В небольшой комнате с одной аккуратно застеленной кроватью стоит горьковатый запах зелий, которым, кажется, пропиталась каждая обшарпанная стена этого захудалого дома на окраине леса Дин.

Это была идея Грейнджер — перебраться сюда, когда прошлое место для штаба Ордена невероятным образом раскрыли после того, как Уизел аппарировал туда вместе с Долоховым на хвосте.

Каждый раз удивлялся, когда он возвращался с новой битвы, да ещё и без серьёзных ранений.

Война идёт уже третий год, один из которых я провёл в поисках здравого смысла у своего отца. Не нашёл, кстати, раз нахожусь сейчас здесь. Каждый раз ощущаю кислый привкус на языке, вспоминая сцену его ничего не меняющей в этом сражении двух сторон смерти. Беллатриса, потерявшая последние крупицы человечности, несколько часов пытала отца Круциатусом по воле Волдеморта на глазах у матери, не смея ослушаться, а потом, в состоянии беспамятства, отправила в затхлую тюремную камеру к грязным крысам. Он умер через полторы недели. Без еды и воды. На другой исход рассчитывала разве что мать. Тогда ещё Тёмный Лорд думал, что может просто вскидывать палочку и швырять Авадой в любого, кто осмелится его ослушаться. Судя по рассказам Поттера, человек — или его подобие — всё-таки меняется, раз на поле боя он продолжает встречать одни и те же лица.

Когда единственный человек, держащий меня на неправильной стороне, ушёл вслед за отцом, я подался в бега. Искал местонахождение Ордена, складывая в голове все ничтожно малые куски информации, услышанные от Пожирателей, пока прислуживал им, как щенок. Искал, пока Орден сам меня не нашёл.

Два месяца допросов, и даже упорные гриффиндорцы, казалось, от меня просто устали, а потом усталость сменилась жалостью. Я был настолько бессмысленной пешкой на доске Волдеморта, раз меня никто не посвящал в свои тёмные планы. Не имей я собственного преимущества, которое могло бы изменить положение Поттера, переведя стрелку часов с 

«ещё есть возможность выбраться»

Но я оказался не бесполезен.

Что вообще такое польза?

От пачки самокруток Симуса, оттягивающей карман моих брюк, есть польза. Каждая узкая цилиндрическая палочка размером с палец пытается меня убить. Хорошо же? Закаляет. Держит в тонусе.

От этого дома и местности есть польза. Достаточно животных, свежего мартовского воздуха и растений, необходимых для приготовления зелий, в которых Орден нуждается сейчас как никогда.

От Поттера есть польза. Иногда в его голову приходят ужасные идеи, но, по крайней мере, те, что граничат со здравым смыслом, он реализует неплохо.

От Грейнджер есть польза. В её голову приходят хорошие идеи.

Я медленно оборачиваюсь, когда слышу отрывистый стук в рассохшуюся дверь.

— Малфой, ты идёшь? — Фыркаю, мотая головой, и кидаю давно потушенную сигарету в окно.

Мы встречаемся с ней у входа в комнату. Её вьющиеся волосы собраны на затылке. На худом лице от виска до уголка губы тянется бледный шрам, который она получила четыре месяца назад в дуэли с Уолденом Макнейром.

Люди говорят, что вкус расплаты сладкий, но я чувствовал только солоноватый металлический, когда опасный огонь в глазах Макнейра медленно терял всю свою ярость, с которой он надвигался на меня, пересекая поле боя. Будто знал, что в этой битве мы сойдёмся в схватке. Знал, что я пришёл в ту ночь именно за ним.

Её губы сухие и потрескавшиеся. Я часто вижу, как она облизывает их и кусает, когда нервничает, стоя у старого кухонного стола. Никогда не садится. Готовится в любой момент ринуться в бой, но я вижу в её раньше воинственном поведении брешь. Сквозящую усталость.

Когда я прибыл в штаб сопротивления, она была одной из тех, кто в голосовании поднял руку и позволил мне остаться. Первое время я видел, как она сторонится меня, но не из-за сомнений по отношению к своему решению или страха. Никогда — из-за них. Просто присматривается, создавая шкалу доверия и делая засечку, где мы находимся.

