Все, что она слышала за это время рядом с собой, это капли, каждый вечер пробиравшиеся в подвал Малфой Мэнора. Можно подумать, после войны даже эльфы забросили уборку поместья и не беспокоились о том, что подвал протекает. Медленно, но верно.

Хотя на пятый день здесь ей начало казаться, что он сделал это специально. Как китайская пытка каплями, что потихоньку приближает тебя к безумию. Беспокойство перерастает в оцепенение, а оцепенение приводит к беспамятству. И вот уже каждая капля, падающая на каменный пол, кажется ударом молота, уничтожающим ее виски, дробящим ее самообладание на хлебные крошки.

Четыреста двадцать капель. Ровно двадцать восемь минут она висела посреди камеры, смотря на лужу, образовывающуюся в центре пространства. Ровно двадцать восемь минут назад он подвесил ее на веревках легким взмахом палочки.

Кожа уже болела, тело начало отекать, бисеринки пота промокали кудрявые волосы, а сама она считала капли, для того чтобы не думать о том, что он будет делать с ней сегодня.

В голове звучал мужской голос, неустанно напоминавший ей о том, что у нее всегда есть выбор:

— Ты можешь остановить это в любой момент. Ты знаешь слово.

Он никогда не отнимал у нее выбора. Ни разу за эти двадцать два дня. Никогда не приходил к ней на работу, чтобы затащить обратно в подвал. Никогда никому ни о чем не говорил, принуждая ее раскрывать секреты. Никогда ничего не делал против ее воли. Он всегда держал 

 полуоткрытой, чтобы она смогла уйти. Сбежать. От себя, от собственных мыслей, от той мглы, что заполняла ее, умоляя подчиниться.

Интересно, сколько она еще выдержит, чтобы не послать все к черту и не закончить эту игру?

Глухие, неспешно приближающиеся шаги раздались в коридоре. Он всегда так делал. Будто показывая ей, что у него 

 найдется для нее время, а ей уж точно больше некуда торопиться. Она теперь в его власти, его игрушка, его нижняя.

Звук нарастал соразмерно ее нервозности, и Гермиона неосознанно повела руками, растирая запястья о веревки, причиняя тем самым себе только лишнюю боль.

Уже близко. Три. Два. И вот их отделяет шаг. Черные кожаные ботинки, такими можно сломать челюсть, просто надавив на нее. Она прикрыла глаза, понимая, что сегодня у него хороший день. А значит ее день будет хуже, чем обычно.

В какой момент она стала понимать его настроение по ботинкам?

Гермиона лишь мельком, периферическим зрением, успела заметить древко, прежде чем ее голова вздернулась вверх. Трость. Ротанговая трость надавливала ей на подбородок, не давая опустить голову вниз.

Драко Малфой. Черный свитер, черные брюки и тяжелые ботинки.

Он выглядел хорошо. Нет, блядски красиво. И даже в этом состоянии в ее голове пронеслась мысль о том, что он просто не мог себе позволить не быть лучшим, даже в самой обычной одежде, которую тысячи парней носили каждый день на улицах Лондона, он выглядел так, словно она была сшита точно на него.

Его вкрадчивый голос оттолкнулся от стен, не уходя дальше. Драко закрыл звуковое пространство. Никто. Ничего. Не услышит.

— Иди к черту. — Кратко. Сухо. И безмерно глупо, Гермиона.

Звук, рассекающий воздух, она услышала раньше, чем почувствовала удар по скуле. Не слишком сильный для того, чтобы разрезать ей щеку, но такой, чтобы на месте этой царапины ночью багровел синяк. Идеально рассчитанный удар.

Он покачал головой и с деланным осуждением цокнул:

— Я думал, что ты уже выучила правильную формулировку, любимая.

Ее буквально выворачивало от этого обращения, ведь оно было искренним. Искренним по отношению не к ней, не к гордой гриффиндорке, пытавшейся бороться за мир, к которому она себя всецело относила, не к блестящему министерскому работнику, которому прочили кресло Министра. Оно было искренним по отношению к нижней. К той, кого он в ней видел.

— Добрый вечер, сэр, — процедила она сквозь зубы.

— Умница. — Он отвел трость от подбородка, и она начала опускать голову, но его приподнятая бровь остановила процесс. — Я давал тебе разрешение? Кажется, ты забыла все правила игры, — металлический оттенок в голосе, сквозящем недовольством.

Ублюдок. Ее жизнь, ее сознание, ее психика переворачивались с ног на голову из-за того, что он хотел ей доказать. Доказать, что она не такая как все. Доказать, что она не знает саму себя.

