зонтик стоит, не говоря ни слова — искажённый ужасом разочарования взгляд направлен вверх, а холодные руки сжимают генератор, будто цепляясь за единственное доказательство его силы.

приглушённый шум проливного дождя спасает зонтика от тяготящей тишины, повисшей в зале после его прихода; даёт возможность отвлечься на отдалённые раскаты грома, чтобы не думать о мрачном, презрительном взгляде первого министра. алебард молчаливо выжидает, изучая поникшую фигуру перед собой: насквозь промокший, скованный страхом и стыдом, зонтик предстаёт перед ним во всей красоте своей слабости.

увидев изуродованный синяком глаз, алебард сразу всё понял: вернувшийся с очередной прогулки зонтик наконец столкнулся с тем, с

чем рано или поздно должен был — с уродством душ его творений, жестокостью и опасностью 

это определённо преподаст доверчивому правителю должный урок. уберёт его с пути и позволит алебарду бережно закрыть ему глаза, снять бремя заботы и сострадания с его хрупких плеч.

зонтик не сразу находит силы ответить.

— я не думал, что такое может случиться! они… они сделали это потому, что я 

не стоял на коленях при молитве великому зонтику

, — правитель с неприязнью морщится. — кем они меня представляют? неужели им кажется, что я этого хочу?

алебард умело скрывает насмешливую улыбку, лишь на мгновение коснувшуюся его губ. поистине забавно: бог его мира не признаёт собственное величие, пугается отражения своего истинного могущества в глазах подданных.

— я говорил, что это плохая идея. ваше место здесь, в замке; вы — их божество, так оставайтесь им. позвольте мне заниматься грязной работой.

зонтик опускает глаза, чувствуя, как к ним неумолимо подступают слёзы. когда чистосердечная любовь зонтопийцев к своему создателю превратилась в 

? с каких пор народ готов бросаться с кулаками на любого, кто едва заденет их несокрушимые идеалы? разве он может позволить себе прятаться дальше, пока его сущность попросту извращают, оставляя истину безоружной перед вездесущим взглядом трёхглазых статуй?

разрушительная сила человеческого обожания низверглась на зонтика, сбивая его с толку и одновременно подводя к очевидному, но непростому решению.

— благополучие зонтопии — это 

твёрдость его слов нарушает предательски дрогнувший голос. чувство обиды, перемешанное со страхом, заставляет сердце болезненно сжиматься, и по щеке стекает слеза.

алебард замечает. он всегда замечает, но сострадание нужно заслужить, поэтому высокая фигура остаётся неподвижной, равнодушно глядя на очередное проявление уязвимости.

— и сейчас её благополучию угрожает моя скрытность. — зонтик выдерживает неуверенную паузу, не осмеливаясь посмотреть на первого министра. он спешит оправдаться, доказать, что ещё может принимать важные решения, — всё стало таким сложным! они заблуждаются. очень сильно заблуждаются… народ достоин знать, кто я такой, понимаешь?

алебард хмурится, подбирая слова протеста. 

порыв искренности будет стоить первому министру бесконечных трудов, ведь искусно выстроенный образ величественного покровителя рухнет в один миг: перед зонтопийцами окажется неокрепший, наивный, не в меру мягкосердечный мальчишка, вовсе не внушающий благоговейный страх.

нельзя этого допустить.

— это исключено, господин зонтик.

возвышенность вашей персоны…

— я не хочу никакой возвышенности! они совсем помешались! — зонтик сильнее сжимает генератор, снова поднимая взгляд. — все увидят, что я такой же, как остальные, и…

— и что тогда? кто будет их авторитетом? неужели вы считаете, что народ не возмутится такому чудовищному несоответствию? —

алебард замечает, как уверенность покидает правителя, и снова сдерживает самодовольную ухмылку. — насколько я помню, так называемая скрытность была именно вашей идеей.

укоризненное напоминание заставляет зонтика притихнуть: удушающее чувство вины не даёт сказать и слова.

— разве у вашего решения не было причин? — вкрадчиво продолжает алебард, со всей внимательностью наблюдая за эмоциями собеседника. слегка нахмуренные брови, отведённый в сторону взгляд и напряжённые скулы предупреждают: одно неверное слово, и драгоценное доверие будет утрачено. — к тому же, вам не кажется жестоким вдруг переменить мировоззрение народа? всё, во что они верили, окажется выдумкой… ваше слово — закон, разумеется, — 

он должен ощутить контроль, подумать, что принял решение сам

, — а я просто делюсь размышлениями.