Она единственная не боялась меня, наверное, поэтому первая пошла на контакт, каждый вечер приглашая к обеденному столу. А потом разделила со мной последнюю хранящуюся у Дина Томаса бутылку дешёвого магловского пойла, название которого я не вспомню, даже если на меня будет направлена сотня палочек с зарождающимся на кончике зелёным огнём. Затем Грюм начал ставить нас в пару на миссиях, когда не надо было защищать Поттера от летящих вспышек Непростительных. И, наверное, поэтому, когда полтора месяца назад от Уизли отвернулась удача и режущее заклинание испещрило его тело мелкими, но смертельными порезами, она переступила хлипкий деревянный порог моей комнаты в поисках утешения.

И я протянул ей руки, которые постоянно дрожали после событий на Астрономической башне.

Она долго плакала, сидя у меня на коленях. С час, наверное. Потом до моего мозга с опозданием дошло, что её холодные пальцы пробираются под мою дырявую кофту, жаждая встретиться с разгорячённой кожей. Когда её всхлипы переросли в стоны, а бёдра начали тереться о мои джинсы, меня охватила паника.

Я был ёбаным девственником, держащим в своих руках девушку, к которой был неравнодушен.

Она прошептала в мою шею, что хочет меня.

И я повиновался её желанию, стянув с худых плеч тонкие лямки майки.

Когда через две минуты после моего первого секса, я пребывал в эйфории, она украдкой извинилась, спрятав покрасневшие щёки за волосами, встала с постели и, неловко прикрываясь простынёй, пробормотала, что от моей кофты пахнет Роном.

Чёрт меня дёрнул донашивать вещи именно за Уизли.

Она избегала меня неделю, а потом делала вид, что ничего не произошло.

Я снова не чувствовал сладости, когда в тишине ночи сжигал за штабом Ордена ненавистную кофту. Только горькую боль. Осознавал, что 

 никогда не посмотрит на меня, как я о том мечтаю.

Сейчас она стоит на том же пороге, что и тогда, смотрит и молчит, склонив голову, будто пытается разгадать меня, как самую сложную головоломку, спрятанную в чаинках на дне чашки Трелони. Смотрит на меня своими оливковыми глазами. Все считают их простыми карими, но я видел их зелёный блеск, когда она скакала на мне при свете полной луны, обхватив ногами мои бёдра.

Я уже хочу разомкнуть губы и спросить, идём ли мы на собрание Ордена, как вдруг она разворачивается и исчезает в темноте коридора. Слышу, как её тихие шаги затихают на скрипучей лестнице, и выхожу из комнаты.

— Из проверенных источников до меня дошли сведения, что Хогвартс сейчас пустует, — осматривая собравшихся, начинает Грюм. Я догадываюсь, к чему он клонит, и мне это не нравится. — Тот-Кого-Нельзя-Называть отправился на запад. Наш манёвр с подставными данными о местоположении Поттера сработал…

Всё, что осталось от Сопротивления, — шестнадцать человек. Каждый уже породнился со смертью. Несмотря на то, что все устали на целую жизнь вперёд, комната утопает в какофонии радостных голосов. Сталкиваясь каждый день с ужасом разного масштаба, начинаешь ценить даже самые незначительные вещи.

Я бросаю взгляд на улыбающегося Дина Томаса, сидящего напротив меня. Последние три месяца он учится выживать без правой руки. Мельком вижу, как по вечерам Грейнджер тренирует его в боевой комнате вниз по коридору.

— …и мы отправляем двух человек на разведку.

Первое, что приходит мне в голову, когда смысл слов Грюма доходит до моего затуманенного мозга.

Не может всё быть так просто.

И я озвучиваю это вслух:

— Это ловушка. — Я прокашливаюсь, чтобы аргументировать своё подозрение, но меня прерывает 

— Поэтому идут я и Билл. Если что-то пойдёт не по плану, мы тут же аппарируем сюда.

— Что, если вы не успеете и Пожиратели опустят на школу антиаппарационный купол? Что, если вас двоих там поджидают, чтобы схватить, а потом пытать Круциатусом, пока не расколетесь? — Я перевожу дыхание и невесело улыбаюсь. — О, а я уверен, что ты не расколешься, 

. Ты будешь молчать, пока…

— Я успею среагировать…

— …от тебя не останется только оболочка…

— …и перенести нас в штаб…

— …а я, блять, не буду доставать тебя с того света! — кричу я, поднимаясь с дивана.

Она замолкает. В комнате стоит напряжённая тишина, пока моя грудная клетка быстро поднимается и опускается, а злость стремительно мчится по венам, разъедая то внутреннее спокойствие, которое я обрёл, научившись окклюменции.

Если дело касалось Гермионы Грейнджер, мне ничто не помогало держать себя в руках. Я становился продуктом взрывных эмоций.

