— Что ты делаешь? — произнёс Малфой.

Он стоял в гостиной поместья, скрестив руки на груди, наблюдая за воркующей волшебницей. Гермиона пыталась расправить шторы, стоя на небольшой лестнице. В ответ на его слова девушка оглянулась, улыбаясь самой искренней и тёплой улыбкой, получая в ответ холодное безразличие в голосе и равнодушную маску на лице.

— Шторы снимаю, — её мелодичный голос эхом отскакивал от стен поместья. — Скоро весна, так давай впустим свет!

Она смотрела на него пару минут, ожидая реакции: восторгов, криков, злости или ненависти — чего угодно. Однако его лицо оставалось таким же лишённым каких-либо эмоций. Казалось, даже мимика была неподвластна. Поэтому Грейнджер отвернулась, а лестница неприятно скрипнула под её весом. Девушка потянула на себя штору в попытке снять, однако та отказывалась поддаваться и как-либо реагировать на усилия Гермионы.

— Гвоздями они, что ли, приколочены, — возмутилась она, натягивая несчастную ткань на себя.

— Разумеется, — пожал плечами Драко.

В это мгновение она потянула материю слишком сильно, отчего та сорвалась с гвоздей, и Гермиона полетела вниз. Девушка не успела и опомниться, понять то, что произошло, как уже оказалась прижата к крепкому мужскому телу. Сильные руки удерживали её, а она машинально положила ладони на плечи Драко, рвано вдыхая воздух, пропитанный сандалом и кедром. Исключительно его аромат, её амортенция. Ещё долгое время назад он стал её необходимостью.

Раскрыв глаза, Грейнджер посмотрела на него. Глаза, где некогда был холод, сейчас отдавали толикой страха. В доказательство тому руки Малфоя слишком сильно сжимали её кожу, словно боясь, что она вот-вот разобьётся о кафельный пол поместья. В голове девушки взыграла надежда на то, что он вернулся, что её Драко, которого она любила всем сердцем, удерживал её в руках и, наконец-то, смог вернуться.

Тепло разливалось по её телу медленной волной, улыбка сама вырисовывалась на лице, а горло першило от желания кричать. Без сомнений, это был бы крик радости и искреннего счастья, ведь Драко вернулся, он снова был с ней рядом в том облике, с теми же чувствами и эмоциями, что были до всего…

Однако надежды девушки разбились буквально в ту же самую минуту, что и появились. Взгляд мужчины вновь обрёл оттенок серого холода, руки стали более расслабленными, а ощущение, что она ему безразлична, вернулось, оседая тяжёлым камнем на душе.

— Я видела их. Ненадолго, но они появились, Драко, — она улыбалась. — Это надежда.

— Не строй иллюзий, — голос словно лезвие, перерезающее горло.

— Но ты спас меня, значит, я для тебя что-то значу…

Он фыркнул, опуская её на пол, от касания с которым каблуки туфель неприятно звякнули. Драко поправил свою одежду. Он часто делал так, когда не был готов ответить что-то прямо в эту же минуту. Таким образом он выигрывал время.

— Или у меня нет желания возиться с твоим трупом, — грубо произнёс Малфой и развернулся, собираясь уходить.

Гермиона схватила его за руку и потянула на себя. Она пыталась уловить его взгляд, вновь попробовать поговорить, убедить. Ему всегда нравились её прикосновения, он чувствовал удовлетворение от того, что она желает к нему прикасаться. Однако это перестало быть таковым в ту роковую ночь, когда его эмоции и чувства скрылись за непробиваемой стеной безразличия.

— Они были там, Драко, я видела, что они были готовы вернуться, — она сделала шаг ближе к нему, буквально врезаясь в мужское тело, жадно глотая воздух. — Давай попытаемся, пожалуйста, — Гермиона подняла лицо к нему, проводя рукой по его щеке, ощущая лёгкую щетину. — Я скучаю по тебе…

— Прекрати пытаться превратить чудовище в принца, Грейнджер, — грубо произнёс Малфой и перехватил её руку.