— ты прав, — после кратковременной паузы отвечает зонтик, отбрасывая ненужные сомнения. — но... может быть, нам стоит смягчить их настрой?

алебард незамедлительно кивает: всё, что пожелаете, ведь вы уже сделали верный выбор.

— безусловно, господин зонтик. я сделаю упор на милосердие в своих проповедях.

впервые за их разговор на лице правителя появляется слабая улыбка.

— спасибо. правда спасибо, я очень ценю твою помощь, — благодарный, но по-прежнему печальный голос.

алебард снисходительно улыбается в ответ и осторожно касается чужого плеча.

— нужно обработать ваш ушиб, — с непривычной мягкостью говорит он, награждая зонтика крупицами долгожданной нежности. — позвольте мне этим заняться.

дождь наконец затихает, но теперь тишина дарит правителю зыбкое ощущение спокойствия.

глава первая

hahajokes

зонтик испуган, потерян и одинок; алебард всегда рядом, чтобы упокоить его в колыбели своей лжи.

13 Карт

Алебард/Зонтик

Зонтик

Алебард

в драгоценном плену заблуждения

ru-v-dragocennom-plenu-zablujdeniya-hahajokes

дуновение холодного ветра заставляет зонтика содрогнуться и пересесть на другой край кровати, подальше от незастеклённого окна. лучи заходящего солнца пробиваются через густую серость облаков, но совсем не греют, и правителю остаётся лишь укутывать замёрзшие руки в мятое одеяло.

его взгляд устало скользит по комнате и в конце концов замирает, устремляясь в пустоту. веки утомлённо опускаются, и он вздыхает от ноющей боли в левом глазу, которую всё это время старался не замечать.

наконец раздаётся стук в дверь.

— можно, — тихим, полным измождения голосом говорит зонтик, медленно открывая глаза.

алебард заходит в комнату и как обычно запирает её — сюда всё равно никому нельзя, но лишняя осторожность не повредит.

в его руках правитель видит аккуратно сложенный комплект сухой одежды и влажный тканевый свёрток.

— вам необходимо переодеться, — алебард отдаёт вещи и привычно отворачивается. глупая формальность, выступающая очередным кирпичиком в стене безукоризненного доверия; стене, ограждающей правителя от такого ненадёжного и пугающего внешнего мира.

когда зонтик заканчивает, оба садятся на край кровати. алебард поднимает свёрток — сделанный на скорую руку ледяной компресс — и, будто спрашивая разрешения, тонкими пальцами прикасается к повреждённой коже под глазом зонтика. тот вздрагивает от боли, но с готовностью кивает.

алебард невольно замирает, с восторгом разглядывая своего создателя — могущественное божество этого мира, сражённое собственной беспомощностью. он поразительно уязвим, ведь 

можно надавить немного сильнее, проигнорировать жалобный всхлип и вонзиться ногтями, образуя кровоподтёки на священно-неприкосновенной коже

, но стоит помнить о заветном, хрупком доверии, которое ни в коем случае нельзя потерять.

алебард ограничивается едва заметным нажатием перед тем, как с нарочитой осторожностью приложить холодный компресс.

зонтик морщится от боли, но не двигается с места — боится прервать момент долгожданной заботы. алебард наверняка отложил важные дела, чтобы помочь, и правитель надеется, что не сильно помешал. он заглядывает в отрешённые глаза сидящего рядом в попытке убедиться, что в них нет недовольства, раздражения или усталости, но не видит ничего — нечитаемый взгляд подобен преграде, за которой надёжно скрыты любые эмоции. беспокойство берёт верх, и он решает спросить напрямую.

— ты не устал за сегодня? можешь идти, я подержу сам.

— поверьте, мне совсем не трудно, — и зонтик с облегчением кивает. ему бы совсем не хотелось остаться одному.

они снова сидят, не говоря ни слова; тишина, царившая в главном зале, пробирается и сюда, в самую отдалённую комнату замка. зонтик отчаянно вслушивается в неё, чтобы отвлечься от вновь настигнувших его раздумий, но даже слабые отголоски уличного шума не способны перебить безжалостный поток мыслей.

впервые за долгое время существования первого министра правитель ощущает тяжёлый груз ответственности во всей его полноте.

