Вдали слышны голоса этих плешивых псов, но он не обращает на них внимание, заваливаясь в сугроб. Все его одежды пропитаны кровью и неприятно липнут к телу. Отвратительно.

Они думали, что он навеки будет рабом своей участи, своего положения, обязывающего терпеть, скривив лицо за раскрытым веером, и выслушивать все эти лживые претензии и оскорбления в своей адрес.

У горных Лордов школы Цанцюн изначально не сложились даже подобия дружеских или хотя бы нейтральных отношений. Они все были слишком гордые для того, чтобы признать, что кто-то может быть лучше их самих, выше, достойнее. И тем более они не могли смириться с тем, что это будет какая-то уличная крыса, такой как Шэнь Цзю, вступивший на путь совершенствования гораздо позже всех остальных и сумевший при этом стать горным Лордом Цинцзин.

Сделать всё это без чьей-либо поддержки, с кривым культивированием и бережно собранными осколками души, сломанной, но ещё держащейся на его чистом упрямстве, доказать всему миру, что он сможет, он достоин, после всего того, что пережил.

Шэнь Цзю сплевывает сгустки алой крови на белый снег и хохочет над своей жизнью, над всеми Горными Лордами, над Юэ Цинъюанем, над проклятым зверенышем Ло Бинхэ, над самими богами, которым его жизнь казалась смешной шуткой — смотреть, как крыса пытается выбраться со дна жестяного ведра, постоянно падая обратно вниз.

К сожалению, чтобы понять, что во всём, что ним происходит, виноват не только он, но и безразличие, и презрение всех людей в мире, ему понадобилось умереть.

Кто бы знал, что такой как он может прожить свою жизнь целых четыре раза, натыкаясь на одни и те же грабли! Вот умора! Боги, небось, ухахатывались над его тщетными попытками исправить хоть что-то! Смотрите! Это опять тот раб, зачем-то вылезший из своей конуры в белый свет и нацепивший на себя шкуру волка! Всего лишь белая ворона среди всех!

Шэнь Цзю зажимает разодранное в ошмётки горло, понимая, что это последние секунды его бесполезной жизни.

Эх… а ведь в этот раз все так хорошо начиналось. Ему даже удалось сдержаться и не убить всю эту прогнившую семейку Цю, а также сбежать от сбрендившего У Янцзы, посылая того дорогой дальней и неизведанной.

Но все дороги, как известно, ведут в Рим. В его случае, в Цанцюн на место Горного Лорда Цинцзин, чтобы ненадолго, но продлить свою жалкую жизнь. Какая досада… Три жизни подряд он становился проклятым Горным Лордом, не в силах ничего изменить. Зачем он возвращался туда из раза в раз? Пытался изменить что-то? Что его там держало?

Эй, Шэнь Цзю! Может хватит этой неимоверной тупости? Они не примут тебя как бы ты ни старался им угодить! Или напомнить, что с тобой случилось, когда ты захотел стать лучше? Да, ты стал! В твоей невероятной актерской игре никто и сомневаться не смел, всё было бесподобно, идеально! Но… они просто отдали тебя на откуп безумному демону в человечьем обличие. Это ли не доказательства того, что эти грёбаные лицемеры никогда не изменят своей гнилой сущности?

О! Ха-ха, или ещё лучше! Ты наверняка надеялся, что наконец объяснившись с Юэ Цинъюанем тебе станет легче и вы сможете стать не просто пародией на братьев, да? Ты этого хотел? Этот мудак просто желал тебя сильнее того демона. Ему нравилось видеть твое отчаяние, твой потухший взгляд, свою силу над тобой — вот смотри! Ты был полностью под его контролем, как послушная собачонка, которая только и может что вилять хвостом при виде хозяина! Это же была третья жизнь! Тебе понравилось?

А сейчас? Четвертая жизнь тебя тоже не восхитила? Ты не дожил и до тридцати в дали от Цинцзин! Смирись! Твое место там!

— Заткнись, сука… Гкха!..

Шэнь Цзю опять сплевывает кровь на белый пушистый — 

холодный, пробирающихся до костей

 — снег, слыша вдали приближающуюся погоню, и выдавливает из последних сил, как самая настоящая змея.

— Я буду жить столько, сколько того мне понадобится, чтобы хоть раз дожить до счастливого конца…

И закрывает глаза. Он не смирится. Никогда.

Что? — сущность заливисто смеётся — Ты всегда будешь умирать! Ты обречён! Само твоё существование было ошибкой, поэтому ты на вечность обречён на все муки Диюя! Ты всегда будешь разочаровываться, что в людях, что в демонах! Просто признай и протяни мне уже руку…

Голос на момент замолкает.

Ох. Ты умер… Что ж, приятной жизни, мой маленький глупый Шэнь Цзю.

И она замолкает до следующей его смерти.

