую комнату и сердце её заколотилось – ей казалось, этот звук самый громкий на земле – от мысли:

Я знаю, что это за комната.

Она ни разу здесь не была, но сразу догадалась. Перед глазами поплыло, пульс подскочил, начал отбивать неконтролируемый ритм.

Лаборатория Сасори. Одно из многочисленных мест, доступ к которым запрещён.

Кажется, пора уносить ноги. Вот прямо сейчас, Сакура.

Она резко обернулась и впечаталась лбом в чей-то живот.

Сакура едва могла вдохнуть. Кислорода не хватало.

Властным движением руки Сасори приподнял её подбородок и вынудил посмотреть в свои глаза – серо-карие, непроницаемые, равнодушные.

В её, наверное, плескались страх, ужас и паника. И душедробительное желание уйти прочь.

Я не люблю ждать. Отвечай сейчас или замолчи навеки!

Она проклинала свою дрожь и слёзы, застилавшие глаза.

В его наклоне головы читалось отчуждённое узнавание. Наконец он её отпустил.

Та девчонка, которую приволок с собой Итачи.

Сакура сглотнула, пристально наблюдая за его действиями. Мозг посылал импульсы в ноги – пора уматывать отсюда, – но в девочке плотно засело упрямое желание выяснить, чем занимается тут этот молодой на вид паренёк, раз ему выделили целую лабораторию.

Звук её чуть хриплого голоса разорвал тишину, и Акасуна перевёл на неё взгляд – ледяной, пробиравший до мурашек.

Тишина сгустилась, и Сакуре показалось, что он больше не ответит, но неожиданная насмешка тихо прошелестела в воздухе, как бумага.

Но тебе следует обращаться ко мне не иначе, как Акацуки-сама.

Приняв это за своеобразную шутку, она сделала несколько шагов к нему, переходя в прямое наступление:

Чем вы занимаетесь в этой лаборатории?

А ты оглянись. Не придётся задавать глупые вопросы.

Да уж, с ним придётся непросто.

Она сощурила глаза и прошлась взад-вперёд. В убежище преступной организации всегда царил полумрак, и лаборатория – не исключение.

И как он работает при таком освещении?

Несколько деревянных столов, на них – ящики с инструментами, на полу – опилки, а в углу комнаты совсем неприметный шкаф со множеством склянок и пузырьков, рядом – мусорная корзина.

Ничего примечательного. Разве что маленькая дверь – кажется, там кладовая, в которой можно отыскать что-то более любопытное, – но Сакура не решилась туда заглянуть.

Сакура воинственно сжала кулачки. Ей почему-то страсть как захотелось доказать обратное.

Она выдала первое, что пришло на ум при виде этих опилок, пил и молотков:

Не просто. Я и есть кукла.

Сакура зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Но глаза её загорелись – и этот блеск не остался незамеченным.

Он поманил её пальцем, и она без страха подошла к нему вплотную. Вскинула голову и в нетерпении зарделась.

Сейчас он покажет какой-нибудь фокус, правда? А я посмеюсь, будто ни о чём и не подозревала. Будто ждала настоящее чудо.

Акасуна расстегнул фирменный плащ Акацуки: ткань легко соскользнула с плеч, являя взору его кукольную шею, грудь, живот и сердце – единственное живое, что осталось в нём.

Харуно погрустнела, на глаза её навернулись слёзы. Сасори тотчас их возненавидел.

Это значит, вы ничего не чувствуете?

Но они позволяют ощущать себя… живым.

Стало быть, потребность чувствовать себя живым отпадает.

В искусстве. Оно вечно, преобразуется и трансформируется даже после смерти человека.

Может, вы в чём-то и правы.

Акасуна дёрнулся, словно очнулся от многолетнего сна.

Спешно надел плащ и достал из ящика с инструментами какой-то плотный ватман, края которого уже были жёлтыми то ли от плохого обращения, то ли от старости; взял карандаш и линейку и принялся сосредоточенно чертить какую-то схему.

Сакура встала на носочки, чтобы увидеть, чем занимается её новый знакомый.

И тебе лучше не отвлекать меня. Иначе мне придётся доложить Лидеру о твоих похождениях.

