Первый робкий луч солнца показался из-за горизонта.

Он коснулся верхушек деревьев, заставив птиц радостно щебетать, затем спустился чуть ниже, осветив крышу невысокого дома. Нагрев их своим тёплым светом, он робко вполз в окно и спустился по стене, коснувшись сначала волос, глаз, а затем губ молодой женщины, сидевшей за столом.

Она была ещё почти юной, но что-то в напряжении, сковавшем черты ее лица, делало ее старше, чем она была. Ее каштановые волосы были собраны на затылке заколкой, и непослушные пряди вились вокруг лица. Под глазами залегли тени, выдававшие бессонную ночь. Губы были искусаны, местами до крови.

Она сидела, слегка откинувшись на спинку стула, и вся её поза говорила о том, что она просидела здесь вот так не один час. Её тонкие руки безвольно лежали на коленях, а на безымянном пальчике поблескивало колечко с небольшим бриллиантом. Немигающий взгляд заплаканных глаз был устремлён на стол, а точнее, на то, что на нём лежало.

Это был кусок пергамента, немного измятый, словно его много раз брали в руки. На нём косым, аккуратным почерком была выведена одна-единственная фраза:

— Почему я всё время думаю о тебе, Грейнджер?

Пролог

Feena Fhortan

Продолжение фанфика "Вопреки Невозможности"

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Драко Малфой/Гермиона Грейнджер

Вопреки Невозможности: семь лет спустя

ru-vopreki-nevozmojnosti-sem-let-spustya-feena-fhortan

Гермиона Грейнджер недовольно сморщилась. Отчёт, который она получила по случаям незаконного использования магловских изобретений за последний месяц, был полон грамматических ошибок. Вздохнув, она взяла корректирующее перо и принялась исправлять их.

Кроме неё в кабинете больше никого не было, и было непривычно тихо. За искусственным окном стояла ночь. На столе горела одинокая лампа, придавая офисному помещению несвойственный ему уют.

Переделав отчёт, Гермиона зевнула. Она взглянула на часы и, убрав бумаги в стол, медленно стала собираться. Убедившись, что на её рабочем столе идеальный порядок, она переобулась, взяла свою сумочку и вышла в коридор.

Толстый ковер заглушал ее шаги. Она шла к лифтам, думая о том, что идёт, словно невидимка. Словно её не существует.

Спустившись в атриум, она прошла к каминам, и, взяв щепотку летучего пороха, кинула его в огонь. Спустя секунду она уже была дома.

Гермиона жила в крохотном уютном домике на окраине Лондона, неподалеку от своих родителей. Она переехала сюда после разрыва помолвки чуть больше трёх лет назад, забрав с собой только одежду и Живоглота.

Девушка устало прошла в ванную, разделась и приняла душ. Горячие струи воды сделали её совсем сонной. Выйдя из душа, она вытерлась большим, душистым полотенцем и, как была, голышом прошла в спальню и легла в кровать. Часы, висевшие на стене, показывали 23:13. В 23:20 она уже крепко спала.

Так проходило большинство ее дней. Отучившись еще один год в Хогвартсе, Гермиона с отличием сдала ЖАБА и уже летом устроилась на практику в Министерство. К осени она стала младшим сотрудником Отдела регулирования и контроля за магическими существами, где проработала почти семь лет, делая карьеру. И вот, несколько месяцев назад ей предложили пост заместителя в Отделе магического правопорядка.

Ей нравилась эта работа. Она с удовольствием вгрызалась в толстенные законодательные книги, вычитывая и редактируя законы, статьи и дополнения, предлагая новые, справедливые. Гермиона прилагала все усилия к тому, чтобы искоренить старые. Министр не препятствовал её деятельности, а, скорее, молчаливо поощрял. Но если в Отделе регулирования и контроля за магическими существами, где она отчаянно боролась за права домовых эльфов, над ней немного посмеивались, то здесь она начала наживать себе неприятелей. Некоторым чистокровным волшебникам и волшебницам не нравилось, что маглорождённая Гермиона Грейнджер так легко перечёркивает их старые устои и вносит новые законопроекты. Гермиона требовала равенства для всех: чистокровных и полукровок, маглорождённых и сквибов, людей и других разумных и полуразумных магических видов, желая, чтобы в новом мире, который они строили после войны, было место для всех.

Работа занимала все её время, и она практически каждый день приходила на пару часов раньше, а задерживалась на несколько часов после рабочего дня. Нередко случалось, что она заходила поработать и на выходных. Свободное время девушка либо проводила с родителями, либо наслаждалась одиночеством дома. Изредка она навещала друзей, с которыми и так довольно часто виделась в Министерстве. После событий последних лет и её неудавшегося брака, она не хотела ничего большего. Такая жизнь вполне её устраивала.

Проснувшись в шесть утра Гермиона наскоро позавтракала, собралась, прикрикнув на Живоглота, который норовил запутаться у нее в ногах, пока она пыталась одеться, так что в начале восьмого она уже была в Министерстве. Ей нравилось работать, когда в офисе больше никого не было. Суета, которую создавали коллеги, утомляла её.