И самое паршивое, что у него это прекрасно получалось.

— Мне так не хочется начинать все сначала, — он неторопливо обходил ее, непринужденно проводя холодными пальцами по веревкам, опутывающим хрупкое тело, и громко стуча своими набойками по полу. — Ты уже столь многому научилась. Будет жаль, если придется вернуться к тому, что было. Ты хочешь расстроить меня, Гермиона?

Да. Она хотела его расстроить. Потому что она его ненавидела. Но что-то внутри жалко скулило, терзалось и тут же замирало в предвкушении, как послушный зверек у ног хозяина.

Шелест воздуха и удар. Легкий, энергичный, слегка придержанный за мгновение до того, как соприкоснуться с телом, и яркое ощущение жгущего укуса на внутренней стороне бедра.

— Видимо, сегодня ты очень хочешь получить наказание, любимая, — его спокойный тон с нотками предвкушения окутывал помещение целиком и полностью.

Еще удар. Такой же, но ощущение укуса уже сильнее, что подтолкнуло наружу сдавленный писк, вылетевший из ее рта.

И еще один. По тому же месту, и он уже сладкой болью отзывается в ее теле, заставляя сделать судорожный вдох и прикусить нижнюю губу. Интересно, сколько она выдержит сегодня, прежде чем та темная Гермиона внутри нее окончательно и бесповоротно подавит свою внешнюю оболочку?

Тогда, месяц назад, в вечерней пустоте улицы, пальцами надавив на устье вен на ее запястье, он понизил голос и сказал то, что изменило ее жизнь:

— Дай мне тридцать дней. Тридцать дней, Гермиона, и я докажу тебе, что ты совсем другой человек. 

Она и вправду ненавидела его. Ненавидела за то, что он открыл в ней. То, что она предпочла бы никогда не знать — наслаждение от боли, наслаждение от того, что она под контролем. Ее гордость просто не могла с этим смириться, и диссонанс, вызываемый тем, что она чувствовала, и тем, что она 

 чувствовать, убивал ее с каждой чертовой минутой, проведенной в этом подвале, с каждым чертовым словом, которое слетало с его уст, с каждым чертовым ударом трости о ее бедра.

Удар. Она почти что ощущала, как кожа начала краснеть, наливаясь кровью.

Еще точно выверенный хлесткий удар, и Гермиона не смогла сдержать вскрик. Еще, и она судорожно дернулась, пытаясь сбросить с себя путы.

— Ну-ну, любимая. Тише. Не расстраивай меня, — обманчиво мягко произнес Малфой, занося трость для следующего удара.

Ее лодыжки тесно связаны с бедрами, так, что она касается пятками мягкой кожи ягодиц. Взмах, и он пришелся ниже поясницы, вызывая во всем теле предательскую дрожь. Он знал, что ей нравится, но был донельзя сосредоточен на следующем ударе.

Укус вновь поразил бедро, чуть выше по ее ощущениям, и Гермиону пронзило острое возбуждение.

Удар. И оно вспыхнуло так сильно, словно вся вода в ее организме за пару секунд нагрелась до ста градусов и вскипела, обжигая горячим паром легкие. Так, что она больше не способна сдержать эмоции, звонко вскрикивая:

Но, конечно же, он не собирался ее слушать. В 

 реальности слушалась только она.

Зачем прекращать, Гермиона? Зачем, если тебе так нравится? — 

дьявольски шептал голос внутри нее.

И Малфой с довольной улыбкой ударил снова, безжалостно ошпаривая кожу на внутренней стороне второго бедра.

— Прекрати! — до него донесся ее отчаянный всхлип, и он на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь звуком капитуляции. Драко знал, где граница, знал, где точки, на которые нужно надавить, чтобы она была такой, какой ему нужно.

Возбужденной. Отзывчивой. Проигрывающей темной стороне своей сущности.

Три точных энергичных удара подряд, и Грейнджер почувствовала жар во всем теле, стремительно пробравшийся к мозгу, не давая ей мыслить разумно.

— Пожалуйста… — Ее голос — смесь мольбы и отчаяния. Она облизнула губы и сделала глубокий вдох, пытаясь обуздать накатывающую волнами экзальтацию. Раньше это получалось лучше, инстинктивно, когда она чувствовала перед ним страх, но сейчас… никакого страха не было. Она уже знала, на что он способен, и этот факт прямо сейчас не давал ей возможности притормозить.

— Пожалуйста, что? — твердый тон голоса требовал ответа, а трость снова опустилась, опаляя раскаленную кожу, не давая ей даже минутной передышки.