Он сильно сжимал запястье, словно желал сломать кости под кожей и причинить ей как можно больше боли, чтобы она, наконец-то, ушла. Вечная борьба чувств и разума испарилась, когда человечность была разбита, а рассудок начал ломать всё, что могло её вернуть. Ирония, что Гермиона стала врагом его разума, пытаясь достучаться до сердца.

— Драко, ты же не такой, — ей было всё равно на сковывающую боль, и она потянулась к нему второй рукой. — Нам нужно попытаться вернуть их, пожалуйста, не отталкивай…

Мужчина перехватил второе запястье. Его большие ладони умудрялись держать обе её руки, хоть она и не сильно сопротивлялась этому. Словно кукла, Гермиона стояла и праведно верила в то, что он к ней когда-нибудь вернётся, что на лице проскользнёт ухмылка и слуха коснётся его искренний смех. Девушка болела верой в то, что чудовище станет тем, кого она любит.

— Кто сказал, что я хочу вернуть прошлого себя, Грейнджер? — скучающе произнёс он. — Мне не нужен чёртов выродок, способный испытывать влечение к такой, как ты.

— Это говоришь не ты! — она крикнула, отчаянно смотря в глаза. — А то, что от тебя…

Гермиона осеклась и замолкла, понимая, что сама начинала рушить собственную защиту и стену, которую так старательно возводила ради обороны. Попытки вернуть Драко в тело Малфоя и правда казались войной, причём ожесточённой. Она не терпела потери, однако эта война уничтожала душу девушки ежедневно, минуя любые преграды.

— Продолжай, — он злорадно ухмыльнулся, не по-настоящему, наигранно. Его это не веселило, он не мог ощущать веселье, однако понимал, что это может помочь ему избавиться от Гермионы. — То, что от меня осталось, Грейнджер. Ты пытаешься вернуть к жизни давно мёртвое.

Он резко оттолкнул её от себя, она едва ли не упала, но ему уже было безразлично. Мужчина погубил ту кроху волнения о ней, которая прорвалась несколько минут назад из-за завесы равнодушия.

— Рано или поздно это обязано дойти до твоего несчастного мозга, — он фыркнул. — Поэтому помни, что двери Мэнора всегда открыты для твоего ухода.

С этими словами Малфой ушёл прочь. Она слышала его шаги, которые звучали всё дальше от неё, точно так же, как пропадал её Драко. Он скрывался во тьме мэнора, в поместье, которое успело стать её адом, раем и превратиться в чистилище, где ты лишь ждёшь неизбежной погибели и разрыва души. С каждым днём она видела всё меньше её любимого человека и всё больше чудовища, когда-то проклятое самим собой.

Это произошло несколько месяцев назад. Тот вечер Гермиона запомнила слишком хорошо, ведь часто сравнивала его с похоронами души.

Часы давно пробили полночь, поместье окутали темнота и тишина, к которым так привыкли домовики и портреты за пару сотен лет. Гермиона любила спокойствие в этих стенах. Оно позволяло дышать полной грудью, не бояться шорохов (ведь их не было) и быть уверенным, что в следующую секунду ты не рухнешь на пол от летящего заклинания.

Этот дом раньше был для неё окутан лишь ужасом. Первое время она слышала собственный крик от Круциатуса, терзающего тело, где-то мерещилась Белла и ощущался запах свежей крови. Сейчас она практически не помнила своих ощущений в тот момент, Драко делал слишком много, чтобы исправить чудовищный поступок тётки. Он открывал для неё поместье с другой стороны.

— Уже поздно, — улыбнулась Гермиона, вставая около входной двери внутри кабинета.

Она провела ладонью по своему предплечью, внимательно наблюдая за взбудораженным Драко. Чем-то он напоминал ей её саму, когда она готовила доклады. Его глаза горели желанием, улыбка светилась на лице, а руки иногда подрагивали от волнения и предвкушения. Приготовление зелий всегда поглощало его, работа над ними казалась ей самым настоящим искусством.

Малфой стоял около большого стола с огромным количеством склянок, различных пробирок и ингредиентов для зелий. Перед ним лежала массивная книга с выведенными рецептами, а сам он, казалось, еле успевал дышать в перерывах, когда вбрасывал такие необходимые составляющие магического эликсира.

— Почти, Гермиона, почти, — улыбался Драко, продолжая своё деяние.