Шэнь Цзю просыпается. Резко, с шумом глотая воздух, как выброшенная на берег рыба, в панике оглядываясь. Ужас. Насколько же он отвратительно сейчас выглядит?

Обычно он просыпался, когда ещё был уличным беспризорником на пару с Юэ Цинъюанем, или в доме Цю, во второй жизни ему даже посчастливилось очнуться уже главным учеником Цинцзин.

Незнакомая комната, чьи-то разбросанные по полу вещи, недочитанная книга на прикроватной тумбочке и тишина. Возможно, в комнате находилось ещё много что, но из-за глубокой ночи, освещенной лишь фонарем из окна, разглядеть все не было возможности.

Шэнь Цзю ещё раз задумчиво обводит комнату взглядом и принимает решение. Он попал в ад. Да.

И, раз уж есть такая возможность, он предпочтет выспаться перед пытками, и заваливается обратно в мягкую кровать. Спать. А уж завтра он посмотрит, что ему на этот раз подготовили боги.

Голос в другой реальности злобно взвыл, проклиная мёртвого мальчишку.

Шэнь Цзю ещё не знал, что на этот раз ему удалось вырваться из-под контроля богов.

На следующее утро он просыпается и в доме пахнет вкусной выпечкой, любящий женский голос зовёт жителей к столу, а к нему в комнату влетает мелкая фурия, называя А-Юанем и голося, чтобы старший братик скорее шёл есть, потому что всё остынет. Вскоре заглядывают ещё двое ребят постарше и со смехом выносят не соображающего «брата» на руках. На кухне, весело подпевая, крутится женщина, возле которой сидит мужчина в костюме.

Шэнь Цзю все ещё в шоке, но послушно принимает то, что ему дают.

Странные люди. Он ведь даже не их сын, так с чего такое обращение к незнакомому человеку?

Шэнь Цзю даже забывает ершиться на каждое доброе слово и не уворачивается от поднятой руки, мягко касающейся макушки, чтобы растрепать короткие волосы — так обычно делали, чтобы ударить. Он забывает всё, купаясь в любви, поддержке и заботе этих людей, называющих его сыном и братом. Это настолько странно, что по ночам он плачет, не понимая как смог избежать всего того ужаса, преследующего его на протяжении четырех жизней.

Постепенно он привыкает к новому имени, людям, не шарахается от любого проявления внимания. Он не ждёт, что его будут бить и это… приятно. Он даже смог наладить отношения с младшей сестрой! Шэнь Чжэнь просто влюблена в своего гэгэ, готового играть с ней в куклы, рассказывать интересные истории, которые только между ними, и ставить маленькие сценки! Это так весело!

Шэнь Цзю постепенно оттаивает, расцветает, наслаждается этой такой странной, но правильной жизнью, где есть мама, папа, младшая сестрёнка, которую он защищает, и двое старших братьев, всегда готовых за него вступиться. Они точно не бросят, как бы он ни прогонял их. Шэнь Цзю это чувствует. Знает.

Он растёт, познает мир удивительного будущего, где есть машины, интернет, Кока-Кола и шоколадки со скидкой.

Ему исполняется двадцать и все вновь летит под откос.

Их родители умирают в автомобильной аварии, самый старший брат, которому только недавно исполнилось тридцать, вынужден возглавить компанию, беря на себя все важные дела и почти не появляясь из-за этого дома. Шэнь Сюй уматывается в усмерть.

А-Цзю и А-Чжэнь пытаются помогать по дому, пока Ваньнин, второй старший брат, учится в Германии. Вырваться с учебы ему удается только спустя полгода, и он сразу идёт на могилы родителей.

Шэнь Цзю не выдерживает. Ему кажется, что всё это слишком. Зачем? Зачем ему дали насладиться этой атмосферой счастья только для того, чтобы потом забрать её?

Он съезжает в съёмную квартиру и живёт там, разрешая заходить к нему только Шэнь Чжэнь. Сестра тормошит его, вытаскивая из депрессии, водит по врачам, готовит и убирается. Ему даже становится стыдно, что разрешил пятнадцатилетке так ухаживать за собой, как за безруким и безногим инвалидом. Ей ведь тоже тяжело, это не только его потеря, в этот раз это не только его горе. Он может поделиться, и его всегда примут, несмотря на то, какой он — жалкий, ничтожный, недостойный. Для этих людей он есть и остаётся единственным.

И он рассказывает всё, ждёт, что сейчас ударят, проклянут за забранную жизнь мертвого брата, который на самом деле должен был получать все их заботу и ласку.

Шэнь Юань был тихим болезненным ребенком, который, видимо, умер до момента замены души.

Шэнь Цзю плачет и обнимает в ответ.

Жизнь снова начинает налаживаться: прогулки с А-Чжэнь, редкие пьянки с А-Нином, за которые им потом влетает от А-Сюя, работа в интернете, где не нужно напрямую взаимодействовать с людьми. Шэнь Цзю остаётся все той же подколодной змеюкой с отвратительным характером, — нет, это он точно не в силах изменить, да и не хочет — но змеюкой любимой.