— Драко… — мягко начинает она, но Грюм громко оповещает:

У времени нет любви

stasiell

Asta Blackwart

вишнёвая амортенция

— Я буду решать, кому жить, а кому умирать, а ты будешь следить, чтобы не пострадали другие. — Я перевожу взгляд на неё и добавляю: — И я даже позволю ей ненавидеть меня, если в итоге спасу ей жизнь.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Драко Малфой/Гермиона Грейнджер

Рон Уизли

ru-u-vremeni-net-lubvi-stasiell-beta-asta-blackwart-gamma-vishnevaya-amortenciya

А потом надевает депрессию, как школьную мантию.

Поттер умер, прихватив на тот свет Волдеморта.

 во время реконструкции Хогвартса. 

 левитирует камни с площади, а потом бросает волшебную палочку на пыльный гранит и тянется к ним голыми руками. 

 оглядывается через плечо, будто чувствуя, что я смотрю на 

 глаза остекленели. Они пусты, лишены блеска и звёзд, которые раньше я мог в них разглядеть, даже когда с каждым вздохом всё сильнее сгущалась тьма. Если раньше я думал, что война забрала их, то сейчас понимаю, что ошибался: их сгребли в охапку и забрали с собой Поттер и Уизли.

Когда все празднуют победу над тёмными силами, 

 напивается, и это отбрасывает меня к тому моменту, когда 

, будучи пьяной, задорно смеялась возле меня в одном из убежищ Ордена. Тогда веселью не было места, но 

 сидит рядом со мной, будто я единственный в комнате, кто готов 

 утешить, хотя в утешении 

 не нуждается. Это понятно по взгляду, который 

 бросает на меня, прежде чем опуститься на деревянную скамью в Большом Зале. Мы пьём эльфийское вино, когда 

 шёпотом спрашивает меня, куда я направлюсь завтра на рассвете. Все работы над восстановлением школы закончены, и учителя ждут, что бывшие ученики разбредутся по домам. Я отвечаю, что вернусь в поместье за вещами и съеду к чёртовой матери в собственную квартиру.

 молчит несколько минут, и мне кажется, будто уже ничего и не скажет, когда мысль о её родителях мелькает на периферии мозга, но что-то не даёт задать нужный вопрос. А он и не нужен. 

 так же шёпотом говорит, что ей не к кому возвращаться. Я не давлю, не спрашиваю, что с её родителями или семейкой Уизли — мне казалось, что с последними она близка. Просто протягиваю бутылку, и 

 делает жадный глоток. Мы вампиры, на нас алкоголь влияет иначе, но 

 выглядит так, будто в щепки пьяна. Необычайная способность удивлять меня каждый раз.

Через неделю я покупаю квартиру на деньги, подаренные Министерством, цитирую: «За вклад в победу над тёмными силами». Она небольшая, но есть гостевая комната. Решаю держать её для всякого хлама из поместья, который ещё можно как-то использовать в быту или… ну, где-нибудь ещё.

 появляется на моём пороге, говоря, что ей некуда больше идти. 

 падает на мой новый белый пушистый ковёр и слёзно просит не бросать её. Просит, чтобы хотя бы я не уходил из её жизни. Внутри разливается приятное тепло.

Веду её в ту самую гостевую комнату, которую уже успел заставить коробками с антиквариатом — подумываю торговать им на Косой Аллее от безделья, — уменьшаю их и ставлю одну на другую вдоль стены, чтобы не загораживали проход.

 сворачивается калачиком на шёлковых голубых простынях, прося остаться с ней. Потом всхлипывает и рассказывает, что спрятала родителей в Австралии и, решив после войны их отыскать, наткнулась только на пару строк из списка в месте, куда, как я понял, маглы отвозят трупы.

 плачет целыми сутками. Потом, опустошив все мои запасы алкоголя, перевезённого из поместья, просит достать ей какую-то магловскую дрянь. Диктует адрес и даёт деньги. Сперва я мешкаю, но потом заглядываю в её большие красные глаза, наполненные такой дикой печалью, что сам не отдаю себе отчёта в том, как уже стою на той же улице, которую она нацарапала на пергаменте дрожащей рукой.

Устроив сомнительный осмотр и задав парочку вопросов, мужчина вкладывает мне в ладонь мешочек с зелёными круглыми камешками.