Такой график, безусловно, выматывал Гермиону, но в нём был свой большой плюс — она была так загружена, что не могла больше ни о чём думать. Ни о том, что Джинни уже нянчила второго ребенка. Ни о том, что Рон вот-вот собирался жениться. Ни о своем не состоявшемся браке. Ни о Драко Малфое. 

Поначалу, первые годы она почти не вспоминала о нём, а если и вспоминала, то только с теплой улыбкой, с какой люди обычно думают о чём-то приятном, и через минуту забывала снова. То, как они расстались, делало историю их отношений с Драко Малфоем интересной сказкой с хорошим концом. Ничего большего, чем то, что произошло между ними в ту ночь, она и представить не могла. И Гермиона знала, что он тоже с легкостью отпустил её. Это должно было случиться, и должно было закончиться.

Затем она совершила несколько ошибок, которые изменили её саму и изменили её отношение к Драко Малфою, ведь самая ужасная ошибка была связана с ним.

Спустя пять лет после того, как он уехал, она получила записку. Одну-единственную записку, которая прикончила её и без того уже разваливающиеся отношения и дала ей надежду.

На исходе мая 2005-го года Гермиона была сама не своя.

Она не могла спать, все думая о том, что он вот-вот вернется, представляя себе, как они встретятся и что скажут друг другу. Она стала нервной и подскакивала от любого внезапного звука. Её сердце замирало, когда ей казалось, что она видит его в толпе. Однажды, в атриуме Министерства, чьи-то мужские руки закрыли ей глаза, заставляя угадать их обладателя, и она чуть не упала в обморок от волнения, но, обернувшись, она увидела Джорджа Уизли. Гермионе показалось, что никогда еще не она испытывала такого разочарования при виде кого-либо.

Она отказывалась отвечать самой себе на вопрос, почему так ждет его, и чего ждет от этой встречи. Она знала, что самое главное — увидеть Драко, такого настоящего, рядом. Услышать его голос, почувствовать его запах, а дальше всё само станет понятно.

Прошел ещё месяц. Затем ещё один. И ещё.

В начале осени она набралась смелости и, отчаянно краснея, за обедом с коллегами из Отдела международного магического сотрудничества между делом упомянула о том, что Малфоям, наверное, отказали в амнистии. Ей с удивлением ответили, что никакой амнистии никто из них не подавал.

К ноябрю Гермиона впала в апатию. А на Рождество она полдня просидела у окна, наблюдая за веселящимися на улице людьми, и вдруг поняла, что ей все равно. Эта мысль не вызвала у неё ни радости, ни удивления. Казалось, за это время что-то в ней выгорело до тла.

С тех пор прошло больше года. Время, которое, как ей казалось, тянулось вечность.

И у неё никогда не будет шанса узнать, что было бы, если…

Оказавшись за своим столом, она взяла бумаги и погрузилась в работу.

Спустя час в коридоре послышались голоса. Сотрудники Министерства, зевая, разбредались по офисам, начали летать бумажные самолетики и шуметь печатные машинки.

— Привет, дорогая, — поздоровалась с ней Глэдис Корнфут.

Глэдис была симпатичной, улыбчивой женщиной за пятьдесят. Её муж работал с мистером Уизли в Отделе магических происшествий и катастроф. Она нравилась Гермионе — была милой, дружелюбной, и, самое главное, не лезла к ней в душу. Глэдис была чуть ли не единственной коллегой Гермионы, которая до сих пор ни разу не поинтересовалась, «почему такая умница и красавица до сих пор не замужем». Тем не менее, отношения между ними были довольно близкими. Глэдис однажды рассказала, что когда ей было тридцать лет, она забеременела. Беременность была долгожданной, и они с мужем были невероятно счастливы, но она потеряла ребенка. С тех пор они не могли иметь детей. Иногда, когда к Гермионе заходили Гарри или Рон, в глазах Глэдис мелькала боль, несмотря на искреннюю улыбку. Её сыну было бы сейчас столько же, сколько и им.

— Доброе утро, Глэдис, — улыбнулась Гермиона. — Как настроение?

— О, великолепное! — просияла та. — Угадай, что подарил мне мистер Корнфут? — она подперла голову рукой и продемонстрировала сверкающий браслетик на запястье.

— Очень красивый! У вас годовщина? — спросила Гермиона.

— Нет, детка, что ты! Сегодня же день Святого Валентина!

Девушка мысленно чертыхнулась. Как она могла забыть? Она ненавидела этот праздник. В этот день к ней было устремлено слишком много сочувствующих — 

 — взглядов. Что ж, их можно было понять — практически все её ровесницы уже обзавелись мужем и детьми, или, хотя бы, состояли в крепких, перспективных отношениях. Ну, пожалуй, кроме Полумны, которая до сих пор путешествовала с отцом где-то в Европе. Но это была Полумна, так что она была не в счёт.