Она взвыла, еще сильнее подтягивая пятки к ягодицам, словно в бессмысленной попытке закрыть поверхность для ударов.

— Пожалуйста, прекрати! Я все сделаю!

Конечно, сделаешь. Ты же так этого хочешь, Гермиона. Ты же на самом деле хочешь сделать то, что он приказывает, — 

ее темная сторона вонзала правду в краеугольные столпы видения здоровой психики.

Она почувствовала его холодные пальцы прямо на месте последнего удара, чуть остужающие кожу в болезненном прикосновении. Пальцы, задержавшиеся лишь на миг и мягко продолжившие движение вверх.

— Ты будешь послушной, любимая?

Она шумно сглотнула, пытаясь придать тону спокойствие, и дрожащими губами глухо выдавила:

— Я буду послушной, сэр.

Длинные пальцы достигли набухших половых губ, размазывая влагу, и она стиснула зубы, сдерживая внутри всхлип.

— Ты будешь делать все правильно, Гермиона?

Она ненавидела себя за то, что не могла реагировать по-другому, за то, что ее собственное тело предавало ее, признавая поражение из раза в раз, вынуждало думать о том, насколько это приятно, когда его чертовы пальцы дразняще, почти эфемерно касаются клитора.

— Я буду делать все правильно, — Грейнджер повторяла его слова, точно мантру, вырезанную где-то на краю сознания.

Холод от руки исчез, и жар, который он оставил, не дав разгореться в настоящее пламя, принес ей ощущение сожаления.

Драко размеренным шагом приблизился к ее голове и присел на колено, чтобы их лица оказались на одном уровне. Нечитаемый, пронизывающий насквозь взгляд окидывал неторопливо, словно смакуя. Все: от просяще, практически жалобно взирающих глаз до сведенных в отчаянии коленей. Минута, и его палец заскользил по ее нижней губе, чуть отгибая ее.

— И почему я тебе не верю? — насмешливый голос проникал ей в сознание, как если бы он использовал легилименцию, но нет. 

Гермиона не успела ответить, как Малфой уже оторвал палец от губ и, схватив палочку, широким взмахом вычертил в воздухе неведомую ей ранее руну. И она ощутила уже знакомое движение магии, подобное теплому ветру, ослабившее веревки и опустившее ее вниз.

Твердость ледяных камней под ее коленями почти подарила необходимое спокойствие, пока разум не отметил короткую перемену — что-то пошло не по плану, и на мгновение ее охватила паника, когда веревки, словно змеи, начали оборачиваться вокруг волос, склоняя принять другую позу. Но хриплый выдох застрял в горле, когда последний узел свел лопатки вместе.

Голова откинута, лодыжки все еще связаны с бедрами, ноги разведены, копна волос туго переплетена лентой и закреплена за руки, стянутые за спиной.

Обезоруживающая откровенность. Вызывающая доступность. Эстетика, граничащая с пошлостью. Все на грани — как он любил.

Она судорожно глотала ртом воздух, возбуждение от открытости позы смешивалось с паникой от ее новизны, невозможность выбраться из пут подсознательно подталкивала ее пробовать снова, но любое движение, любое трение не по плану… не по 

 плану, приносило боль.

— Просто прими это, любимая, — он говорил так каждый раз, видимо, не желая, чтобы его нижняя загнала себя чувством боли. С кем же тогда он будет играть?

— Прими то, насколько ты в этом нуждаешься. — Тихий голос чуть выше уха ласкал барабанные перепонки, немного притупляя страх.

— Прими то, как хорошо ты смотришься на коленях, Гермиона. На коленях передо мной.

Она ненавидела его за то унижающее ее достоинство дерьмо, что он скармливал ее тьме внутри, за ту грязь, обволакивающую ее испорченное сознание, что он произносил вслух, тот разврат, что скрытой от глаз, порочной стороне ее души хотелось слышать.

— А знаешь почему, Гермиона? — Риторический вопрос разбавил стук от его шагов. — Потому что ты моя. — Матовый тембр слетел на металл. — Только моя.

Голос переместился, она почувствовала прикосновение ботинка к внутренней стороне ее бедра и инстинктивно попыталась сомкнуть ноги, но икру незамедлительно обжег удар, пустивший короткий разряд по всему телу.

Флоггер из волоса единорога. 