 глотает их прямо в прихожей, слабо бормоча: «Спасибо». Затем исчезает в своей комнате, но я продолжаю слышать рыдания, раздающиеся из-за стены чем-то наподобие воя. Она не обременяет себя заглушающим, и от этого я чувствую себя ещё дерьмовее, чем прежде. Ожидаемый привкус свободы не появляется на языке, вместе него — соль, прожигающая язык. Как 

 выходит из комнаты, только чтобы заглянуть в морозильную камеру и достать пакет со свежей кровью, которую нам доставляет Министерство. Я замечаю, как с каждым днём 

 становится всё худее и худее, несмотря на то, что сам уже начинаю следить за её питанием.

Вижу, как тяжело ей даётся принятие новой сущности, хотя прошло уже два месяца с обращения. Но, казалось, такой пустяк, как обретённый вампиризм, меркнет на фоне боли, с которой 

 просыпается каждый вечер, когда понимает, что у неё никого нет. Кроме меня. Мне даже интересно, считает ли она меня кем-то бóльшим.

Через неделю события повторяются. Когда через час после того, как я приношу ей новый мешочек с уже белыми камешками, 

 заходит в гостиную, странно покачиваясь. Губы растянуты в неестественной улыбке, которая пугает настолько же, насколько и радует. Я давно не видел, как 

 улыбалась. Наверное, с того дня, когда Уизли ушёл на миссию, а затем вернулся еле дышащим и испещрённым открытыми ранами телом от режущего проклятия. Я жду, что 

 пойдёт за кровью и вновь исчезнет в 

 комнате, но чёртова Грейнджер снова меня удивляет: подходит к дивану, на котором я сижу, потягивая огневиски, и направляет на меня свои сияющие глаза. В этот момент я думаю только о том, как бы удержать в них это сияние, как бы взяться за её череп двумя руками и намертво запихнуть его большими пальцами в её зрачки навечно.

 мягко двигается, прикрыв веки, словно в комнате играет мелодичная музыка, и, не будь моё сознание помутнённым из-за алкоголя, точно отправил бы её в комнату, но нет. Я позволяю своим глазам скользнуть по её телу, по тому, как талия переходит в бёдра, которые тонкие чёрные штаны из моего гардероба никак не скрывают, как 

 переступает с ноги на ногу и напевает себе под нос незнакомую мне песню. Её руки тянутся к краю футболку и стягивают ту с тела, обнажая тёмно-синий лифчик. Я не знаю, что происходит, но моему члену это нравится, и я не в силах упрекнуть его в этом.

Медленными маленькими шагами движется ко мне, и я не могу отвести от неё глаз — настолько 

 сейчас прекрасна. Прикрывает глаза и пальцами пробирается под резинку штанов, и у меня рот непроизвольно наполняется слюной так, что я сглатываю. Громко. Её вампирскому слуху точно слышно. Этот звук словно выводит её из транса, и 

 открывает глаза, впиваясь ими в самую мою суть. Они горят, горят теми звёздами, которые я вижу по ночам, когда позволяю себе иногда думать о ней, держа член в руке, пока она спит за стенкой.

 оттягивает резинку штанов и, наклонившись, сбрасывает их с ног, представая в такого же цвета, что и лифчик, трусиках. Мои глаза тут же устремляются к влажному пятну, которое так отчётливо видно на тёмной ткани, и я опускаю внутренние стены, что и так почти разбиты из-за алкоголя в крови. Я протягиваю к ней руку.

— Иди ко мне, — говорю, и голос тихий и охрипший.

 кокетливо поднимает глаза, и на секунду меня это ошеломляет. Гермиона Грейнджер умеет быть кокетливой? Я отбрасываю эту мысль, потому что она ничто по сравнению с тем возбуждением, которое я испытываю.

 вкладывает свою ладонь в мою руку, и я подвожу её ближе к себе. Упёршись коленями в обивку дивана, 

 стоит надо мной в одном нижнем белье. Я скольжу взглядом по её красивому телу, считая родинки на плоском животе. 

 такая худая, что я могу пересчитать рёбра. Поднимаясь глазами выше, я вижу, как 

 сглатывает, словно волнуясь, но в её теле нет ни капли скованности или неуверенности. Будто это показательная скромность, и мне это не нравится, но я выкидываю мысль в окно — туда же, куда и мысль о её кокетстве.

 перекидывает ногу, садясь мне на колени, и я обхватываю её за талию, помогая устроиться. Вдохи частые и резкие, я словно сплю, но быстро одёргиваю себя, когда на мгновение провожу взглядом по комнате, отмечая подсвечник на тумбе и чёрный плед на диване, чтобы осознать, что происходящее не сон.

