Когда человек о чём-то глубоко задумывался, резкие звуки — такие, как выстрел, — обычно возвращали его в реальность. Лэйн же, однако, свист пуль возвращал только в прошлое.

А в последнее время рядом с ней, как назло, палили слишком часто.

— Нужно держать ружьё крепче… — 

Захлёбываясь в воспоминаниях, она проговаривала про себя слова Бориса.

 — Ты же не хочешь ранить случайного лесника?

Он тепло улыбался, подбадривая её в обучении. А Лэйн, которая никогда прежде не охотилась, всё пыталась понять: зачем она, вообще, согласилась на это?

— Лесников теперь нет, — пробормотала она. Больше, наверное, для себя, нежели для него. Снег лип к ресницам и бил по щекам, а зуб порой не приходился на зуб. Было темно и зябко. Солнце ещё не успело прогреть воздух к раннему утру. — Добычи мало, тут и стрелять-то не в кого. Я могу попасть разве что в бессмертного, но они это переживут.

— Бессмертные, бесспорно, переживут. А вот если попадёшь в меня… — Борис глядел куда-то вдаль. — Хотя я, должно быть, это заслужил.

Он был безмятежен, как ребёнок, — Лэйн наблюдала за ним внимательно. Его золотистый чуб, поцелованный первыми лучами студёного солнца, трепало и ворошило, как если бы ветер отчаянно пытался разрушить идеальный образ, который он возвёл вокруг себя. Скулы, в тепле по-благородному белые, словно молоко, на морозе порозовели и схватились, а ворот шубы, явно старой и жутко дорогой, заиндевел и кололся, когда Борис шевелился. Где-то там, под мехами, горела подживающая рана, которая не могла не дёргать от физической нагрузки… Но он стоял ровно. Недвижимо и непреклонно.

Борис Романов всегда был предельно вежлив — и потерян, скромен — и невозмутим. Стоило подошвам его ботинок ступить за черту города, как тот тут же ему покорялся. Простой люд робел пред ним, а военные сторонились: щедрость его была загадкой, присутствие — вестью, а благодарность — благословением… Или проклятием.

Дмитрий никогда не верил ему.

А Лэйн никогда не верила Дмитрию.

Лэйн знала, о чём Борис размышлял в такие моменты. Она и сама часто проваливалась в 

 день. Проваливалась — и гадала: сожалел ли он о том, что выстрелил тогда, в лесу, в них с Каином? Опытный охотник и превосходный стрелок, сделал ли он это для того, чтобы припугнуть их? Или же просто намеревался привлечь их внимание?.. Этот поступок мог быть чем угодно.

Чем угодно, но не подлой случайностью.

— Значит, будем передвигаться по лесу вдвоём.

Лэйн передала ружьё владельцу. Ледяное, оно липло к пальцам и заставляло их неметь, поэтому она практически сразу растёрла костяшки и натянула перчатки. Шерсть защекотала задубевшую кожу.

Борис же ловко накинул оружие на плечо и беззлобно усмехнулся:

— Только из соображений безопасности?

— Только из соображений безопасности, — подтвердила Лэйн.

Ни тени заговора в глазах, ни толики лжи. Пока она врала, он был с ней абсолютно честен.

По крайней мере, в ту минуту.

Под воронье карканье они возвращались в поместье.

В голове было пусто. На языке — тоже.

Безмолвно пересчитывая ряд сосулек, тянувшихся с крыши вниз, к земле, Лэйн непроизвольно щурилась — мерцающие блики, отражающиеся от них с ясностью божьего наказа, слепили нещадно. Стынь клубилась у неё в лёгких — ни кашлянуть, ни отдышаться, — но она упорно семенила, едва поспевая за Борисом. Три года перерыва вытеснили из неё былую крепкость. Тело стало слабее, мягче… Женственнее. Да и сама Лэйн, казалось, потеряла былой пыл. Юношеский максимализм иссяк — повзрослевшая и отчуждённая, она осталась наедине со своей целью. Усидчивость сменила забытую претенциозность; тишина и правда — бессмысленную болтовню. Но чем жаднее Лэйн отдавалась будущему, тем дальше ускользало от неё прошлое, как бы старательно она ни гналась за ним по пятам. И это не могло не расстраивать.