К обеду работать стало совершенно невозможно из-за снующих туда-сюда красных валентинок. Глэдис получила одну от мужа и, прочитав её, залилась краской. В коридоре то и дело раздавалось хихиканье. Окончательно потеряв концентрацию, Гермиона решила зайти к Гарри и Рону в штаб-квартиру Мракоборцев.

Несмотря на то, что Рон и Гермиона так и не вышли за пределы своей дружбы, и Рон поначалу довольно болезненно это воспринял, со временем всё наладилось, и они трое общались как раньше. С поправкой на то, что Гарри дома ждали жена и двое маленьких детей, а Рон готовился к свадьбе с Розой Целлер, пуффендуйкой младше него самого на пять лет.

Они уже не могли проводить вместе так же много времени, как раньше, но, к счастью, они работали на одном этаже.

Увернувшись от очередной стайки заблудившихся валентинок, Гермиона вышла в коридор и тут же на кого-то наткнулась.

— Смотри, куда идешь, Грейнджер, — выплюнул Маркус Флинт, с отвращением глядя на неё.

Бывший капитан Слизеринской квиддичной команды теперь стал частым посетителем Сектора по борьбе с неправомерным использованием магии. То, что Флинту казалось «невинным» колдовством, не считалось таковым сотрудниками Сектора, и, получив очередное письмо или повестку, Флинт считал нужным навестить их лично, чтобы уплатить необходимый штраф и замять дело. Однако, с периодичностью от шести месяцев до года, ситуация повторялась.

Поначалу Гермиона недоумевала, почему его просто не посадят в Азкабан за постоянные рецидивы, но Флинт был чистокровным, и это все объясняло. Это была одна из причин, почему она с таким энтузиазмом занималась своей работой.

Не ответив ему, Гермиона поморщилась, и, вздернув подбородок, пошла по направлению к аврорату. Однако, на полпути её чуть не сбил с ног Рон, бегущий навстречу.

— Привет, Гермиона, — запыхавшись произнес он. В руке у него был букет ярко-красных роз.

— Привет, — улыбнулась она, — куда ты? Я хотела пообедать с вами.

— О, Гарри тоже нет, он решил устроить Джинни сюрприз и взял сегодня выходной. А я хочу в перерыв поздравить Розу. Вечером у нас свидание, но я подумал… — и Рон смущенно улыбнулся, указав взглядом на цветы.

— Я думаю, это очень мило! — сказала Гермиона. Они пошли в сторону лифтов. Рон слегка приплясывал от нетерпения.

— Уверена, Роза будет в восторге. Как она, кстати? — Гермиона довольно быстро подружилась с невестой Рона. Свадьба должна была состояться уже через три недели, и Гермиона знала, что Роза очень переживает.

— Готовится к свадьбе, — уныло произнес Рон, пропуская Гермиону в лифт и заходя следом. — Честное слово, они с мамой скоро сведут меня с ума!

— Представляю, как воодушевлена миссис Уизли, — улыбнулась Гермиона. — С момента свадьбы Джинни и Гарри прошло уже несколько лет.

— Я даже не знаю, кто из них воодушевлен больше! — пожаловался Рон. — Роза постоянно задает мне вопросы, на которые я не могу даже представить ответа, а мама настойчиво объясняет очевидные, по её мнению, вещи. Вот ты, например, знала, что на свадьбу нельзя надевать ничего голубого?

— Нет, серьёзно? — изумилась Гермиона. — Ты уверен, что правильно её понял?

— Честно говоря, не уверен, —задумчиво произнёс Рон. — Но ты уловила суть!

— Гермиона засмеялась.

Лифт с клацаньем открылся в Атриуме и они вышли. Вокруг туда-сюда сновали люди и эльфы, наряженные как купидоны.То и дело вспыхивали камины, был разгар дня и стояла жуткая суматоха. Над фонтаном Магического Братства летали зачарованные розовые сердечки.

— Ладно, Гермиона, я побегу, — сказал Рон, размахивая букетом, — увидимся! — и он скрылся в ближайшем камине.

Гермиона проводила его глазами и, вздохнув, нажала кнопку лифта. «Надо забрать бумаги и поработать сегодня из дома» — пронеслось в голове.

Она почувствовала его прежде, чем услышала. Звуки вокруг вдруг исчезли, а шея покрылась мурашками, когда знакомый голос за её спиной протянул:

Глава 1. Обыденность

Мир вокруг, казалось, перестал существовать. В горле моментально пересохло. Она медленно повернулась к нему.

Малфой смотрел на неё, улыбаясь краешком губ. Казалось, он стал ещё выше. Его светлые волосы были небрежно уложены, а руки засунуты в карманы мантии. Лишь неестественно прямая спина выдавала едва заметное напряжение.

Гермиона вдруг осознала, что смотрит на него, открыв рот, и тут же захлопнула его.

— Привет, — выдавила она, пытаясь улыбнуться. — Ты вернулся?