Незаметно у А-Чжэнь появляется довольно… странное, на его взгляд, увлечение. BL романы, которые она с горящими глазами пересказывает ему, слушая резкие комментарии о умственных способностях персонажей, которые творят лютую дичь.

Кхм, да!.. он успел понахвататься местных молодежных словечек, чтобы не выглядеть как дремучий старик из древнего Китая. А ещё он курит, редко. И вот от этого его никто не может отучить.

В конце концов, Шэнь Цзю и сам проникается какой-то ностальгией по былым заклинательским и начинает читать новеллы, яростно тыкая по клавиатуре, критикуя каждый неправильный иероглиф с описанием совершенствования. А потом публикует статью с точными указаниями как надо управлять ци, избегать искажений и… стесняется, что его труды высмеют. Глупо? Наверное.

Но в большей степени всё же надеется, что в этом мире нет и не будет заклинателей.

И наконец, случается это.

Шэнь Цзю в руки попадает книжка с говорящим названием «Путь Гордого Бессмертного Демона». Он готов на костре спалить эту гадость и станцевать вокруг шаманский танец, лишь бы всем тем мразям жилось недолго и невесело.

Шэнь Цзю бы посмотрел, как бы тот зверь вытерпел всё то, что ему досталось в доме Цю! Этот щенок бы сдох, не прожив и двух дней! А Юэ Цинъюань видите ли пошел спасать его — А-Цзю смеётся, эта гнида считала его своей собственностью — из лап полудемонического отродья и сдох под градом стрел! И после этого он — сволочь неблагодарная, а эта собака сутулая — великий святой! Знали бы читатели этой мерзости, кто в истории заслуживает сочувствия, удавились бы на месте!

Шэнь Чжэнь выслушивает от него как всё было на самом деле и молча достаёт бутылку вина из его запасов.

Он не спаивает малолеток, ясно?! Это для него!

Писать гневные комментарии к столь отвратительной новелле ему доставляет неизмеримое удовольствие. Особенно понимая то, что авторишка никак не может ему ответить. Похабный шароёб, которому нравится описывать, как гг трахает всё, что женского пола и движется. Если бы эта псина потянула свои гнилые ручонки к его милой А-Чжэнь, он бы не постеснялся засунуть их ему по самые гланды!

Хорошо, что в этом мире та свора бешеных псов их точно не достанет.

Отсосите, мудилы! Вы-то навсегда заперты в том круге обречённости, а он смог выбраться, потому что, как вы все думали, был конченым отбросом! Ха! И кто ещё оказался в выигрыше!

От своего злорадства Шэнь Цзю не замечает, как берет печенье с грецкими орехами, а когда понимает это — становится поздно.

Грёбаная аллергия на орехи! Как эта мерзость вообще оказалась в его доме?!

И он падает со стула. Жаль, что А-Чжэнь придется увидеть столь неприглядную картину, когда она забежит к нему после школы.

И снова привычная темнота.

Чёрт, он надеется, что эта жизнь была последней.

Пик Цинцзин сотрясается.

Все, от мала до велика, стараются зашкериться так далеко, как получится, лишь бы не попасться под горячую руку шицзуня, внезапно находящегося чуть ли не на грани искажения ци. Что могло приключиться у Шэнь Цинцю не мог бы предсказать даже глава школы, но столь отборного мата, кроющего всех и всё на многие ли вперёд, не слышали, пожалуй, со времён создания тихого пика, когда тогдашний Лорд случайно попал себе молотком по пальцу — да, и такие истории гуляли. Надо же людям как-то развлекаться?

— Доконали! — и громкое продолжение, описывающее, кому и каким маршрутом без точных координат и ориентиров стоит идти.

Ой-ой-ой, а страдает бамбуковая роща.

В тот день словарный запас учеников Цинцзин пополнился настолько, что они могли переплюнуть даже байчжановских задир, введя их в ступор одними словами. А ещё они поняли, что повторяться в оскорблениях — грех, поэтому обязательно постараются выражаться так же искусно, как их шицзунь!

Слава великому и могучему!

Но насчёт значения некоторых эпитетов они все же подойдут спросить. Интересно ведь.

Шэнь Цзю гиенисто смеётся и ухмыляется словно шакал. Он снова стал Цинцю, величественным и неповторимым Лордом Цинцзин, последним.

Шестая жизнь началась с придумывания плана. Уж в этот раз он не позволит вытирать об себя ноги! И сдерживаться он тоже не намерен! Он им всем покажет!

Они у него землю жрать будут!

— МИН ФАНЬ! ЖИВО СЮДА, БЕЗДЕЛЬНИК!

В хижину на всех парах влетает мальчишка, склоняясь в уважительном поклоне. Кажется, у Лорда Цинцзин опять плохое настроение, но… что-то в нем сейчас отличается.