— Мне стоит извиниться.

Заводя её в усадьбу, Борис осторожно прерывал молчание — так, будто рисковал нарушить их связь. Даже если никакой связи, в сущности, и не было.

Люба забегала к ним всего на несколько мгновений — отчитывая, сдирала верхние одежды, как с непослушных детей, предлагала напитки погорячее, отвешивала гостье несколько ласковых комплиментов, которые грели лучше любого чая, и тотчас направлялась прочь, чтобы не мешать. В тот момент Лэйн легко принимала тарелки из её рук — эти руки словно были созданы для того, чтобы кормить нуждающихся и гладить по головам опечаленных. Улыбчивая добродушная, Люба напоминала нянечку в детском саду — уж слишком безобидна она была внешне… Хотя, наверное, на фоне громадного поместья что угодно и кто угодно выглядел бы безобидным.

Окна шириной в несколько этажей, взвинченные лестницы, старинные библиотеки… В родительском доме — в скромном, с низкими потолками — Лэйн иной раз ощущала себя придавленной. Здесь же, среди бескрайних разворотов архитектуры, тяжело было не испытать щемящего восторга от собственной ничтожности. И исключительности того, кто всем этим обладал.

Не из жадности, а по воле судьбы.

Устраиваясь на диване в кабинете Бориса, Лэйн тихо млела. Повсюду на неё глазели запылившиеся чучела, некогда поверженные первым хозяином жилища, а в паре метрах приятно потрескивали дрова в разожжённом камине. Борис неторопливо прочищал ружьё, прежде чем вернуть его на место, и глухой скрежет разлетался от угла к углу. Пахло деревом, пряностью консервированных яблок, порохом и мускусным одеколоном.

Пахло мужчиной, которым невозможно было не очароваться.

Очутись Лэйн там вновь, она бы не стала бы задавать никаких вопросов. 

Но тогда она не смогла заставить себя и шелохнуться.

— За что ты извиняешься?

Когда Борис закончил с делами, он присел рядом.

— Разве я не отвлекаю тебя от работы? Знаю, как строг бывает Дмитрий со своими подчинёнными, — подобрав с журнального столика кружку, он подал её гостье и посоветовал прижать ребром к груди; так тепло быстрее разливалось по телу. Направляя её, он чуть дольше приличного удержал прикосновение. А потом совсем уж беспечно покачал головой. — Извинюсь ещё раз. Не могу не признаться: мне нисколько не стыдно. Особенно перед ним. Ты очень целеустремленная девушка, Лэйн… Но если столько работать, то можно и с ума сойти.

Его голос бил ключом, а на дне радужки плескались воды Байкала — чистые и до боли холодные. Он никогда сомневался в том, о чём говорил, это было очевидно. Лэйн же, потеряв бдительность, слушала его и завораживалась. Временами ей начинало мерещиться, что от одного неверного вздоха она и сама, подобно озеру, могла покрыться оковами льда на полгода.

— Возможно, все мы уже давно сошли с ума, — шептала она.

Сердце её было мертво, но губы размыкались опять и опять — ловили каждое слово Бориса и внимали каждой мысли. Всё это было похоже на помешательство.

— Возможно, — большим пальцем он дотронулся до её подбородка, обжигая, ровно кипятком. — Поэтому полезно бывает забыть про всякий долг. Ненадолго заземлиться.

Борис понизил тон — бархатный, с едва различимой хрипотцой в интонации. А Лэйн, ведомая неопределёнными мотивами, подалась вперёд. То ли чтобы приблизиться, то ли чтобы избавить собеседника от неловкости из-за её понурого бездействия… Она и сама уже не помнила — зачем.