— Я ещё не решил, — ответил он. — Меня амнистировали, но я не знаю, останусь ли здесь.

Ей показалось, что она словно потяжелела раза в три. Она не может позволить ему снова уехать.

— А твои родители? — ей было плевать на них, но ей надо было поддержать беседу, пока она думала, как спросить его о самом главном. Когда Гермиона видела Драко в последний раз — он был обручён.

— Они остались там. Несколько лет назад мы купили небольшой особняк на южном побережье, мать без ума от него. Да и отец стал заметно спокойнее за эти годы.

«А ты? — подумала Гермиона, — Почему тогда ты здесь? Почему не решил, останешься ли?»

— Но я всё равно должен был приехать… По делам, — сказал он, словно услышав её мысли, — Правда, подготовка документов немного затянулась. Теперь мне придётся пожить здесь какое-то время, чтобы все уладить.

«Какое-то время… Сколько это? Неделя? Месяц?»

— Так ты приехал… Один? — спросила она, стараясь, чтобы вопрос прозвучал естественно, но в глубине души замерев в ожидании ответа. Он все еще не вынул руки из карманов, и у нее не было возможности просто посмотреть на его безымянный палец в поисках ответа.

— Нет… Не один, — ответил он.

Она вдруг поняла, что больше не может дышать.

— Кики приехала со мной, — пояснил он, и Гермиона просияла.

— Кики! — вздохнула она с облегчением, которое тут же снова сменилось тревогой — это ведь не значило, что его жена, а может быть, и дети, не ждут его дома во Франции, — Как она?

— Счастлива, что со мной все хорошо, и больше никто не пытается использовать её как игрушку для битья, — сказал Драко. — Как у тебя дела? Ты здесь работаешь?

От неё не укрылся взгляд, которым он скользнул по её фигуре, и по рукам, очевидно, задавая себе тот же вопрос, каким секунду назад задавалась она. Он наверняка заметил, что на её руке не было кольца, но по выражению его лица невозможно было понять, что он по этому поводу подумал.

— Я недавно получила повышение до заместителя главы Отдела магического правопорядка.

Драко изумленно поднял бровь.

— Неплохо, Грейнджер! — он хотел сказать что-то ещё, но в это время с громким лязгом двери лифта открылись. — Тебе надо возвращаться? — спросил он.

Гермиона открыла рот, судорожно пытаясь найти повод поговорить с ним чуть дольше, когда вдруг какой-то полный усатый волшебник оттолкнул их, пытаясь войти в лифт.

— Молодые люди! — недовольно крякнул он, протискиваясь внутрь.

Она сделала шаг в сторону и слегка оступилась. Драко придержал её за локоть, вызвав своим прикосновением дрожь во всем её теле. К счастью, он почти сразу отпустил руку, не заметив реакции.

— Пойдём, — сказал Драко, снова слегка коснувшись и подтолкнув Гермиону к лифту, — Мне тоже надо на второй уровень.

Они вошли в лифт и молча стояли рядом, ожидая остановки. Тишину нарушало только недовольное сопение толкнувшего их ранее волшебника.

— Отдел магического правопорядка, включающий мракоборческий центр и администрацию Визенгамота, — объявил холодный женский голос и двери лифта открылись. Оставив толстого волшебника сопеть в одиночестве, Драко и Гермиона вышли в коридор. Мимо них пролетело несколько валентинок.

— Мне надо в администрацию Визенгамота, — сказал Драко.

Гермиона кивнула. Её офис был в другой стороне. Она собралась с силами и уже хотела предложить ему встретиться позже, как вдруг его кто-то окликнул:

— Мистер Малфой! — по коридору шёл, торопясь, невысокий седой маг в фиолетовой мантии, сухой и немного сутулый, но, судя по движениям, очень активный. — Мистер Малфой, наконец-то вы прибыли! Я вас давно жду. Здравствуй, милая, — кивнул он девушке, скользнув по ней взглядом.

— Здравствуйте, мистер Гамп, — вежливо ответила Гермиона.

— Ну же, идёмте! — мистер Гамп поторопил Драко.

— Пока, Грейнджер, — тихо сказал Малфой, едва заметно улыбнувшись и последовав за волшебником.

Гермиона чувствовала, что её сердце сейчас выпрыгнет из груди. Развернувшись на негнущихся ногах, она медленно пошла к себе в офис.

— Милая, что с тобой? — ахнула Глэдис, всплеснув руками. — На тебе лица нет!

— Все в порядке, — заверила ее Гермиона, рухнув на свое кресло.

Ни черта не было в порядке. Они толком не поговорили, и Драко не был уверен, останется или снова покинет страну. Неясно, увидятся ли они вновь — он не успел назначить встречу. Да и хотел ли? Он даже не сообщил ей о том, что возвращается. Может быть, если бы она не встретила его случайно в Атриуме, она бы и не узнала о том, что он здесь.

Единственное, что вызывало небольшое воодушевление — когда они заходили в лифт, девушка успела заметить, что обручального кольца на его пальце не было.