Харуно отшатнулась, точно побитый щенок. Она помнила, как впервые увидела риннеган Пейна и как её после этого лихорадило целую ночь. Из всех членов организации, что она видела, он пугал её сильнее прочих.

Пожалуйста, только не ему!

Наконец долгожданная тишина. Она привычнее улыбки, ядом осевшей на губах. И никак не убрать — цветёт и дразнится.

Надежды на скорое возвращение Итачи растаяли, как воск на солнце.

Конан сообщила, что он отправился на долгосрочную миссию. А без него Сакуре было совсем скучно.

Она чахла, как цветок без солнца, и некому было её приободрить, развлечь.

Ах, я бы всё на свете отдала, лишь бы не мучиться от безделья и одиночества!

В носу защекотало, и она рывком приподнялась с кресла, смачно чихнула, растёрла сопливый нос.

Прекрасно, заболеть ещё не хватало. А впрочем, с этим влажным климатом даже удивительно, что за полгода я ещё ни разу не простыла.

Сакура приподняла за край книгу, что перечитала уже трижды. Нет, четырежды.

У главного героя на обложке были красные волосы. Совсем как у Сасори.

Девочка воссияла: вот кто скрасит её одиночество. И плевать, если он будет не рад. И плевать, если пригрозит убить.

Она лучше умрёт, чем проведёт здесь ещё хоть минуту своей жизни.

Быстро перебирая ножками, Харуно добралась до пункта назначения. Тайные вылазки помогли ей быстро сориентироваться в пещере. Теперь лабиринты не казались такими уж запутанными, как раньше.

Итачи выкрал маленькую Сакуру – свидетельницу резни клана – и приютил у себя. Она расцветает под покровительством своего похитителя, но ему ли достанется?

Следуя чужой морали

Глава 1. Секрет кукловода

Итачи

С девяти лет навещать Сасори стало для Сакуры обыденностью.

А он, казалось, и не был против.

А может, она льстила себе. Придумывала заботу и доброту, которой не было.

Тем не менее Акасуна не возражал, когда она в очередной раз без стука в дверь и церемоний садилась на неудобный табурет подле него и следила за работой, словно заворожённая.

По-настоящему о ней пёкся лишь Итачи.

Он приносил ей еду, горячий чай и даже привозил игрушки, когда возвращался с долгосрочных миссий.

Во время его отсутствия эта обязанность негласно переходила к Конан. Эта холодная, но нежная женщина вызывала в Сакуре доселе похороненные чувства – трепет и восхищение.

Она видела в ней мать. Проклинала себя за это, но прогнать навеянную воспоминаниями иллюзию не могла. В Конан было столько молчаливой ласки, что Сакура удивлялась, что никто из Акацуки, кроме неё и, пожалуй, жуткого Пейна, не замечали этого.

Её уважали Итачи, Сасори и даже не полюбившийся Сакуре Хидан. Конан была неоспоримым авторитетом. И только для неё, Сакуры, – второй матерью.

Девочка прижала к себе плюшевого мишку, купленного Итачи в стране Волн, и пообещала, что унесёт эти чувства в могилу.

Никто и никогда не узнает, какое место Конан занимает в моём сердце.

Сакуре было десять, когда она впервые увидела улыбку Сасори.

Она задала какой-то риторический вопрос – честно, даже не помнит, какой именно, – а Сасори закатил глаза, в который раз назвал её глупой и — Ками-сама! — улыбнулся.

Секунда на жест. Две, чтобы Сакура успела поморгать и прийти в себя.

Он улыбнулся… мне? Не привиделось ли?

Хотелось ущипнуть себя за руку, чтобы проверить, но все сомнения растворились в его тихом, беззвучном смехе.

Даже воздух, наверное, остался ровным при звуке его хриплого голоса, зато у Сакуры всё затряслось внутри. Повалились из рук гвозди, что он поручил ей держать, потому что она поняла:

Он видит во мне ребёнка.

Будь я кем-то другим, удалось бы мне увидеть его улыбку?

Но время летело, и она стремительно росла.

Что будет, когда я перестану быть ребёнком?

Ей было страшно представить.

Одиннадцатый год жизни стал судьбоносным для Сакуры.

Жуткий, страшный Пейн решил, что не хочет содержать за счёт организации бесполезного ребёнка.

Девочку решили обучать искусству шиноби.