Через секунду её лицо около моего, и 

 обдаёт мои губы горячим дыханием, а затем пересекает расстояние между нами. Её губы мягкие и горячие, с привкусом чего-то, что я не могу описать. Но они горчат, и даже эта горечь имеет сладкое послевкусие, когда 

Я прижимаюсь сильнее, обводя её губы языком, пока скольжу руками ниже по талии к изгибам ягодиц. 

 извивается на моих коленях в поисках трения. Животом царапает кожу о пряжку моего ремня и тихонько хнычет в мои губы.

 приоткрывает рот, я мягко проникаю внутрь, касаясь языком её языка. Сердце грохочет в груди от стонов, когда я оставляю её тело без тепла своих прикосновений и снимаю ремень с брюк.

 обхватывает моё лицо ладонями, углубляя поцелуй, и всё, о чём я могу думать, — как 

 податлива и возбуждена на мне. Схватившись за край моего свитера пальцами, 

 тянет его вверх, и я разрываю поцелуй, чтобы отбросить ткань за диван. 

 вздрагивает и протяжно стонет мне в рот, снова припадая к губам, когда её почти голое тело встречается с моей грудью, и они плотно прижимаются друг к другу.

Слышу, как громко бьётся её сердце в такт моему, и я уверен, что она тоже это слышит. Заведя руки за спину, она расстёгивает лифчик, и я отстраняюсь как раз в тот момент, чтобы увидеть, как 

 стягивает лямки с тонких плеч. Её дыхание, как и моё, прерывистое. Своё я задерживаю, когда тёмно-синяя ткань соскальзывает с её тела, обнажая розовые соски. На мгновение я не знаю, на какой мне смотреть — так сильно хочется уделить внимание каждому. Сглатываю и мягко веду руками от ягодиц к талии, а затем к груди, нежно касаясь полушарий большими пальцами. 

 склоняет голову, чтобы следить за этим путешествием. Ресницы отбрасывают тени на впалые скулы.

Её тело разгорячённое под моими ладонями. Я не понимаю, как оказался в такой ситуации, когда Гермиона Грейнджер сидит на моих коленях в одних трусиках, жаждая моих прикосновений. Я обвожу пальцами оба её соска. Когда в последний раз я видел её такой, мне не удалось запечатлеть в памяти каждый миллиметр её тела, так что сейчас я хочу исправить эту оплошность.

Разомкнув губы, я осторожно перекатываю соски между пальцев, а затем слегка щипаю, и 

 издаёт долгий сладкий стон, запрокидывая голову. Это движение заставляет её грудь ещё сильнее упереться в мои ладони. Скользнув рукой ниже, я снова обхватываю её обеими руками за талию и наклоняюсь к её телу, захватывая сосок в рот. Она вскидывает руку, вцепляясь пальцами в мои волосы и ещё ближе притягивая голову к себе. Языком я черчу руны на её груди, все, что только могу вспомнить, пока алкоголь разливается по венам подобно ртути. 

 вновь стонет сквозь стиснутые зубы, а потом приоткрывает рот и всхлипывает. Я переключаюсь на другой сосок и проделываю то же самое с ним, пока 

 извивается на моих бёдрах, предвкушая продолжение.

Внезапно её руки отталкивают мою голову от груди. Глаза сверкают, она тяжело дышит, когда спрыгивает с моих коленей и тянется руками к брюкам. У меня перехватывает дыхание. Её пальцы в опасной близости к члену. Я помогаю ей избавится от последних частей одежды и замираю, наблюдая за тем, как её взгляд перемещается от моего лица к паху. Я вижу, как 

 сглатывает и, возможно неумышленно, облизывает губы. Внутри чувствую что-то наподобие триумфа. У нас было мало времени на любовные ласки в прошлый раз.

 падает на колени, и я вздрагиваю, тут же поднимая её на ноги.

— Подожди. Не… не сейчас, — бормочу я, и 

— Почему? — с любопытством быстро спрашивает 

Стискиваю зубы и выдавливаю из себя смущённый ответ:

— Я не уверен, что, ну, продержусь долго, если ты…

 резко кивает и поднимается, снова седлая мои колени. Головка члена касается внутренней стороны 

 бедра, размазывая смазку, когда 

 садится, и я громко стону, смотря вниз. Туда, где наши тела соприкасаются. Но не достаточно.

Сердце набатом стучит в ушах так сильно, что, кажется, прорвёт перепонки. 