Лишь после, прокрутив эту сцену под веками сотню раз перед сном, она обнаружила, что нужды в том ничуть не было. Борис не посягал на её границы.

Она пролила мимо рта чай…

А он всего-то стёр каплю, чтобы она не испачкалась.

Воспитанный, учтивый и тактичный, он вёл себя подобающе статусу. Голубая кровь, говорили о знати. Но кровь Бориса была черна и ядовита — Лэйн видела это своими глазами, ощущала своей кожей и вдыхала её смрад своим носом. Хитрый и манипулятивный, он привык добиваться желанного без препятствий… Однако даже на смертном одре, одной ногой упираясь в могилу и склоняясь на другой пред самим Дьяволом, он не сумел навредить ей.

Хоть они и были знакомы всего ничего.

— О нет… Ты же не собираешься тащить с собой эту дрянь? Сумки и так еле закрываются.

Анна фанатично заколотила по багажу, не то выбивая из него пыль, не то доказывая — лишнего места не осталось. Тот, точно подыгрывая, мгновенно крякнул и распахнулся, сотрясая комнату звуком расстёгивающегося замка. Оттуда вмиг вывалилась мятая кофта.

— Чёрт, нет-нет-нет! Вот видишь? — забухтела вновь Анна. — Опять всё заталкивать обратно! А нам уже выезжать пора. Ну же, Лэйн, подсоби!

Она закряхтела, с трудом сводя две половинки молнии воедино.

Прежде чем прийти к ней на помощь, Лэйн в последний раз засмотрелась на бутылку настойки, из-за которой всё и началось.

Красновато-рыжеватая жидкость напоминала микстуру из детских мультиков на вид и дерьмо — на вкус. Наслаждаться этим было невозможно — только давиться. Лэйн никогда не забудет: она приняла предложение забрать пойло с собой из желания втереться в доверие к Борису. Теперь довольно забавно было отдавать себе отчёт в том, что Борис и сам преподнёс ей этот подарок из аналогичных побуждений.

Тем не менее выкинуть его она не решалась.

Точёный и изящный, графин практически не нагревался от касаний. Хоть он и был далеко не нов, но корпус его так и не заимел ни одной царапинки, даже самой тоненькой, — хрусталь, предположила Лэйн. На то намекал и устаревший дизайн: ребристые бока, плавно расширяющиеся к середине, превращали его в каплю, а блестящая крышечка сверху острела ромбом. Грациозным, благородным, зеркальным…

Сохранившим на себе крупные и витиеватые отпечатки.

Что, если этого человека уже 

У Бориса были огромные ладони, судорожно вспоминала она. Или, быть может, это просто она сочла их такими, сравнив с собственными? На этот вопрос Лэйн уже не получит ответа. Наверняка она знала лишь то, что кончики его пальцев, мягкие, но всё же познавшие на себе горесть труда, часто бывали вымазаны в порохе. Впервые она заметила это, когда он заправил ей локон за ухо… и когда очертил срезом ногтя линию у её ключиц — аккуратно, ласково и совсем не притворственно. Потом — когда просунул кисти под её бельё и, цепляя острыми костяшками лопатки, прижал к себе, как если бы ждал этого уже очень дано. Его дыхание билось у неё на коже вместе с кровью у висков, а от его поцелуев её бледные губы обращались в пунцовый бант, умоляющий о том, чтобы его поскорее развязали. К утру она нашла на себе странные серые полоски. Они легко оттёрлись салфетками, но позже те засмердели дымом и серой. Порохом.

Лэйн плохо помнила, были ли у неё в прошлом отношения. Кое-как ей удавалось восстановить в мозгу чей-то образ — блёклый, туманный и крайне размашистый, как письмо, настроченное навесу и уроненное в чан с водой. Буквы на нём прослеживались и даже позволяли прочесть их, но в определённое слово никак не складывались. Некто 

, определённо, был — существовал… Однако Лэйн не чувствовала его запаха, не грустила, понимая, что забыла его имя, и не тосковала оттого, что у неё отняли кого-то дорогого.