На правах её опекуна Итачи стал её наставником.

И она доверилась ему всецело, как дети доверяют родителю.

Он основательно взялся за её обучение. Ожесточённые тренировки, чтение и даже контрольные тесты – Сакура быстро нагнала сверстников. А всё благодаря Итачи, его действенным методам и боли, что он ей приносил.

Она бы никогда не подумала, что будет бояться его, но в роли сенсея он был строг, непреклонен и даже жесток.

Сакура ожидала снисхождения хотя бы на практике, но этого не было: он дрался с ней всерьёз и не собирался поддаваться. Сначала окровавленный локоть, затем – порез на щеке. Один раз он чуть не вывихнул ей палец.

Однажды Сакура в слезах убежала к Сасори. Она искала защиты, поддержки, утешения.

Сасори – не вариант. Он явно последний, к кому следует обращаться в таких ситуациях, но больше не к кому.

Она толкнула плотно затворённую дверь, но та не поддавалась.

Закрыто. Чёрт, чёрт, чёрт! Он же почти всегда там. Почему сейчас?!

Девочка прикусила губу, ощутила металлический привкус собственной крови во рту.

Она не слышала шагов, но могла представить их топот, а ещё – властный, суровый низкий голос, от которого рвалось из груди сердце.

Итачи бывал страшным. Теперь она убедилась в этом на своём горьком опыте.

Сакура прислонилась лбом к холодной металлической двери.

Наивно было надеяться на спасение от… кого? От своего же спасителя? Мальчика, что протянул мне руку помощи когда-то?

Сасори был прав, дьявольски прав, называя меня глупой. Я именно такая. Глупая, глупая, глупая Харуно Сакура.

За её спиной раздался кашель. С дрожью в грудной клетке она обернулась, понимая – этот хриплый, сухой кашель принадлежал не Итачи.

И что ты здесь забыла? Разве у тебя не урок с Итачи сейчас?

Сакура была так рада видеть его, что без задних мыслей набросилась на него и сжала с такой силой, будто намеревалась раздавить.

Тц, ребёнок, полегче. Будь я человеком, ты придушила бы меня.

Разве что от большой любви.

Сасори закатил глаза, с раздражением высвобождаясь из её объятий и отмыкая дверь.

Ключ, что висел у него на шее, выглядел увесистым.

«Просто так не украсть», – подумала Сакура.

Оставляйте лабораторию открытой.

Она юркнула следом за парнем, с животрепещущим интересом оглядываясь по сторонам, словно была здесь впервые.

Он остановился и посмотрел на неё с таким неодобрением, словно она сотворила что-то страшное. Даже принялась перелистывать в голове картинки: что же она успела натворить за последнее время?

С мольбой во взгляде добавила она, надеясь, что поможет. Итачи купился же. Но Сасори не Итачи.

Досады Сакуры не было предела. И Учиха всё не приходил.

Чтобы ты устроила здесь погром? Заманчивое предложение, но я вынужден отказать.

Сакура села на неудобный табурет.

Ладно, пережду здесь. Сасори заступится за меня в случае чего, так?

Не потому, что я дорога ему: он просто обожает спорить, хотя не показывает этого.

Как ни в чем не бывало Акасуна принялся за свою «интересную» работу, а Сакура наблюдала.

Молча и с полным непониманием, как можно часами что-то чертить, по семь раз отмерять, сгорбившись над столом?

И пусть – пусть он кукла, которой кривая осанка не грозит, тем не менее…

Рутина! Скука, да и только! И всё же это лучше, чем кулаки Итачи.

Сакура потерялась в пространстве своих мыслей и не сразу заметила, как ей протягивают пилу и деревянную дощечку.

Я дважды повторять не намерен.

Простите. Просто не верится.

И правда не верится. Ранее он разрешал мне только подержать-подать-поглядеть, но чтобы пользоваться инструментом…

Ух, как я сейчас напилю!.. Ну, держись, мир!

Под руководством Сасори она отпилила кусок дерева, размеры которого соответствовали руке – руке ребёнка.

Это оказалось увлекательнее, чем она ожидала. Потом он дал ей полепить из глины, а сам внимательно наблюдал за процессом, делая какие-то выводы.

Особое удовольствие Сакуре доставляло то, что теперь Сасори сидел на низком, неудобном табурете.