— ЧТОБЫ ВСЕ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ БЫЛИ НА ПЛАЦЕ! ИСПОЛНЯТЬ!

— Т-так точно, шицзунь!

Он им покажет, что такое настоящий изверг из глубин Бездны! И первыми, с кого он начнёт, будут его собственные ученики. Распустились тут!

— ВЫ НА ПЛАЦ ВЫШЛИ ИЛИ НА ПАНЕЛЬ?! СМИРНО! НАЛЕВО! БЕГОМ МАРШ, АТЬ-ДВА! БУДЕТЕ БЕГАТЬ ОТСЮДА И ДО ЗАКАТА, ПОНЯТНО?!

Понятно, ну мало ли, что этим личинкам понятно. Все Лорды здесь пидоры — вот, что понятно.

Часть 1

Инспектор старых фонарей

Шэнь Цзю перерождается... перерождается... и перерождается вновь. Пока в его жизни не происходит ничего радостного. А потом начинаются его пятая и шестая жизни.

Мосян Тунсю «Система "Спаси-Себя-Сам" для Главного Злодея»

Мосян Тунсю «Благословение небожителей»

Ци Жун

Лю Цингэ

Юэ Цинъюань

Шэнь Цзю

Змеюка подколодная

ru-zmeuka-podkolodnaya-inspektor-staryh-fonarei

— Лю Цингэ! Лю Цингэ, твою ж байчжановскую задницу, вставай! Рота подъем!!!

Сознание к Лорду Байчжань возвращалось медленно и неохотно… пока ему самым наглым образом не начали орать в ухо, голося как при пожаре. И это было бы ещё полбеды, если б в его голове не начали всплывать картинки о медитации в пещерах Линси и последующем искажении.

А тормошит его значит…

— Грёбаный инвалид, ты сегодня встанешь или тобой пол подмести, пока буду тащить до Цяньцяо?

Лю Цингэ в шоке распахнул глаза, по-глупому лупая ими на Шэнь Цинцю, пинающего его по ногам, как будто проверяя «пациент скорее мертв, чем жив» или все же повезло?

— Я. Кто ж ещё? Или ты здесь видишь ещё кого, кто мог бы вытащить тебя, инвалида, с того света? И это вместо «спасибо» и «после того, что между нами было, я готов на тебе жениться»!

— Мир, дружбу и справедливость. Уже чувствуешь себя осчастливленным? Нет? Ну, значит надо было лучше стараться и меньше думать. Серьёзно, шиди Лю, не смей думать. Мыслительные процессы вредят твоему и так не развитому мозгу.

— О, да, я змеюка, ты угадал. Зато ты чуть не стал трупом в пятый раз. И почему я опять должен спасать твою задницу от искажения ци? Хм, ты мне должен.

И на этом Шэнь Цинцю просто развернулся и ушёл, не слушая никакие гневные окрики ответить за свои слова.

Сам Лорд Цинцзин же думал, что ему впервые за пять жизней удалось спасти этого тупоголового вояку. Удивительно, как оказывается легче жить, когда не загоняешь себя всем подряд. Ещё и своим бурным появлением он каким-то чудом умудрился восстановить покореженные меридианы. Эх, а вот мэймэй всегда ему говорила — не держи в себе, наслаждайся, как страдают другие от твоего черного юмора. Ну кто он такой, чтобы не слушать умных советов своей маленькой сестрёнки?

— А самолёт летел, колеса тёрлися, а вы не ждали нас, а мы припёрлися… Приветик, уёбки, давно не виделись! Век бы ваших противных рож не видеть, да видно не судьба.

Примерно так Шэнь Цинцю заявился на собрание Горных Лордов. И нет, ему не стыдно, они заслужили, так это вполне себе лестная характеристика для таких отбросов.

Естественно, на него тут же со всех сторон посыпались ответные оскорбления, на которые он только улыбался и поддакивал, со всем соглашаясь. С идиотами не спорят. А то ведь так можно опуститься до их уровня, где они задавят тебя своим идиотизмом. Он им так и предъявил.

Собрание началось со скандала.

Эх, хороша жизнь, когда тебя ничего не ебёт.

Шэнь Цинцю откинулся на стуле, прикрывая глаза и слушая, как Лорды скрипят зубами. Определённо, ради этого момента стоило ещё раз переродиться.

Незаметно пролетела пара часов, успев сжечь несколько палочек благовоний, и после невероятно долгих обсуждений всего, до чего только можно дотянуться, промывания костей, упоминания каких-то поставок и прочей необходимой ереси, собрание закончилось

— Шиди Шэнь, не мог бы ты задержаться ненадолго?

О, а вот Юэ Цинъюань, как обычно улыбается своей дежурной улыбочкой, поди, щас опять будет заводить пластинку про «прости, я не хотел, но так надо». Собака бешеная, таких отстреливать надо, оскалился Шэнь Цинцю.