Гермиона провела остаток дня, пытаясь работать, но на самом деле, она снова и снова прокручивала в голове каждый его жест и каждое слово, строя нелепые предположения и тут же отметая их. Глэдис то и дело кидала на нее озабоченные взгляды, и лишь когда уходила домой, спросила:

— Детка, я могу тебе чем-то помочь?

Гермиона благодарно улыбнулась ей.

— Я в порядке, правда. Спасибо, Глэдис, — было заметно, что женщина не поверила ей ни на йоту, но, тем не менее, она вежливо попрощалась и ушла.

Спустя полчаса ушли все остальные, кроме Гермионы. Она сидела допоздна, надеясь, что Драко найдет её. Но он так и не пришёл. Около десяти часов вечера она заставила себя уйти, понимая, что ждать его дольше просто глупо — администрация Визенгамота прекратила работать четыре часа назад.

К одиннадцати вечера Гермиона была в постели. Она ворочалась полночи, не зная, что ей делать дальше. Написать ему письмо? Но стоит ли? Да и что она ему напишет? Если бы он хотел увидеться с ней еще раз, он бы предложил сам. Он бы зашел к ней, или отправил записку, разве не так? Драко же написал тогда, что всё время думает о ней, но это было так давно...

Нет, она не может так с ним поступить. Она не имеет права. Если он захочет увидеться с ней снова — он найдет способ. Если нет — она не должна вынуждать его. Она и так уже однажды натворила дел.

Утро не принесло ей избавления. Напротив, все её чувства, совсем недавно казавшиеся лишь воспоминанием, обострились до предела. Её снова тянуло к нему, но она запрещала себе даже думать об этом.

Гермиона пришла на работу в половине девятого, полная решимости доделать вчерашние дела. До выходных оставалось ещё пару дней, за которые ей надо было успеть завершить проект для Управления по связям с кентаврами. К обеду, не сделав ни единого дела и не написав ни единой строчки, Гермиона, в конце концов, так разозлилась на себя, что твёрдо решила прекратить вздыхать и думать о Драко Малфое и взялась, наконец, за работу.

И все же, каждая записка, прилетавшая к ней, заставляла её сердце биться сильнее, чтобы потом разочаровать своим содержанием.

К вечеру пятницы Гермиона почувствовала, что вновь возвращается в свой кокон безразличия. Очевидно, что Драко Малфой не искал с ней встречи. Что ж, она не вправе его за это винить. Он знал меньше, чем она, а она была единственной, кто знал всю правду.

Собираясь домой, Гермиона, как обычно, стала собирать бумаги со стола и заметила небольшое запечатанное письмо, которое она не увидела раньше. Пульс моментально участился. Она узнала этот косой почерк, которым на конверте было написано её имя. Наверное, оно пришло, когда девушки не было на рабочем месте, а затем кто-то завалил его сверху бумагами.

Дрожащими руками она вскрыла конверт, достала оттуда клочок пергамента, и, затаив дыхание, развернула его:

Грейнджер, я снял комнату в Хогсмиде. Если захочешь поболтать — можем встретиться в субботу в три часа дня в Кабаньей голове. 

Глава 2. Замешательство

Переезд семьи Малфоев во Францию наделал немало шума в местном магическом сообществе. Во-первых, они служили одному из самых тёмных магов за всю историю и предали его. Во-вторых, они были сказочно богаты. И в-третьих, их сын, Драко, был молод и чрезвычайно хорош собой. Молодые ведьмы по всей стране втайне мечтали познакомиться с ним, вырезая его фотографии из газет и журналов, а богатые и не очень аристократы хотели сосватать за него своих чистокровных дочерей.

Благодаря родственникам своего отца Драко довольно быстро начал вращаться в высших слоях общества, и на него началась самая настоящая охота. Спустя три года, в возрасте двадцати одного года, Драко Малфой обручился с дочерью Батиста Лакруа — Мариссой. Семья Лакруа была известна каждому магу во Франции. Батист Лакруа был правой рукой премьер-министра магии, его жена, Жозефина, владела одним из самых популярных магазинов парадных мантий в Париже, а сын Ален — старший брат Мариссы — был капитаном сборной Франции по квиддичу.

Марисса была на пару лет младше Драко. Выпускница Шармбатона, она являла собой хрупкую черноволосую девушку с лицом сердечком и огромными светлыми глазами. На помолвке настояли их родители, когда узнали, что они встречаются, и Драко решил, что не будет сопротивляться. Марисса буквально смотрела ему в рот, с ней было легко, к тому же, она обладала изысканной, французской красотой. Свадьбу решили сыграть через год. Но ей не суждено было состояться.

Драко Малфой сидел за столиком в Кабаньей голове и потягивал сливочное пиво, в ожидании Гермионы Грейнджер. Он нервничал и то и дело поглядывал в окно, в надежде увидеть её стройную фигурку.