зонтик напуган. его подданные способны на настоящую жестокость, и он ничего не может сделать; реформы породили недовольства, хоть алебард и пытается это скрыть; за всем не уследить, даже если не спать ночами, регулярно гулять по городу и бесконечно искать ответы на множество вопросов.

он хочет озвучить каждый из них, чтобы стало легче хоть на мгновение, хочет говорить без остановки, но спрашивает лишь об одном.

— как ты думаешь, я хороший человек?

алебард мгновенно переводит взгляд на зонтика, удивлённый наивностью услышанного. неужели правитель ожидает искреннего ответа?

— несомненно, господин зонтик, — и это почти не ложь: по правилам общепринятой морали, полнейшая мягкотелость и безрассудная доброта делают правителя святым.

— не ври, пожалуйста. я ведь не справляюсь. из меня вышел ужасный правитель и никудышный бог, — тихие, еле слышные слова. — когда я создал первого человека... я не мог даже смотреть на него от страха, понимаешь? я с самого начала всё испортил, — сокрушённо подытоживает зонтик.

— я никогда не вру вам, — алебард делает вид, что глубоко оскорблён таким заявлением. — ничего из этого не делает вас плохим. вы лишь нуждаетесь в помощи, — он мягко касается чужого плеча свободной рукой, — и потому я всегда рядом.

фальшь выученных слов действует безукоризненно: лицо зонтика озаряется улыбкой, и в следующий миг он крепко обнимает алебарда, ненароком заставляя его выронить компресс.

— спасибо тебе большое! правда, я так ценю твой труд, — 

а ещё то, что ты никогда-никогда меня не бросишь.

алебард растерянно замирает. 

раньше такого не происходило

, и он не сразу понимает, что нужно делать, но вскоре обнимает в ответ, отчего-то напряжёнными руками прижимая правителя к себе.

неужели великий зонтик настолько слеп?

 совсем не опасается, не учитывает риски, а просто выворачивает душу наизнанку, будто дразня своей беззащитностью. это завораживает и опьяняет, но сейчас алебард чувствует что-то ещё: впервые за свою жизнь он испытывает жалость.

первый министр не знал жалости, сажая неповинных людей за решётку; не знал жалости, приказывая пытать узников совести. сделанный из оружия, алебард никогда не опускался до сопереживания и прочих сантиментов. что изменилось сейчас?

— благодарю, господин зонтик, — задумавшись, он забывает придать своему голосу подобающую нежность, и улыбка правителя мгновенно потухает. он отстраняется, смущаясь своего неуместного жеста. вдруг алебарду было неприятно?

опустив глаза, зонтик замечает лужу, образовавшуюся от растаявшего льда, и сразу вскакивает.

— ой! извини, я и не заметил, как уронил, — он начинает вытирать намокший пол, но вновь смягчившийся голос алебарда его прерывает.

— я уберу. вам давно пора спать, — и зонтик с неохотой соглашается. оставлять за собой беспорядок неудобно, но усталость действительно берёт своё.

— спасибо, алебард. ты тоже отдохни! прости, что задержал, — правитель неловко улыбается, а в ответ видит только сдержанный кивок. алебард гасит свет — ничего, убраться можно и в темноте.

зонтик ложится на кровать, с облегчением завершая изнуряюще тяжёлый день. глаза закрываются, как только голова касается подушки, и он совсем не боится, что снова увидит кошмар — когда алебард рядом, плохие сны не смеют к нему приближаться.

глава вторая

застывшая фигура стоит перед полукругом окна, всматривается в разнящиеся крыши зданий и препарирует каждую деталь, вплоть до черепицы. взгляд постепенно опускается: окна, стены и, наконец, узкие дорожки улиц — всё изучается в мельчайших подробностях. однако сегодня разглядеть детали, увы, непросто: зонтопия затянута густым туманом. он струится между домов, стелится по переулкам и прячет суетящиеся силуэты людей, превращая их в размытые пятна. чтобы с высоты понять, что происходит на улице, остаётся лишь ориентироваться на звуки.

зонтик прислушивается к отдалённому гулу, улавливает отрывки разговоров и сторонние шумы, сортирует их и расставляет по местам: этот голос, кажется, принадлежит вон тому продавцу, а назойливый грохот раздаётся из-за тележки, которую в спешке тащат по каменным плитам.