Подождав, пока все Горные Лорды и Леди выйдут, Шэнь Цинцю обернулся к главе школы, вопросительно поднимая бровь.

Цинъюань опять улыбнулся. Аж бесит.

— Всего лишь хотел спросить, не случалось ли чего у шиди шокирующего в последнее время. Сяо Цзю, я переживаю за тебя.

Шэнь Цинцю усмехнулся, подходя ближе.

— Да ты что? Настолько переживаешь, что готов посадить на короткий поводок и заставить вилять хвостом, как пса? К хуям мне такую заботу. Слышишь?

— Шиди Шэнь, кажется, возникло какое-то недоразумение, я бы никогда так не сделал-…

— Конечно! Конечно же возникло недоразумение, шисюн! — нарочно громко и весело выкрикнул Шэнь Цинцю, презрительно оглядываясь на него, подходя на расстояние нескольких сантиметров и впиваясь взглядом прямо в эти лживые глаза, — И недоразумение это, готов поспорить, что такая помойная крыса как я мозолит тебе глаза. Что? О, прошу, не отводи взгляд, мы оба прекрасно понимаем, о чём я говорю. Тебе противно одно моё присутствие, тебе было бы лучше, если бы никакого Сяо Цзю не существовало, никакого напоминания о нашем прошлом. Ведь так? Уважаемый Глава секты Цанцюн, Юэ Цинъюань, владелец меча Сюань Су, способного сворачивать горы! А на деле? Всего лишь уличный оборванец! Не так ли, шисюн Юэ? Каково будет всем узнать, откуда ты вылез?

Шэнь Цинцю расхохотался, отходя на несколько шагов назад и чуть ли не сгинаясь пополам, от собственной шутки.

Резко замолчав, он щёлкнул веером, оставляя на виду презрительно скривленные губы. Не он один может играть в эту игру-ловушку, построенную на преданности, недосказанности и огромной вине, что аж сжирает заживо, шисюн Юэ. Он — Горный Лорд! Владелец целого пика! Он никому не позволит вытирать об себя ноги таким бездарным способом. Хватит.

— Ты зарвался, шисюн. Заигрался в своего «мистер справедливость», покровителя сирых и убогих, но ничего, я тебе напомню. — Шэнь Цинцю убрал веер. От него повеяло той силой, присущей только людям с крепким внутренним стержнем. Ледяной волной ци, подвластной сильнейшим. — Не лезь. Ко мне. Знай своё место, шавка.

— Вот именно, что «шиди», шисюн Юэ. Вы лезете не в своё дело, выставляете себя в лучшем свете, а меня загоняете, как паршивую овцу. Посмотрите! Я такой хороший старший брат, прощу все твои темные грешки, а взамен… — его губы в безумной ухмылке, — А взамен ты будешь принадлежать мне вечность, сломанный и уничтоженный. Не правда ли весело, а, шисюн? И прекрати уже строить из себя оскорбленную невинность, раздражаешь.

Наступила гнетущая тишина. Создавалось ощущение, что если бы в этом мире были настенные часы, то секундная стрелка бы тикала настолько громко, что заменяла собой звон колокола на вершине горы. Пространство стало вязким и неповоротливым, будто само время действительно остановило ход, замерев здесь и сейчас. Тишина поглощала, затягивала в себя, как в морскую пучину, где душа предается вечному забвению, забывая мирские хлопоты. Вот только напряжение чувствовалось все ощутимее.

Лорд Цюндин покачнулся, закрывая ладонью лицо, на которое легла тень, но через раздвинутые пальцы была видна безумная ухмылка и ненормальный блеск в глазах. Он сгорбился и положил одну руку на Сюань Су, возможно, его даже накрыло лёгкое искажение. Но Шэнь Цинцю не испытывал к этому отбросу жалости, лишь жгучая ненависть и презрение за то, что тот сделал в одной из его жизней. Такие мудаки только на первый взгляд кажутся беззубыми щенками, на деле же оказываются теми ещё психами, ломающими чужую жизнь и совершенствование по своей прихоти

— Хах, — Юэ Цинъюань наконец срывается, он смеётся так же безумно, а в глазах сверкает толика прорываемого недовольства. Ему хочется убить, подчинить, сломать его прямо сейчас. Но ещё не время, рано. Он сдерживает своего внутреннего демона, лишь немного ослабляя печать, за которой тот прятался. — Раз шиди так на этом настаивает…

Цинъюань в мгновение достигает Шэнь Цинцю, хватая за горло и поднимая так, что пола касались лишь кончики обуви.

— Лучше бы ты сдох в том поместье, Сяо Цзю. Ты прав, ты и есть отвратительное упоминание прошлого, его отголосок, от которого никак не получается избавиться, редкостная болячка, которую хочется вырезать с корнем, но не разрушив свою репутацию, у меня это сделать не получится. Ты — цветок, от которого надо избавиться, который пророс слишком глубоко.