Он вспоминал как увидел её там, в Министерстве. Прошло столько лет, она стояла спиной к нему, но он сразу же узнал гриффиндорку. Всё те же густые каштановые волосы, которые теперь были собраны в аккуратную прическу на затылке, всё та же горделивая осанка и вздёрнутый подбородок, всё то же тело, которое он столько раз вспоминал. Не раздумывая ни секунды, он подошел к ней, и, вдохнув её запах, преследовавший его столько лет, поздоровался с ней. Он помнил, как она медленно обернулась к нему, словно не веря, что это он. Какие огромные у неё были глаза. Пухлые губы были чуть приоткрыты от удивления. Драко посмотрел на неё, и на секунду забыл, зачем он вообще прибыл в Министерство. Вот зачем — он был здесь из-за неё.

Он должен был попытаться.

Три года вращения в обществе очаровательных французских аристократок, глядящих на Драко голодными глазами, практически вышибли Гермиону Грейнджер из головы. Она помогла ему принять в себе то, что он и не рассчитывал обнаружить, и дала ему даже больше — свое доверие, свою нежность и свою девственность. Она стала для него тёплым, греющим душу воспоминанием, в то время, как рядом были настоящие женщины, заливисто хохочущие над его шутками. Нагулявшись и обручившись с Мариссой, Драко был готов зажить спокойной семейной жизнью, уделять больше времени своему увлечению — коллекционированию старинных магических артефактов и алхимических записей. Может быть, скоро они завели бы детей.

Но спустя какое-то время все его планы полетели к черту.

Он вдруг стал думать о 

Ему казалось, что он всё ещё чувствует её прикосновения. Всё ещё прикасается к ней сам. Он словно слышал её голос, смех, чувствовал запах.

Когда мать заговорила о приготовлениях к свадьбе, Драко вдруг понял, что не готов к этому. Свадьба была отложена. Марисса и её семья расстроились, но не упрекнули его. Тогда, однажды ночью Драко потерял над собой контроль и написал Гермионе записку. Лишь одну записку, на которую она не ответила.

Он был уверен, что она не свободна. Такие девушки, как она, не бывают свободными. От этой мысли ему хотелось крушить все вокруг.

Когда он отложил свадьбу в третий раз, они были обручены уже четыре года. Драко ожидал, что Батист Лакруа явится к нему с гневной обвинительной речью, заставляя немедленно жениться на его дочери, но этого не случилось. Драко заподозрил неладное и навёл справки. Затем, собрав достаточно информации, он припер Мариссу к стенке, и та в слезах рассказала ему, что на самом деле у их семьи осталось довольно мало денег. Отец девушки настоял на том, чтобы Марисса очаровала Драко, заставив его жениться на себе. Она пыталась объяснить ему, что он и правда нравился ей, но Драко было всё равно. Он в тот же день официально разорвал помолвку и вернулся из Парижа к родителям, в их особняк неподалеку от Канн. Там он твёрдо решил забыть и Мариссу, и Грейнджер. И если с первой у него получилось практически сразу, то со второй он так и не преуспел. Чтобы выкинуть это наваждение из своей головы, он вплотную занялся своей коллекцией, проводя свободное время на метле или на побережье. Это помогло, Драко практически перестал думать о Гермионе. Если не считать того факта, что каждую ночь ему снились сны про неё, которые на утро он никак не мог вспомнить, лишь чувствуя, что во сне был рядом с ней.

В мае две тысячи пятого года родители заговорили с ним о возвращении в Лондон. Они аккуратно сообщили ему, что не хотели бы уезжать из Франции. Розы матери росли здесь гораздо лучше, а отец занимал в обществе такое положение, какого ему уже не добиться в Британии. Драко согласился с ними, но в Британии оставались дела, которые следовало закончить — у них была недвижимость и в хранилище остались кое-какие старинные семейные реликвии, так что ему стоило вернуться, чтобы уладить оставшиеся вопросы. Зная, что возвращение в Британию непременно повлечет за собой встречу с Гермионой, Драко тянул до последнего. Меньше всего в жизни он хотел видеть её замужем за другим мужчиной.

Ситуацию изменила неожиданная встреча с Рубеусом Хагридом в Лионе пару месяцев назад, куда Драко изредка наведывался в один антикварный магазинчик. Владелец этого магазинчика присылал ему сову каждый раз, когда находил что-нибудь необычное.

Драко увидел их с мадам Максим, лениво прогуливающимися по променаду. Не заметить их было сложновато, маглы то и дело оборачивались на них, но им, казалось, было наплевать. Хагрид заметил Малфоя и окликнул его, помахав своей огромной рукой. Когда вся улица обернулась на него, Драко понял, что ему не избежать разговора.

Лесничий был довольно дружелюбен, особенно по сравнению с их предыдущими встречами. Повздыхав над несправедливостью того, что Малфоев на семь лет выгнали из страны, он поблагодарил Драко за то, что тот спас Гермиону и помог ей сбежать. Затем, как бы между прочим, упомянул, что она работает сейчас в Министерстве Магии и до сих пор не замужем.