Думаешь, это способно её чему-то научить?

Возникнув в дверном проёме, Итачи скептично сложил руки на груди.

Разностороннее развитие никто не отменял.

Сакура чихнула в руки, измазанные глиной, привлекая внимания двух мужчин.

Каждый уставился на неё задумчиво

Однако учти: за реакцию Лидера не ручаюсь.

Плевать. Ты её опекун, не Лидер. А я докажу, что это не бессмысленная трата времени.

Сасори долго смотрел вслед удалившемуся Учихе, а Сакура была озадачена.

Почему они строят планы на меня без моего согласия?!

Она хотела открыть рот и предъявить Сасори претензию, но замерла, видя, как эмоции — мимолётные, лихорадочные, красноречивые — мелькают в его глазах.

Всё, что могла Сакура – тихо выйти из комнаты. Ему нужно побыть одному – она чувствовала это подсознательно.

Четырнадцать лет – и уже заработала нервный тик.

А всё из-за любовных романов.

Сакура имела общее представление о любви ещё из наставлений Мебуки: любовь – это когда хочется радовать человека приятными мелочами

Глава 2. Наука любви

Женщина за стойкой

Сасори (ставя точку)

Сакура (непринуждённо)

Сасори (с нетерпением)

Сакура (бубня)

Сакура (с дрожью)

Сакуре нравилось лепить из глины, она получала от этого удовольствие.

Сасори удалось убедить Итачи в том, что это не бесполезная трата времени, ещё несколько лет назад, и теперь каждый день она упражнялась в изготовлении марионеток из различных материалов.

Сасори не хвалил её, но она читала по глазам – он горд.

А как же иначе? Вон какие успехи делаю!

Сакура соединила небольшую деревянную куклу – она назвала её Джо-Джо – нитями чакры и управляла её движениями. Кукла не была пригодна для боя, но она могла выполнять простые действия.

Принести стакан с водой, держать книгу над головой и перелистывать страницы, когда Сакуре было лень (а лень одолевала часто).

В один из зимних вечеров, когда Итачи вновь отсутствовал на какой-то миссии, для которой требовались его особенные глаза, Сасори постучал в её дверь.

Сакура никак не ожидала, что он зайдёт, поэтому не спешила приглашать внутрь – настолько растерялась.

Сакура отступила и пошире приоткрыла дверь, приглашая. Сасори вошёл, прочистил горло и заключил:

Сакура скептически вздёрнула бровь.

Уютно? И он пришёл, чтобы сказать мне это?

Растолковав её озадаченность как сигнал к действию, Акасуна рывком подошёл к ней и, грубо обхватив её лицо ладонями, выпалил ей прямо в губы:

Послушай, когда Итачи вернётся, Пейн проведёт для тебя экзамен, на котором соберутся все члены Акацуки.

Будь готова к тому времени. И, чёрт побери...

Он стиснул её лицо сильнее, и даже его обычно полузакрытые очи расширились, норовя вырваться из глазниц.

...Не подведи. Не разочаруй меня. Иначе я сделаю из тебя одну из своих марионеток. Хочешь? Хочешь?!

Под конец речи его голос сорвался на рык. Безумие в чистом виде.

Он шагнул назад, поняв, что только что сделал.

Перед глазами Сакуры помутнело. Она тяжело вздохнула и упала на пол, не выдержав давления чувств, держась дрожащими руками за пылающие щёки.

С вопросом она уставилась на Сасори, но и у него не было ответов.

Пейн любил боль. Он буквально поклонялся этой философии, проповедовал её среди людей и был готов на радикальные меры ради создания идеального мира. Идеального лишь в его понимании.

Аморальный, самонадеянный, властолюбивый индюк – он никогда не нравился Сакуре. Не было в его образе ни капли романтичности. Оправдывать его вовсе не хотелось.

Но он был Лидером Акацуки, а эта преступная группировка была её домом.

Дом… Как странно звучит это слово.

Следуя чужой морали

Содержание

Глава 1. Секрет кукловода

Глава 2. Наука любви

Глава 3. Чувство на привязи

Глава 4. «Тебе уже шестнадцать»

Глава 5. Ураган событий

Глава 6. Счастье достаётся смелым

Комментарии (304)