Шэнь Цинцю замахивается и ногой отправляет главу школы в полёт до ближайшей стены, пробивая ту насквозь. Он кривится и потирает горло, смотря на поднимающегося из пыли и обломков Юэ Цинъюаня.

— Но ведь жизнь так несправедлива, — усмехается, — Так что похоже шисюну придется терпеть этот цветок до самой смерти.

— Да, шиди, — тот соглашается, — До самой смерти.

И они оба понимают, чья это будет смерть.

Лю Цингэ просто не может поверить своим ушам. Бог Войны понимает, что подслушивать не хорошо и вообще это не его уровень, что он бы до такого никогда не опустился, но… именно это он сейчас и делает.

И те слова, что произносят его шисюны повергают шок. Особенно, когда глава секты соглашается и творит нечто… подобное.

Слыша приближающиеся шаги, он убегает, надеясь остаться незамеченным. Ему надо все обдумать. Он... Он… просто не может поверить, что те образы, которые за столько лет сложились в его голове насчёт Лордов Цинцзин и Цюндин, могут быть настолько ошибочными.

Неужели, он все это время был слеп?

Выходя из зала, Шэнь Цинцю замечает мелькнувший край белых одеяний и надменно фыркает. Значит, Богу Войны нравится подслушивать чужие разговоры? Лорд Цинцзин хихикает, надо бы обсудить это с шиди через недельку, а пока дать тому возможность подумать. Глядишь, до чего путного своей пустой головёнкой дойдёт.

Но одно он знает точно. Зелёные глаза сверкнули холодным светом плещущейся через край ци.

С Юэ Цинъюанем пора заканчивать.

Вернувшись на свой Пик, Шэнь Цинцю понимает.

Что-то в этом мире не так. И задумывается.

Если учесть, что демоны могут свободно шастать между мирами, как им заблагорассудится, а их отродья по факту сильнее человеческих детёнышей, то почему в их секте оказался только один полукровка? Шэнь Цинцю замер там, где стоял.

Даже посредственному демону ничего не стоит порезвиться с деревенской женщиной, а после кинуть её на растерзание местным жителям. Но и от таких похождений случаются дети, если дура ничего не сделает и выносит ребенка. А в секту принимают сильных. А демонические дети сильнее сверстников.

От таких далеко не радужных дум разболелась голова. Кажется, у него проблемы, потому что на пике Цинцзин может обитать гораздо больше потусторонней хрени, чем он изначально рассчитывал.

Зайдя в бамбуковую рощу, Лорд Цинцзин прилёг на траву, не беспокоясь о одеяниях, которые могут запачкаться. На его пике, а возможно и по всей школе, а что ещё более вероятно, во всех школах могут быть непробужденные полукровки.

Вот это подстава для мира заклинателей! Как же эти твердолобые снобы удивятся, когда поймут, что зло, которое они должны по профессии истреблять, все это время находилось прямо у них под носом! Вот умора будет, если его сумасбродная теория подтвердится! Он бы с превеликим удовольствием посмотрел, как великие бессмертные будут харкаться кровью и славливать одно искажение ци за другим, подсчитывая притаившуюся заразу.

В поле зрения появилась неуверенно мнущаяся малышка. Оу, видимо, он смутил её своим поведением.

— Да-да? Ты что-то хотела?

— Я просто, я… — девчушка сглотнула и, по виду, готова была расплакаться, — П-просто хотела сказать, что шицзунь красиво смеётся, искренне. — и пока не передумала, видимо, решила быстро добавить. — М-мама говорила, что если у людей красивый смех, то надо обязательно сказать им об этом!.. они от этого, ну… улыбаются, вот.

Шэнь Цинцю тихо рассмеялся, смотря на вконец засмущавшуюся ученицу.

— Спасибо. Твоя мама абсолютно права. Но это был скорее истеричный смех.

— Истеричный? — хвостики по бокам головы девочки подпрыгнули. Ми-ми-ми, она выглядела совсем как любопытный котёнок. Шэнь Цинцю едва сдержал желание потискать этого маленького ангелочка, чем-то напоминающего А-Чжэнь, которая тоже была милашкой в детстве.

— Это когда тебя что-то очень сильно беспокоит, что начинает казаться смешным. — попытался как можно более ясно объяснить Лорд Цинцзин, все ещё умиляясь с детской непосредственности.

— С-спасибо, шицзунь, за вашу мудрость!

— Скажи, ты не замечала ничего странного за своими шиди и шисюнами? Например, острый нюх, чрезмерную агрессию? У кого на уроках взрывались талисманы? — Цинцю попытался припомнить, что в ученические годы случалось с Ло Бинхэ, но ничего упорно не лезло в голову. Эта мерзость его постоянно раздражала. Детёныш всегда смотрел на него со скрытым вызовом, будто знал все наперёд — тогда это его раздражало. Сейчас ему хочется это изучить, так что Бинхэ лучше не попадаться ему на глаза ближайшие полгода, пока он не вычислит среди своих учеников всех полудемонических зародышей, способных перерасти в глобальную проблему.