Вскрик скорее от неожиданности, чем от боли, слегка привел ее в чувство, и она собралась с мыслями, чтобы четко произнести на выдохе:

Удар прилетел в поясницу, заставляя ее выгнуться еще сильнее от волны электричества, кипятком ошпарившей нервные окончания. Ошеломляюще, до стиснутых пальцев ног. С трудом разомкнув челюсть, она медленно перевела дыхание. До чего же больно. Знала бы она до этого о магических свойствах волос единорогов, намекнула бы в Министерстве об их изъятии с рынка.

— Не зли меня. Я в таком хорошем настроении сегодня, — баритон преисполнен ледяной яростью. Она ломала его планы своим неповиновением.

А он не привык их менять.

Еще один глубокий вдох. Она просто не могла потерять себя сейчас с ним. Гордость лихорадочно играла в прятки с чувством самосохранения, но внезапно проснувшаяся смелость сорвала запальчивый шепот с пересохших губ:

— Я никогда не буду твоей.

— Молчать! — сталь в его голосе прорезала тишину пространства, нарушаемую только ее частым дыханием, вырывающимся наружу при каждой попытке сдвинуть голову чуть дальше от рук.

Она настороженно застыла, как зверь обнаруженный в лесу охотниками, в ожидании дальнейших действий.

— Ты слишком много лжешь сегодня, любимая. — Голос Драко сквозил сладким предвкушением и обещанной угрозой. — Пожалуй, мы исправим это недоразумение.

Мановение палочкой, произнесенное хоть и шепотом Акцио, но прозвучавшее как гром в подвальной тиши, и в его руке появилось то, о чем Гермиона предпочла бы никогда не знать. Свидетельство ее абсолютной перед ним беспомощности, свидетельство того, насколько он был прав насчет нее — кляп.

— Не н… — звуки утонули вместе с возможностью свободно шевелить языком. В его взгляде мелькнуло мрачное удовлетворение. С ним всегда так: грани между болью и удовольствием, обескураживающей, выбивающей дух беззащитностью и захватывающим экстазом от адреналина, становились все незримее, едва заметными. Сродни тончайшим струнам на грифе скрипки, на которых чертов Малфой так раздражающе искусно играл: легкое отклонение смычка вправо, и чувство эйфории появляется с переходом во вторую октаву, поворот чуть ниже, и ее внутренний голос уже исполняет сопрано.

Он знал, что это возбуждало. Немыслимо. Знал, что эта точка — одна из вершин витиеватого серпантина, столь близкая к краю, потеря абсолютно любой возможности сопротивления, потеря остаточных крошек надежды на то, что у тебя остался хоть какой-то контроль. Полное доверие.

Всецело. Каждый раз, когда он жестко фиксировал шар у нее во рту, хоть и скулила, не выходя из образа.

В ее реакции было что-то животное. Что-то, что правильная Гермиона не могла объяснить. Инстинктивное подчинение.

— Ти-ише, — протянул он, обводя пальцами ее напряженные скулы, неторопливо спускаясь руками к соскам, очерчивая ареолы и слегка задевая их ногтями.

Три лица Гермионы Грейнджер

Luce_Wol

ТеххиШекк

В каждом человеке скрыто множество лиц. Одними мы гордимся, другие хотим утаить. Но что, если кто-то любит вас любым?

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Драко Малфой/Гермиона Грейнджер

ru-tri-lica-germiony-greindjer-luce-wol-beta-tehhishekk

Джоан Роулинг – лучший пример непоколебимой веры в собственный талант. Если бы после многочисленных отказов издательств она сдалась, мы бы не узнали историю о мальчике, который выжил. Книга про Гарри Поттера принесла автору состояние более миллиарда долларов. А нам подарила разнообразные компьютерные игры, мерч и игрушки.
Прихватите волшебную палочку и отправляйтесь в захватывающий магический мир при помощи наших фанфиков по Гарри Поттеру. Узнайте у самой Гермионы Грейнджер, сколько раз нужно рассечь воздух палочкой, чтобы перо взлетело? А может, вас интересует не магия, а продвинутая химия? Профессор Северус Снейп готов обучить вас зельеварению – и не только. Станьте попаданцем и испытайте с персонажами все самые яркие чувства: любовь и ненависть, дружбу и вражду. Узнайте тайны самого Темного Лорда, отправившись назад во времени, в прошлое Тома Реддла. Получите карту мародеров от близнецов Уизли и исследуйте все запретные места Хогвартса. Не обходите вниманием и горячие новинки: законченные произведения в жанрах «слэш», «фем-флэш» и «омегаверс» с весьма пикантными сценами. Будьте с нашим фэндомом: у нас круто, ведь читать фанфики по Гарри Поттеру из нашего сборника можно совершенно бесплатно.

Три лица Гермионы Грейнджер

Комментарии (0)