Она любила смотреть на то, как он увлечён. В эти моменты злой слизеринец, который обижал её большую часть жизни, исчезал. Уже не было тёмной манящей атмосферы или его фирменных ухмылок. Лишь наслаждение, упоение и азарт, с которыми он трудился над тем, что создавал. Зелья Малфоя действительно пользовались спросом, а его магазин процветал. Казалось, что мужчина стал первым истинным зельеваром после Снейпа. Однако лишь немногие знали, почему он выбрал именно такой путь после войны.

Определенно, смерть Северуса имела значение для него, ведь тот был его наставником, тем, кто был готов спасти и делал это слишком много раз, но была и другая причина. Чёрная метка, которая красовалась на левом предплечье, никогда не давала ему покоя, а обострилось это ощущение с тех самых пор, как в его сердце и постели оказалась Гермиона Грейнджер. Драко ненавидел себя за то, что его тело украшал знак чудовища, что истребляло таких, как она. Поэтому он ушёл в зелья — Малфой искал способ избавиться от метки.

Однако уже прошла пара лет с тех пор, как он начал поиск и не получил никакого результата. Каждый план казался абсурднее другого, а новая идея зловеще чётко походила на одну из прошлых, но с новыми ингредиентами. Драко издевался над зельеварением, над самой природой и магическим искусством в попытке свести со своей руки чудовищное знаменование.

Требовала ли этого она? Нет, ни разу. Гермионе было всё равно, кем он был и что он делал. Для неё был важен лишь её Драко: заботливый, внимательный, грубый настолько же, насколько и нежный, человек, с которым она хотела провести остаток жизни. Грейнджер всегда было безразлично, что "украшало" его руку, но для него это стало делом принципа и чести.

Вдруг послышался хлопок, словно что-то разлетелось на тысячи осколков. Девушка стремительно подошла к столу, где уже стоял довольный Малфой, переливающий в пробирку сваренное только что зелье.

— Всегда переживаю, что ты можешь отравиться, — выдохнула она, вставая рядом и разглядывая алую жидкость.

Его рука легла на её талию и притянула ближе к собственному телу. Она ощутила его дыхание на лице, прежде чем он накрыл её губы поцелуем, собственнически сжимая кожу девушки, ощущая вкус её любимой карамели и вдыхая аромат полевых цветов. Она скользнула ладонью выше по его рубашке, большим пальцем поглаживая его щёку и отвечая.

— В следующий раз тебя поцелует уже новый я, — он довольно ухмыльнулся, смотря в янтарные глаза, а после притянул к себе склянку.

Она наблюдала за тем, как жидкость исчезает в его горле и улыбка играет на лице. Казалось, что он изобретал саму магию, а не избавлялся от метки. Будто это значило для него абсолютно всё, и это было правдой. Гермиона значила для него гораздо больше, чем можно увидеть или прочувствовать. Он верил, что, избавившись от метки, сможет полностью перечеркнуть любые дурные воспоминания в её голове.

Мужчина взглянул на своё предплечье и ощутил лёгкое жжение, словно на его теле вновь выжигали тёмную метку, однако сегодня она исчезала. Гермиона изумлялась тому, что видела, не веря собственным глазам и ища этому иной ответ. Однако всё случалось наяву — знак, созданный когда-то Тёмным Лордом, исчезал с его тела, а через пару минут терпимой боли кожа была чиста.

— Получилось, — она улыбнулась и прикоснулась к предплечью, невесомо проводя пальцами. Она никогда не прикасалась к этому месту, когда оно было чисто.

Малфой положил свою ладонь поверх её. Глаза светились восторгом, и в следующее мгновение он подхватил её за талию, кружа по собственному кабинету. После вновь притянул к себе, чувствуя улыбку сквозь поцелуй. Для неё ничего не изменилось, однако он ощущал себя счастливым — это было главное.

Но счастье едва ли длилось долго. Следующее утро началось для мужчины необычно. Когда Драко проснулся, он ощущал — ничего. Полнейшая пустота поселилась в его душе, и девушка, обнимающая его во сне, не вызывала чувств или эмоций.

Раньше от этого вида он трепетал, пылал и был готов кричать, а сейчас в нём не было даже доли тех ощущений. Это пугало, отторгало и уничтожало, но он даже не мог этого почувствовать, лишь пустота.