Ну вот не верилось, что тот такой один по его пику бегал! Не верилось!

— Ну… — девочка заломила руки за голову, смотря на небо, — Иногда, на уроках у А-Сан, А-Мэй и А-Цин бывает такое. О, ещё у шисюна Фань очень хороший нюх! Когда другие шисюны пытаются пронести алкоголь, он всегда ловит их… Ой! Из-извините! Можете не говорить, что это я вам сказала? Я честно обещала, что буду молчать!

Цинцю фыркнул. Вот ещё! Пусть приносят, что хотят, главное, чтобы на следующий день были как огурчики на строевой! Обращать внимание на малолетних пьяниц… он слегка смутился. Ну сам такой был, ничего не поделаешь. Так что пусть пока есть возможность побухают, почувствуют всё зло похмелья, получат нагоняй и успокоятся. У него на Цинцзин ещё никто не спивался! Это вам не Цзуйсянь, где пить — воистину кредо жизненного пути.

— Эту ученицу зовут Шан Цяо.

— Ты мне очень помогла, А-Цяо. Обещаю никому не рассказывать.

Нет, ну что за прелестный детёныш? Всем бы таким быть и цены бы этим обалдуям не было.

Когда ребенок убежал, Шэнь Цинцю вновь завалился на траву, хотя для разговора приподнялся на локтях. А проблема проверки демонического наследия в его учениках все ещё оставалась.

Нет, он конечно вполне себе может притащить демонического носорогапитона, прибалдевшего от такой наглости, но, кажется, сего широкого жеста его доброты никто не оценит. Значит, ему нужен демон, но адекватный. А где такого взять?

Да я вас умоляю, что он, демона, что ли, не найдёт?

У него на эту хтонь мракобесную давно нюх заточен! Он даже не удивится, если вся нечисть будет в большей степени обитать именно на Цинцзин. Эх, а говорят демоны не способны к искусству… Вот научит, выпустит в родной мир погулять и посмотреть, как тамошние жители взвоют от до боли сильных энтузиастов, вернувшихся на родину порядок да шухер наводить.

Кажется, они вообще как-то не так воюют с демонами?..

Надо их интеллектом, а они их грубой силой. Им расскажи про элементы таблицы Менделеева, и они сами пощады попросят да ещё и в плен сдадутся.

Хм? Мечтатель? Ещё какой!

Но демона надо бы найти. И ради столь великой цели он готов лично спуститься с горы и отловить первого более-менее здравомыслящего. Наука требует жертв, так что первый попавшийся послужит во имя этой стервозной дамы!

Часть 2

На кой хрен и каким попутным ветром Лазурного фонаря вообще занесло в поселение прямо под хребтом заклинателей, сказать сложно. То ли природная тупость, то ли самоуверенность, то ли инстинкт самосохранения после смерти у того барахлить начал и окончательно отказал после стольких лет существования призраком. Не суть важно.

— Чё сказал? За базар ответишь, недобиток.

Ци Жун заулюлюкал и начал показывать факи, раздраконивая Горного Лорда Цинцзин.

— Сожру и тебя, и весь твой выводок!

— Суп из тебя сварю, водоросль!

— Пф-ха-ха! Мудила, догони сначала!

— Стой, сука, стрелять буду!

Жители деревни ещё никогда не видели, чтобы гордый Бессмертный так лихо гонялся за четвертым Непревзойденным. Но у обоих была достаточно хреновая репутация, так что никто из них не обращал внимание на обывателей. Что им слухом меньше, что им слухом больше — какая разница?

Для Шэнь Цинцю главное, что нашлась подопытная крыса, которую не жалко. Теперь осталось только обматерить, отловить, вервием связать да на родной пик притараканить. А для надёжности можно ещё шиди Лю позвать, а то чо он без дела прохлаждается?

Избивание собственных учеников под видом тренировок Шэнь Цинцю важным делом не воспринимал и воспринимать отказывался.

Так что пусть тащит свою лордовскую задницу на Цинцзин и страхует, хоть какая-то польза от убогого будет.

И да, Цинцю наконец-таки догнал Свирепого демона, когда тот неудачно наступил на крышу, подвернул ногу и с дикими матами грохнулся в бочку с водой, какого-то чёрта делающую на улице. Ци Жун сложился пополам и никак не мог выбраться, размахивая руками и, кажется, захлёбываясь, отчего маты стали слышны даже через воду. Хм, Шэнь Цинцю задумался, а может ли призрак, хоть и ранга Свирепый, реально захлебнуться? Исследовательский интерес взял верх, и он ещё минут пять наблюдал, как бесится и пытается выбраться из бочки демон. Вода того не взяла. Ну, оно, в общем-то, и понятно — мертвым дышать не нужно.