Драко не спал после этого всю ночь, а на следующее же утро подал документы на амнистию.

С легким хлопком Гермиона трансгрессировала на окраину Хогсмида. Ей хотелось пройтись немного перед встречей с Драко, чтобы упокоить свои нервы. При виде деревушки сердце девушки защемило от воспоминаний. Она пошла в сторону Кабаньей головы, размышляя о том, что сказала бы ей сейчас семнадцатилетняя Гермиона, заканчивающая шестой курс, насчёт того, во что она превратила свою жизнь.

Колокольчик на двери звякнул, возвращая Драко к действительности, и он, увидев её, немедленно вскочил со стула. Сердечно поздоровавшись с барменом, девушка подошла к его столику, сняла верхнюю одежду и села напротив него. Драко сел следом. Её щеки разрумянились от холода, а глаза блестели.

— Привет, — поздоровалась она, улыбаясь.

— Привет, — ответил он. В воздухе повисло неловкое молчание.

— Почему Кабанья голова? — наконец, спросила она. — Я думала, ты остановишься в Мэноре.

— Для меня одного Мэнор немного великоват, — ответил Драко. При мысли о том, чтобы в одиночестве ночевать в поместье, в котором происходило столько зла, он внутренне содрогался. — Сначала я подумал остановиться в Дырявом Котле, но был крайне удивлен обнаружить на месте старины Тома кого бы ты думала?

— Невилла? — посмеиваясь, сказала Гермиона, — Я знаю, они с Ханной содержат его уже несколько лет, с тех пор, как Том отошел от дел.

— Именно! Старина Лонгботтом чуть собственный язык не проглотил, когда увидел меня, и я решил, что мое постоянное присутствие в его гостинице может пагубно повлиять на его нервы.

Гермиона рассмеялась. Бородатый бармен, поразительно напоминавший Альбуса Дамбдора, молча принес им по бутылке сливочного пива и также молча ушел обратно за стойку.

— И все же, почему именно Кабанья голова? — тихо спросила она спустя минуту. — Тебя кто-то узнал?

Драко немного помолчал. Он не хотел рассказывать ей, какими взглядами провожали его люди в Министерстве в день их встречи, и как кто-то в толпе крикнул «Сдохни, Малфой», когда он шёл по Косому переулку.

— Мне не нравится, как на меня смотрят, — неохотно ответил он. — Для них я все ещё Пожиратель Смерти.

Гермиона сочувственно посмотрела на него. Пока она гадала, уместно ли будет ободряюще коснуться его руки, лежавшей на столе рядом с её рукой, он с громким стуком поставил бутылку на стол и сказал:

— Ну и чёрт с ними! Грейнджер, расскажи-ка мне лучше, где дракон?

— Какой дракон? — непонимающе захлопала глазами Гермиона.

— Валлийский зелёный, конечно же. Представляешь, Грейнджер, как удивлен я был, когда не обнаружил своего дракона, десятилетия охраняющего хранилище Малфоев? А знаешь, что сказали мне гоблины? Что молодая сотрудница Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними… Хммм… Кажется, её зовут мисс Грейнджер, протащила законопроект, по которому все драконы должны содержаться в специальных условиях, нарушение которых попадает под определение «жестокое обращение» и является уголовно наказуемым, — ухмыляясь, закончил он. Гермиона вспыхнула.

— Знаешь что, Малфой, если ты считаешь, что то обращение, какое получил твой дракон, не является жестоким, то…

— Тихо, тихо, — перебил он, коснувшись её руки. Она моментально замолчала, покраснев еще больше. — Я просто дразню тебя. Ты очень добрая, Гермиона. С ним действительно ужасно обращались.

Он вдруг понял, что это первый раз, когда он назвал ее по имени, но это не показалось ему неправильным или непривычным. Ей, кажется, тоже. Она слегка улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она, — что понимаешь.

Он улыбнулся ей в ответ и убрал свою руку с её ладони, вцепившись в бутылку сливочного пива.

— Так чем ещё ты занималась все эти годы? — беззаботно спросил он, стараясь не показывать своего волнения. — Надеюсь, ты не освободила всех домовых эльфов поголовно. В противном случае мы с Кики немедленно возвращаемся в старую добрую рабовладельческую Францию.

Гермиона рассмеялась и неловкость между ними, наконец, лопнула, как мыльный пузырь. Они взахлеб болтали обо всем, что случилось с ними за эти годы, старательно обходя стороной только одну тему — личную жизнь. Зато они с удовольствием обсудили личную жизнь других.

— Я знаю, — сказал Драко, — что у Поттера и Уизли уже двое детей, — осознав, как это прозвучало, они с Гермионой изумленно посмотрели друг на друга и расхохотались. — Я имел ввиду младшую Уизли, — сквозь смех сказал Драко, — хотя видит Мерлин, я бы ничему не удивился, — он поднял на нее глаза и заметил, что она уже не смеётся, а, таинственно улыбаясь, наблюдает за ним. От её взгляда у него вдруг участился пульс.