 кладёт руки на мои плечи и наклоняется, чтобы заглянуть в мои глаза. Я перевожу дыхание, пока рассматриваю звёзды в 

 радужке, которые отчаянно хотят, чтобы их зажгли ещё ярче.

Я опускаю руку между нами и обхватываю член ладонью, легко обводя головку большим пальцем и растирая по ней остатки предъэякулята. 

 закусывает губу, приподнимает бёдра и впивается поцелуем в мои губы. Другой рукой отодвигаю в сторону ткань её белья, пальцы дрожат от нетерпения, когда я подвожу головку к 

 половым губам. Они такие горячие, что я внутренне вздрагиваю от остроты ощущений.

Медленно подстраиваю головку члена под её влагалище и миллиметр за миллиметром вхожу. Запрокинув голову и цепляясь за мои плечи ногтями, 

 приоткрывает рот, но из него не выходит ни звука. Чувствую, как 

 обволакивает меня своим теплом, а потом вхожу до упора, дёргая 

 вскрикивает, хватаясь одной рукой за мои волосы.

 губы в поцелуе, страстно посасывая нижнюю губу. Набирая темп, я толкаюсь в 

 бёдрами встречает каждый толчок. Через мгновение я понимаю, что мы ни разу не занимались сексом в постели, будто решили, что диван в моей квартире и стул в убежище — лучшее место для занятий любовью.

 любовью в надежде, что 

Однако с Гермионой Грейнджер ни в чём нельзя быть уверенным. Сейчас мне хватает того, как 

 подпрыгивает на мне, впиваясь ногтями в кожу головы, и постанывает в мои губы от восторга, от приятных ощущений, которые я 

Я чувствую, что уже близко, поэтому резко разворачиваю нас вдоль дивана и опускаю 

, накрывая своим телом. 

 ахает, но не возмущается. Я вбиваюсь в 

 тело и тянусь пальцами к клитору. Шлепки тел эхом раздаются в тихой комнате. И где 

 только услышала музыку? Вот настоящая музыка: 

 стоны, моё тяжёлое дыхание и звуки соприкосновения наших тел.

Найдя клитор, я круговыми движениями ласкаю его, думая, что в это самое мгновение я самый счастливый человек на земле. Внизу живота сжимается пружина, готовая вот-вот разорвать тело от экстаза.

 дыхание становится редким и тихим, пот скользит со лба к вискам, 

 зажмуривает глаза, и я понимаю, что сейчас 

 близка к кульминации. Наклоняюсь вперёд, чтобы увидеть, как 

 рот открывается, лицо вытягивается и каждая его черта наполняется удовольствием. Так и происходит. 

 издаёт высокий стон, и я кончаю в 

 следом, держась на локтях.

 засыпает прямо на диване, а я поглаживаю 

 волосы, дыша в них горячим воздухом, и, приподнявшись, целую в лоб. Тот ледяной, и мне вдруг становится страшно, что с 

 что-то не так. В комнате жарко, так что эта реакция 

 тела на что-то иное. На что-то, что 

Чёрное сердце

Джоан Роулинг – лучший пример непоколебимой веры в собственный талант. Если бы после многочисленных отказов издательств она сдалась, мы бы не узнали историю о мальчике, который выжил. Книга про Гарри Поттера принесла автору состояние более миллиарда долларов. А нам подарила разнообразные компьютерные игры, мерч и игрушки.
Прихватите волшебную палочку и отправляйтесь в захватывающий магический мир при помощи наших фанфиков по Гарри Поттеру. Узнайте у самой Гермионы Грейнджер, сколько раз нужно рассечь воздух палочкой, чтобы перо взлетело? А может, вас интересует не магия, а продвинутая химия? Профессор Северус Снейп готов обучить вас зельеварению – и не только. Станьте попаданцем и испытайте с персонажами все самые яркие чувства: любовь и ненависть, дружбу и вражду. Узнайте тайны самого Темного Лорда, отправившись назад во времени, в прошлое Тома Реддла. Получите карту мародеров от близнецов Уизли и исследуйте все запретные места Хогвартса. Не обходите вниманием и горячие новинки: законченные произведения в жанрах «слэш», «фем-флэш» и «омегаверс» с весьма пикантными сценами. Будьте с нашим фэндомом: у нас круто, ведь читать фанфики по Гарри Поттеру из нашего сборника можно совершенно бесплатно.

У времени нет любви

Содержание

У времени нет любви

Чёрное сердце

Комментарии (0)