мысленная прогулка — именно так правитель нарёк своё новое занятие. каждый день он представляет себя снаружи, старается не упускать из виду жизнь любимой зонтопии, но выйти не решается, ведь алебард без устали повторяет, что ещё слишком рано; к тому же, 

божеству нечего делать среди толпы почитателей, ему в пору оставаться здесь, в полной безопасности

... зонтику всегда было неуютно от таких громких слов, но совет алебарда — вывод, сделанный первым министром в конце этого монолога, — пришёлся ему по вкусу: 

в крайнем случае, у вас есть окна. можете представлять себя на этих прогулках... хотите, я прикажу построить смотровую площадку?

от последнего зонтик отказался, конечно — не нужно тратить драгоценные ресурсы на подобные мелочи.

теперь всю уйму свободного времени он проводит здесь, в своих покоях, около широкого окна. алебард постоянно занят, поэтому приходится сидеть в одиночестве и думать-думать-думать, беспокойно слоняться по комнате, выходя только на трапезу, а когда тусклое солнце сменится луной, и он наконец уснёт — просыпаться в холодном поту.

страшные сны осмелели и стали приходить каждую ночь, терзая изнурённое сознание зонтика всё новыми образами. собранные из смутных фрагментов воспоминаний, кошмары умело превращают их в непроглядную пелену ужаса. светлые, хорошие моменты снятся испорченными, осквернёнными и растоптанными; главные страхи разрастаются до необычайных масштабов, с которыми невозможно справиться; самое сокровенное, безумно дорогое сердцу оказывается гадким, опасным и ненадёжным.

во главе каждого сновидения гордо стоит алебард. собственными руками рушит хрупкое спокойствие зонтика, стискивает его в плену неподдельного ужаса и говорит отвратительные, жестокие вещи, которые никогда бы не сказал, это точно.

сегодняшней ночью зонтопия вновь была уничтожена. улицы охватил огонь, здания с грохотом падали, рассыпаясь в пепел, а люди в ужасе звали на помощь перед тем, как с истошным криком свалиться на землю, хватаясь за объятую пламенем кожу.

вопли агонии стихли, и народ посмотрел наверх — на высоком пьедестале, охваченном пламенем, стоял алебард, раскинув руки в стороны.

— сегодня свершилось настоящее чудо: великий зонтик изъявил свою волю!

обгоревшие лица озарились искренними улыбками.

— по его божественному замыслу, все мы должны быть очищены священным жаром огня! создавший всех нас...

зонтик в панике смотрел на ликующих зонтопийцев, воодушевлённо глядящих вверх. расплавленная кожа стекала по радостным лицам, а обуглившиеся руки сложились в молитвенном жесте.

— ...он возжелал очистить наши грехи, сжечь их дотла и освободить пленённые души!

восхищённые голоса людей сливались, выстраиваясь в стройную мелодию знакомой молитвы.

мудрость и свет венок лавра несёт...

здание часовни с треском упало на землю, погребая пятерых людей под горящими обломками.

— падём же на колени перед его величием!

правитель в ужасе смотрел, как изуродованные тела опускаются на изъеденные огнём колени; наблюдал за оголёнными сухожилиями показавшихся спин.

он пытался закричать. сказать, чтобы они остановились, поднять их с земли и попытаться спасти, остановить это безумие, заставить алебарда замолчать — но его тело не могло шевелиться: оно застыло в молчаливом согласии. холодное, твёрдое тело...

и любовь зонтика нас упасёт!

ужас осознания настиг зонтика, когда он сумел опустить взгляд — перед глазами предстали две пары его каменных рук.

глупый сон, конечно, но что-то в нём не даёт покоя, заставляет снова и снова копаться в страшных деталях, пытаться понять скрытый смысл. казалось бы, всё предельно ясно: правитель напуган масштабами народного обожания, ведь считает, что вовсе этого не заслужил. но почему именно алебард каждый раз предстаёт главным злодеем? значит, зонтик ему не доверяет?

пелена тумана ещё сильнее затягивает улицы, скрывая их от любопытного взора. правитель вздыхает. он хочет поразмышлять о чём-то ещё, но теперь, когда взгляду не за что зацепиться, в голову лезут лишь странные, нехорошие мысли, от которых срочно нужно отвлечься и убежать, пока они не заполонили всё сознание.

самое надёжное укрытие — совсем рядом, в чужой комнате, освещённой лишь тусклыми огоньками свечей.