— Что-то случилось? — она открыла глаза и взглянула на него.

Он видел эмоции, радость, счастье и наслаждение в её взгляде, однако это твердил лишь разум, сердце погибло в то самое утро и возвращалось слишком редко, чтобы вновь он обрёл желание его вернуть или хотя бы попытаться.

В тот самый день они вышли на прогулку в зимний сад удивительной красоты, созданный Люциусом и Нарциссой. Драко молчал, не желал говорить ей о том, что произошло, он, словно по привычке, обнимал девушку, целовал её, однако в этих действиях не было ни грамма искренности.

Гермиона чувствовала фальшь в его действиях, неправдоподобность и игру, однако не желала верить, что это стало таковым. Грейнджер списывала всё на зелье, на переизбыток чувств у Драко, отчего сейчас они казались лживыми.

— Что это? — сорвалось с её губ.

Грейнджер замерла посреди сада, где кругом был лишь снег и лёд — перед ней цвела роза. Посреди белоснежного блестящего холода, обдуваемый ветром и зловещим морозом находился цветок. Бутон был небольшой и алый, будто кровь, его стебель обладал шипами, а на лепестках даже не лежал снег. Это было удивительно, ведь утром из окна она видела, как снежинки опускались на землю.

И вот Гермиона стоит несколько месяцев спустя в гостиной, осознавая, что с каждым днём Драко становится более грубым и жестоким.

Его разум твердил, что больше он не способен быть тем, кого она любила, Малфой утверждал, что она должна уйти, покинуть мэнор и его. Гермиона этого не заслужила, он уже забыл, каково это — ощущать душой, но зато понимал мозгом, ставя себе цель прогнать её, поставить в те условия, в которых она не сможет желать его вернуть.

Возможно, оправдывать нежелание видеть человека заботой о нём было всего лишь поводом. Рассудок Малфоя желал избавиться от Гермионы, ведь девушка оставалась единственной нитью к сердцу, тем самым человеком, который мог уничтожить несчастную розу в саду, теперь хранившую чувства Драко. Разум мечтал жить без сердца, поэтому хоронил его и избавлялся от тех, кто мог вернуть всё обратно.

И так Драко Малфой в погоне за уничтожением тёмной метки потерял чувства, отдав победу разуму. Когда-то он был готов прийти к этому, желал всей душой и проклял это желание, когда обрёл смысл существования.

Ради неё хотелось просыпаться по утрам, хотелось радовать эту девушку, видеть её улыбку и счастье, однако теперь он не испытывал даже малой доли чувств, что были с ним раньше. Гермиона Грейнджер стала для него тенью мэнора, которая действовала ему на нервы своими попытками вернуть былое. Они поменялись ролями в то самое утро. Теперь уже она пыталась сотворить невообразимое, как он когда-то влюбить её в поместье.

«Он испугался, боялся за меня. Буквально на несколько секунд его чувства и эмоции оказались здесь, со мной».

Гермиона пыталась радовать его, ругаться с ним, выводить на эмоции и чувства любыми доступными способами. Однако каждая попытка отдавала щемящей болью, когда он лишь смеялся и убеждал её сдаться и переступить через своё гриффиндорское мужество.

«Потрясение. Его чувства и эмоции… Он любил меня, и самое страшное, что может с ним сейчас произойти — моя смерть. Ведь ради меня он сделал всё, даже разум посчитал бы это за поражение».

В голову девушки закрадывались мысли, предположения — она знала, как его вернуть, предполагала, что должна была сделать. Нужно лишь найти что-то жуткое, что-то опасное и пугающее.

Девушка двинулась по тёмному коридору с искренним пониманием, что этот риск либо станет оправданным, либо лишит её жизни…

В памяти часто всплывал один из первых дней её жизни в Мэноре, точнее в существовании, которое она старалась проводить подальше от злополучного поместья.

Гермиона поёжилась и обняла себя, осматривая окрестности поместья, где не желала находиться даже и минуты. Оно угнетало, напоминало о тех ужасах, которые она здесь пережила. Казалось, что над её ухом до сих пор слышится голос Беллатрисы, которая упивается болью своей жертвы.