Вытащив дебила из бочки, Цинцю с самым пофигистичным видом, будто говорившим, что так и надо и хер ли вы пялитесь, чешите куда чесали, закинул Ци Жуна на плечо и встал на Сюя, улетая в сторону Цинцзин.

Ну, демонюки мелкие, держитесь!

— Ты притащил на пик демона?!

— Шиди Лю, не нервничай, он сам пришёл, — закатил глаза Шэнь Цинцю. — Тем более, он безобиден.

— Я Лазурный фонарь в ночи! Четвертый Непревзойденный демон! Ты, грёбаный недоумок! — в углу комнаты бесновался связанный Ци Жун, дёргая ногами и пытаясь хоть как-то ослабить верёвки. Как видно, безрезультатно.

— Тогда как я смог связать тебя и притащить на Цинцзин? Ты что, слишком слаб? Ты что, блестяще тупой?

Из угла послышалось яростное пыхтение и заковыристые оскорбления, которые только мог придумать демон.

Лю Цингэ в шоке переводил взгляд с одного из них на другого и думал, что где-то он в этой жизни явно свернул не туда. Мозг все ещё отказывался воспринимать информацию, что Шэнь Цинцю не такая уж и злобная сука по жизни, с чем он не до конца успел смириться после подслушанного, а тут ещё и это...

Сам же виновник мини-сборища двух Лордов и одного демона флегматично рассуждал. У гениев есть идея и результат, между которыми идёт прямая дорожка, у обычных людей дорожка извилистая, но и она в итоге приводит к конечному результату, не важно какому, потому что отрицательный результат тоже результат, а вот у него... У него дорожка скручивается в спиральки, натыкается на различные препятствия и приводит к неведомой херне, которую он потом и сам объяснить по-человечески не в состоянии.

Свирепый на его пике? Ему так захотелось. Обыскивать учеников на демоническое наследие, доставшееся от заботливых родственников? Блажь идиота, не обращайте внимание. Строить планы по убийству их главы школы "святого" Юэ Цинъюаня? Так он сам нарвался. И что, что в прошлой жизни? Этот, как многие выразятся, "праведный и порядочный" заклинатель быстро развеет всё ваше ошибочно сложившееся о нем мнение, стоит только узнать его грязные мыслишки насчёт одного Горного Лорда Цинцзин.

Хм, а ещё надо бы как-то надоумить Лю Цингэ на то, что вот то чучело в углу убивать не надо, а просто проследить, чтобы тот ничего не учудил, пока Цинцю будет проводить проверку на безбилетников. Он бы и сам справился, но почему-то кажется, что лишняя подстраховка в этот раз не помешает. Тем более у него все ещё есть разговор к самому Богу Войны, который очень любит подслушивать и обязательно сунет нос не в свои дела, что тоже будет лучше проконтролировать во избежания травм.

— Значит так, — Шэнь Цинцю хлопнул ладонями по столу, привлекая к себе внимание, — Сейчас я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Понял?

— Пиздуй лесом, заклинательская шваль!

Шэнь Цинцю глубоко вздохнул, успокаиваясь, и повернулся к Лю Цингэ с лицом, не предвещающим ничего хорошего одному конкретному индивидууму.

— Шиди, не мог бы ты ненадолго нас покинуть.

Лю Цингэ молча кивнул и вышел из Бамбуковой Хижины, в этот раз понимая, что его тупо не спрашивали, а поставили перед фактом — свали, дай побазарить по-другому, не нервируй свою тонкую душевную организацию.

Простояв минут пять под дверью в дом, Лю Цингэ чуть был не снесён мощной звуковой волной, от которой заложило уши. Такое повторилось раза три, и после этого его любезно пригласили обратно.

Глазам предстала такая картина, от которой срочно захотелось уверовать в какое-нибудь божество и заодно пойти к Му Цинфану провериться на искажение ци. А ещё лучше, затащить сюда первого попавшегося ученика и спросить, видит ли он то же, что и Лорд Байчжань, или у него начались галлюцинации. Если ответ ученика совпадет, значит, галлюцинации массовые.

Лорд Цинцзин и Лазурный фонарь в ночи преспокойно сидели за столиком и одинаково паскудно ухмылялись, будто раскрыли мировой заговор, готовившийся по меньшей мере лет триста, а они просто мимо проходили. И судя по тому, как они переговаривались, заговор таки раскрыли. Если бы он не знал, что познакомились эти двое от силы часа полтора назад, решил бы, что они давние знакомые, столкнувшиеся на базаре и теперь обсуждающие за жизнь.

Но показавшая из-под раскрытого веера улыбочка быстро развеяла картину. Ци Жун же ухмылялся открыто, выставляя клыки и гиенисто посмеиваясь.

— Раз нам удалось уладить спор мирным путём, пройдёмте.

Змеюка подколодная

Содержание

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Бонус. Учитель-кот.

Часть 4

Комментарии (0)