робкий стук заставляет алебарда нахмуриться. он нехотя откладывает книгу в сторону и, неторопливо пройдясь по комнате, отпирает дверь.

— я же говорил, что занят! — раздражённый взгляд опускается, и алебард понимает, что совершил ужасную ошибку: на пороге стоит зонтик. — прошу прощения, господин. проходите.

— нет-нет, это ты извини, я не знал, что отвлекаю! я просто... — нерешительно замолкает, но уходить не торопится. значит, его что-то тревожит.

алебард кивает и открывает дверь шире, снова приглашая войти. на этот раз правитель соглашается.

— всё в порядке. вас что-то беспокоит?

зонтик несмело садится на идеально заправленную кровать, стараясь не помять покрывало, и наконец поднимает виновато опущенные глаза. лицо алебарда — если хорошенько приглядеться  — выражает нечто между скукой и изнемождением. наверное, вчера опять работал допоздна.

— всё точно в порядке? я могу зайти и позже! кажется, ты устал.

— поверьте, я с радостью выслушаю вас, господин зонтик, — алебард садится на деревянный стул, придвинутый к письменному столу, и будто бы случайно гасит свечу, освещающую его лицо.

правитель робко улыбается и думает, с чего начать. как сказать о том, что его гложет, чтобы не выглядеть нелепо.

— в общем, мне приснился сон... — ну вот, опять. алебард участливо кивает, чтобы зонтик продолжал, а сам в который раз удивляется: всемогущий бог так волнуется из-за обыкновенных кошмаров. — и ты там был... каким-то злым. только не расстраивайся, пожалуйста! я сам не знаю, почему мне такое снится, ты тут не при чём!

первый министр снова кивает, мягко улыбнувшись — умело скрывает появившееся напряжение.

— конечно, я всё понимаю. часто во снах мы видим странные вещи, не связанные с реальностью. мне, например, недавно снилось, что вы снова сделали меня оружием, — ложь. алебард никогда не видел снов. однако такая сентиментальная деталь, напоминающая зонтику, что именно он имеет власть над своим подданным, поможет отвести глупые подозрения. и это срабатывает: через мгновение лицо правителя выражает крайнее беспокойство. — но я знаю, что вы бы никогда так не поступили.

идеальное попадание. зонтик опускает глаза под натиском чувства вины. наверняка ругает себя за самую малость недоверия, затаившуюся в его маленькой наивной голове.

— да, я бы ни за что этого не сделал! и я знаю, что ты бы тоже не... — замолкает, не найдя нужных слов, и неловко откашливается. — в общем, этот сон меня сильно напугал.

— не могли бы вы рассказать, что вам приснилось? — осторожно спрашивает алебард. важно знать, что именно тревожит чуткое подсознание зонтика.

— ох, ну... вся страна была в огне, и люди тоже, а потом ты сказал, что это моя воля, — правитель морщится от неприятных воспоминаний. — они все словно были под гипнозом! просто слушали тебя и молились, пока... пока горели.

зонтик делает паузу, и алебард терпеливо ждёт. близится кульминация.

— я хотел их остановить, но оказалось, что я превратился в ту огромную статую, — тихо продолжает он. — и почему-то... у статуи было четыре руки, представляешь?

первый министр шокированно замирает. неужели зонтик умудрился заметить? нет, из его окна не видно главную площадь, к тому же, процесс реконструкции ещё не завершился. значит, краем глаза увидел чертежи?

неужели это так напугало зонтика? наконец увидев статую, он подумает, что алебард взял идею из его кошмара — неприятный момент, который может разрушить доверие. лучше совсем не обращать внимания на эту деталь — может, зонтик и вовсе забудет.

— каждый раз вы поражаете меня своим воображением, господин, — беззлобно усмехается он. — думаю, вы и сами понимаете, насколько этот жуткий сон далёк от правды.

правитель печально кивает.

— мне всё равно неспокойно... каждую ночь такое снится. днём я пытаюсь отвлекаться, смотрю в окно, например, но мне постоянно так страшно, — его голос начинает подрагивать. — я так боюсь всех подвести! они ведь верят в то, чего нет, я на самом деле совсем не такой, я не великий зонтик, я просто... — несвязный лепет прерывается внезапной нехваткой воздуха. правитель в панике вдыхает, но лёгкие будто сжались, не в силах наполниться до конца. ещё несколько неровных вдохов, и зонтик пытается продолжить. — я зря это сделал, зря создал зонтопию, у меня не получается, я всем вру, я ужасный, — голова кружится от быстрого дыхания, а слёзы подступают к глазам. удушающий приступ животного ужаса сковывает зонтика, и он замирает, мелко дрожа. взгляд стеклянных глаз прикован к огню догорающей свечи.