Грейнджер часто снилось лицо женщины: белое, словно полотно, с кривыми зубами, искажёнными в ужасной гримасе губами, и взглядом, словно у истинного зверя. Гриффиндорка старалась видеть в людях хорошее, но в Лестрейндж она даже не видела человека, лишь существо, желающее пыток и криков.

Она вздрогнула, когда на её плечи опустилась тёплая мантия, а тяжёлые руки погладили по плечам. Аромат сандала и кедра окутал девушку, и она слабо улыбнулась, ведь рядом был тот, ради кого она сюда пришла.

Драко встал за её спиной, его руки скользнули по бокам, между руками и талией, а после сомкнулись на её животе, притягивая ближе к своей груди. Подбородок его рухнул на плечо, и он сам втянул запах полевых цветов, который исходил от неё. Его Грейнджер, которая была так близка.

— Ты так быстро ушла из дома, что я посчитал, будто ты меня бросаешь, — наигранно возмутился он. — Обычно женщины находят своих партнёров гораздо краше после переезда в дорогие особняки.

Она засмеялась, отрицательно качая головой, её руки легли поверх его ладоней, отдавая собственное тепло его холодному телу.

На улице был декабрь, мороз окутывал кожу, однако тело продолжало пылать от чувств, что селились внутри неё. Ни одна зима, метель или сугробы не могли заставить её сердце гореть жарким огнём изнутри.

— Ах, точно, — переигранное озарение. — Ты никогда не была обычной.

— Мистер Малфой, вы непревзойденный льстец, — цокнула языком Гермиона.

— Будто тебе это не нравится, — хохотнул Драко.

Она развернулась к нему, уже готовая признаться в своих страхах, попросить его уехать отсюда обратно в её квартиру. Но Гермиона мгновенно встретилась с тем, перед чем никогда ещё не могла устоять. Глаза цвета снежного океана внимательно её разглядывали, в них играло счастье, безудержное чувство, которое он желал с ней разделить.

Сейчас она ловила себя на мысли, почему его взгляд напоминал ей океан, на который опускались снежинки. Всему виной было первое свидание, оно проходило также в декабре.

В тот день Грейнджер учила его кататься на коньках во дворе Хогвартса — зрелище было удивительное. И когда он в очередной раз рухнул на лёд, смотря в небо, Гермиона приземлилась перед ним, ставя руки по обеим сторонам от его головы. В это мгновение она взглянула на снежинки, которые лежали поверх заледеневшего озера. С тех самых пор его глаза девушка сравнивала с океаном, где блестел выпавший снег.

— Мисс Грейнджер, если вы хотите воспользоваться мной ради поцелуя, — он ехидно улыбнулся. — То пауза неприлично затянулась.

— Наглец, — она легко ударила его в грудь.

Мужчина перехватил её ладонь, прижимая к своему телу, туда, где билось сердце. А после прильнул к её губам, мягким, немного потрескавшимся от мороза, но таким необходимым, что он был готов терпеть любой дискомфорт, лишь бы ощущать невинную робость её поцелуя, лёгкие касания, чувственное придыхание и видеть блеск в янтарных радужках.

— Раз уж моя репутация непоправимо испорчена, — трагично произнёс Драко. — На прогулку вас придётся всё-таки украсть.

Он повернулся к ней боком, предлагая собственный локоть, девушка искренне улыбнулась и обернула руку вокруг его, вторую убирая в карман мантии. Так они вместе пошли по улочкам зимнего сада, разглядывая окрестности и слушая мелодию, которая доносилась из открытого окна бальной залы. Там стояло фортепиано, на нём всегда играл некто, кто не имел тела, однако создавал самую лучшую мелодию, которую можно вообразить.

Драко рассказывал ей о том, что здесь выращено, каким всё было, сколько сил его мать положила на это место до своей смерти. На удивление, он всегда говорил о Нарциссе спокойно. Малфой часто упоминал, что его родители сейчас в лучшем месте. Тот мир, где остался он, где едва ли не взял власть Лорд, не принял бы их обратно, он едва ли принял его. Поэтому Драко смирился с их кончиной от рук Тёмного Лорда. Малфой считал, что там им лучше, либо же Гермиона смогла его в этом убедить до такой степени, что он поверил.