По какой-то причине эти ужасные чувства ей вернул именно Борис.

На балконе загрохотало. Анна вздрогнула и со страху резким движением застегнула несчастную молнию. Когда стеклянные двери отворились, на пороге стояла Анхея, хлопками смахивающая с крыльев прилипший к ним снег.

— Хватит копаться, все ждут только вас, — недовольная, как и всегда, она подпёрла кулаком бок. С её перьев ссыпались ещё несколько снежинок и тут же исчезли, не успев коснуться пола. — Медлить больше нельзя. Грег говорит, что пришла весна — если всё начнёт таять, людям будет опасно передвигаться.

Она развернулась, протискиваясь обратно в проход, а Анна заворожённо замерла.

Лэйн поймала на себе её изумлённый взгляд, а потом покосилась туда, где ещё секунду назад стояла Анхея. На балюстраде, свесившись с перил, впервые плакали за сосульки.

Действительно, весна, убедилась она.

Оттепель, которая коснулась не только её сердца, но и всего Роткова.

— Они правы, нужно идти, — согласилась Лэйн. Графин гулко зазвенел, стоило ему стукнуться дном о тумбу. — Не волнуйся, настойку я брать не буду.

Борис стал для неё вестником — весны, тепла и человечности. Но прошлое должно было оставаться в прошлом. Его объятия, вес его тела, придавливающего её к полу, и жар его крови, размазавшейся у неё по животу из-за разошедшихся швов… Всё.

Взвалив на себя сумки, Анна позвала Лэйн на выход, и та послушно последовала за ней.

Перед этим она краем водолазки стёрла с крышки графина отпечатки 

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/0191e774-c496-7598-b444-f1a0a40d0258

Негреющее солнце

Ree-chan

Клуб Романтики: Секрет небес: Реквием

Борис Романов/Лэйн

Анна

Вестник с порохом на пальцах

На форумах поклонников «Клуба Романтики» сломано много копий по поводу того, какая из интерактивных историй – самая захватывающая. Однако почти все фанаты вносят в свои личные топ-3 «Секрет Небес» за авторством писателя Алисы (она же – Элис). История девушки Вики, которая после смерти пытается разобраться в своих чувствах, встречает знойного красавца Люцифера и вычисляет имя своего убийцы, впечатлила читателей своей продуманностью и реалистичностью. Как и любая хорошая история, эта породила множество фанфиков и теорий на форумах поклонников.
Мы отделили зёрна от плевел и опубликовали в нашем фэндоме только лучшие фанфики «Секрета Небес». Читайте наши ФФ, и вы узнаете, как сложились бы отношения Вики и Дино при появлении сильного ОЖП, а также какую сторону в итоге выберет полукровка Мальбонте. У нас есть произведения и по 2-ой части этой интерактивной истории – с участием Астарота, Эрагона и всех всадников Апокалипсиса, включая одиозного Голода. Особо впечатлительных предупреждаем сразу: часть наших историй имеет возрастное ограничение 18+ и может быть ну очень горячей! 

От оригинальной книги Брэма Стокера душа прямо-таки уходит в пятки. Однако «Клуб Романтики» сумел превратить ужастик о кровожадном графе из Трансильвании в сентиментальную интерактивную историю. «Дракула. История Любви» вполне себе вписывается в современный тренд, который показывает, что вампиры могут не только рычать и сосать кровь, но и ухаживать за девушками – причём куда красивее простых смертных.
Читая наши фанфики по «Дракуле История Любви», вы отправитесь назад во времени в Османскую империю XV века вместе с реставратором Лайей, чтобы разобраться, кто же такой этот загадочный филантроп Влад и почему шесть веков назад он выглядел так же неотразимо, как сейчас. В нашем каталоге вас ждут ФФ с ОЖП и ОМП, а также кроссоверы с другими фэндомами. Однако призываем вас быть осторожными: персонажи историй настолько очаровательны, что прощаться с ними вам будет очень тяжело!

Вестник с порохом на пальцах

Комментарии (0)