поначалу алебард изучает зонтика, жадно всматривается в трясущуюся фигуру, стараясь не упустить ни одной детали. 

 чудовищный испуг бога выглядит так естественно и зачаровывающе красиво: невыносимый ужас, обычно спрятанный в глубине его души, вырвался наружу, обнажая истинную натуру правителя — ничтожную, но чистую и по-прекрасному уязвимую, обескураживающую своей непорочностью.

настолько нежным, восприимчивым созданием приятнее всего владеть — как редкой, изысканной вещицей. разглядывать и беречь, гордиться тем, что смог заполучить нечто подобное, но никому-никому не показывать и тем более не давать в руки. кто-то неумелый легко может сломать её.

громкий всхлип выводит алебарда из оцепенения — он мгновенно встаёт, садится рядом и осторожно обнимает зонтика.

— тише, всё в порядке... вам нужно дышать, хорошо? вдох, — правитель слушается и медленно втягивает воздух, — и выдох.

алебард повторяет это, пока зонтик не прекращает задыхаться. дрожь унимается, и он постепенно приходит в себя.

— вот и всё, — первый министр успокаивающе гладит спину зонтика. — вы молодец. это был всего лишь кошмар. в реальности такое просто невозможно: я так же, как и вы, люблю народ зонтопии и никогда не причиню им вреда. вы ведь мне верите?

зонтик кивает, и алебард удовлетворённо улыбается. конечно, верит — иначе и быть не может.

— думаю, сегодня вам лучше поспать у меня, — вдруг предлагает он, вспомнив, как спокойно засыпал зонтик в его присутствии.

правитель отстраняется и с удивлением смотрит на алебарда.

— а ты где будешь спать? кровать же маленькая...

— у меня ещё полно работы, и я как раз планировал заняться ей ночью.

— так же нельзя, надо отдыхать! — зонтик возмущённо хмурится, и алебард сдерживается, чтобы не рассмеяться. эта эмоция правителя до смешного непривычна.

— мне не нужен отдых, — искренне уверяет он, но, встретившись с недовольным взглядом, покорно кивает. — если мне захочется спать, я отнесу вас в вашу комнату.

— ладно, — неуверенно отвечает зонтик. ему и правда будет спокойнее здесь, но утруждать алебарда совсем не хочется. ему и так тяжело.

лицо зонтика впервые за долгое время выражает умиротворение, вечно напряжённые плечи наконец расслаблены, а его дыхание — ровное и размеренное.

алебард с удивлением смотрит на него. спокойный сон правителя — настоящее чудо, особенно в последние месяцы, когда ситуация в стране явно начала накаляться.

всё, что требуется зонтику, чтобы защититься от кошмаров — присутствие алебарда. эта мысль заставляет задаваться вопросом: как всевидящий бог может быть настолько слеп? почему он не осторожничает, целиком открывает себя будущему предателю — неужели не чувствует истинной природы своего же создания? а может, нарочно игнорирует внутренний голос, кричащий об опасности, чтобы не терять единственную опору? самого близкого человека, сотворённого из холодного оружия. звучит настолько безнадёжно, что алебард вновь ощущает прилив несвойственной ему жалости.

он возвращается к заполнению документов, чтобы отвлечься от этих странных мыслей, но никак не может сосредоточиться. взгляд, насильно прикованный к строчкам мелкого текста, то и дело возвращается к силуэту спящего.

вдруг почувствовав дуновение сквозняка, зонтик обнимает себя руками, чтобы согреться, и еле заметно хмурится. в этой комнате нет окон, но подлый ветер всё равно нашёл лазейку, будто нарочно желая нарушить редкие моменты спокойного сна.

движимый непонятным, чуждым ему порывом, алебард поднимается и подходит к шкафу. он бесшумно достаёт тонкое одеяло, которое давно убрал за ненадобностью, и аккуратно укрывает им зонтика.

он еле заметно улыбается во сне.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/12978011

в драгоценном плену заблуждения

Содержание

глава первая

глава вторая

глава третья

Комментарии (0)