— Что, Грейнджер? — спросил он.

— Я просто забыла, — сказала она. — А сейчас вспомнила.

— О чём ты? — Драко начал нервничать.

— Каким ты можешь быть… — она замялась, подбирая слово. — Живым, — тихо закончила Гермиона. Драко внимательно посмотрел на неё.

— Знаешь, я очень давно таким не был.

«Я тоже», — подумала она. — «О, Мерлин, я тоже».

Глава 3. Встреча

— Мне, наверное, пора, — неуверенно сказала Гермиона. На улице было уже темно, в бар набивались люди, вид большинства из которых не внушал доверия. — Я пройдусь до развилки и дезаппарирую оттуда.

Драко заметил, как пристально на них смотрел здоровый, бородатый маг, стоявший рядом с барной стойкой. Судя по его лицу, у него в венах явно текла кровь троллей.

— Я тебя провожу, — сказал он Гермионе. Они оба надели свои мантии и вышли на улицу, провожаемые взглядами завсегдатаев Кабаньей головы.

На улице было прохладно, а на ясном небе ярко светила луна. Драко и Гермиона пошли по главной улочке к выходу из деревни. Домики жителей Хогсмида уютно освещали им путь жёлтыми окошками. На улице стало совсем тихо, и лишь из Трёх Мётел доносился шум и хохот.

— Рон и Роза будут праздновать свадьбу в Трёх Мётлах, — проронила Гермиона, не зная, что еще сказать. — Миссис Целлер хорошая подруга мадам Розмерты.

— Как скоро у них свадьба? — спросил Драко.

— Через три недели, — ответила Гермиона.

Они снова замолчали. Драко представил, как он будет сидеть в своей комнатушке в Кабаньей голове, в то время как Гермиона будет веселиться с друзьями всего в нескольких домах от него.

Волшебница, прошедшая им навстречу, смерила их странным взглядом. Гермиона заметила, как Драко сжал губы. Наверное, он решил, что этот взгляд был адресован ему. И, возможно, он был прав.

— Драко, ты еще не решил, надолго ли задержишься?

Малфой немного помолчал. Собственное имя, произнесенное её голосом, было самым прекрасным звуком на свете.

— Ещё нет, — тихо ответил он.

Гермиона опустила голову, глядя себе под ноги. Их молчание не было неловким, но оно скрывало слишком много слов, которые они хотели сказать друг другу.

— Однажды я купил в Зонко сахарное перо и случайно уронил его в зелье на уроке, — нарушил тишину Драко, увидев знакомую вывеску.

— Это когда оно взорвалось фиолетовой жижей? — рассмеялась Гермиона. — Я, кажется, помню этот день. Ты тогда сказал, что это Гойл виноват. Так вот, что случилось на самом деле.

— Да, я был тот еще засранец, — улыбнулся Драко.

— Это точно, — задумчиво произнесла Гермиона, вспомнив свои огромные, как у бобра, зубы и злой смех Малфоя.

Драко почувствовал себя неловко. Он отвратительно вёл себя по отношению к ней все школьные годы.

— Слушай, Гермиона, я… — он повернулся к ней, остановив её. Девушка охотно повернулась к нему в ответ. Она была такая красивая в свете луны, что у него перехватило дыхание.

«Я все время думал о тебе. Я и сейчас всё время думаю о тебе. Я разорвал свою помолвку и вернулся из-за тебя. Вернулся к тебе».

— Прости меня, — выдохнул он, вместо тех слов, которые вертелись на языке, — Я был полным кретином в школе.

Ласковая улыбка тронула губы Гермионы.

— Ты был ещё ребенком, — сказала она, — не бери в голову.

Они продолжили прогулку.

— И потом, — вдруг, добавила она, — я всё-таки классно тогда тебе врезала. Так что можешь считать, что мы квиты.

— Мерлин, Грейнджер, ты же гриффиндорка, как ты можешь бить так низко? — разочарованно протянул он, на что девушка лишь звонко рассмеялась.

— Если бы я тогда мог остаться, — тихо сказал он, — я бы вернулся в Хогвартс.

Они оба замолчали, думая об одном и том же — как сложились бы их отношения, если бы они целый год учились вместе?

— Ты скучаешь, — полувопросительно-полуутвердительно сказала Гермиона.

Вопреки Невозможности: семь лет спустя

Содержание

Пролог

Глава 1. Обыденность

Глава 2. Замешательство

Глава 3. Встреча

Глава 4. Прогулки

Глава 5. Прошлое

Глава 6. Полет

Глава 7. Косой Переулок

Глава 8. Чувство вины

Глава 9. Неизбежная правда

Глава 10. Все кончено

Глава 11. Скибберин

Глава 12. Мистер Дрейк Уайт

Глава 13. Ночные разговоры

Глава 14. Признания

Глава 15. Истина

Комментарии (0)