Она постоянно была с ним рядом с шестого курса. Когда их отношения завязались, во время войны, когда они сражались и сейчас, уже спустя несколько месяцев после неё, когда они жили вместе. Для неё каждый день здесь был адом, но она молчала ради него, всегда считая, что вот сейчас скажет, но после это не случалось. Драко лишился всего, начиная от родителей, заканчивая лучшим другом, который защитил любимую Джинни Уизли ценой собственной жизни. У него оставалась лишь Гермиона, его милая девочка, которая всегда храбро отстаивала его.

— Пора в дом, — произнёс он.

Перед ними оставались огромные массивные ворота редкой красоты. Казалось, что они были сделаны изо льда, такие же утончённые, практически прозрачные, и каждый узор на них, как на снежинках, не повторялся. Однако картину портил увесистый замок и цепь, которая обматывала ручки, словно удерживая зверя внутри.

— Разве мы не пойдём туда? — Грейнджер кивнула на ворота в надежде ещё немного оттянуть момент возвращения в особняк.

— Ты не захочешь увидеть, что по ту сторону, Гермиона, — предостерёг её Драко.

Она свела брови к переносице и встала напротив него, вопросительно выгнув бровь. Малфой понимал, что без ответа он отсюда не уйдёт, тем более ему искренне казалось, что она не хочет идти обратно в дом.

— Лорд готовил чудовищ для войны, однако так и не успел ими воспользоваться, — выдохнул он. — Все порождения его больного рассудка находятся за этими воротами и ждут, пока Саламандер вернётся из своих приключений. Хотя бы ненадолго, чтобы забрать их…

Гермиона учтиво кивнула и посмотрела вновь на ворота. Она чувствовала, что готова шагнуть даже туда, только бы не возвращаться в поместье вновь. Каждый день девушка проходила ту самую комнату, и, даже лёжа в кровати с Драко, Гермиона ощущала сковывающий страх, что она очнётся на том самом полу, умоляя о помощи.

— Скоро моя выдержка закончится, и я всё-таки спрошу, что тревожит тебя, — предупредил он.

Драко коснулся пальцами её подбородка, поворачивая на себя и внимательно разглядывая девушку.

— Имеет значение, — прервал её Малфой. — Всё, что касается тебя, имеет значение. Что нужно сделать, чтобы убрать это похоронное выражение с твоего лица?

Акт: единственный.

MBelinskaya

Koko.s

Словно кукла, Гермиона стояла и праведно верила в то, что он к ней когда-нибудь вернётся, что на лице скользнёт ухмылка и слуха коснётся его искренний смех. Девушка  болела верой в то, что чудовище станет тем, кого она любит.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Драко Малфой/Гермиона Грейнджер

Снежный океан

Джоан Роулинг – лучший пример непоколебимой веры в собственный талант. Если бы после многочисленных отказов издательств она сдалась, мы бы не узнали историю о мальчике, который выжил. Книга про Гарри Поттера принесла автору состояние более миллиарда долларов. А нам подарила разнообразные компьютерные игры, мерч и игрушки.
Прихватите волшебную палочку и отправляйтесь в захватывающий магический мир при помощи наших фанфиков по Гарри Поттеру. Узнайте у самой Гермионы Грейнджер, сколько раз нужно рассечь воздух палочкой, чтобы перо взлетело? А может, вас интересует не магия, а продвинутая химия? Профессор Северус Снейп готов обучить вас зельеварению – и не только. Станьте попаданцем и испытайте с персонажами все самые яркие чувства: любовь и ненависть, дружбу и вражду. Узнайте тайны самого Темного Лорда, отправившись назад во времени, в прошлое Тома Реддла. Получите карту мародеров от близнецов Уизли и исследуйте все запретные места Хогвартса. Не обходите вниманием и горячие новинки: законченные произведения в жанрах «слэш», «фем-флэш» и «омегаверс» с весьма пикантными сценами. Будьте с нашим фэндомом: у нас круто, ведь читать фанфики по Гарри Поттеру из нашего сборника можно совершенно бесплатно.

Снежный океан

Рекомендуем к прочтению

Комментарии (0)