— Никкаль! Никкаль! Святые угодники, Никкаль, я сейчас умру!

— Лахаму! Да бегу я, бегу! — заверещала я в ответ, от напряжения покрывшись слоем липкого пота, смахивая несколько капель тыльной стороной правой ладони, левой рукой при помощи толкушки размалывая в ступке… собственно, а что я размалываю?

Я нагнулась к столу, принюхавшись. Пахнет вроде прилично: конным навозом и подмышками Ияра на утро после пьянки. Я снова повертела в руках две склянки, воскрешая в голове рецепт антипохмельного зелья. Не перепутать бы всё, ненароком загубив вусмерть пьянющую подругу.

— Лапчатка прямая и синюха голубая, — пробормотала я себе под нос, а потом с новой силой стала молоть иссохшие листья, пока на их месте не образовалась горка пыли.

— Тиамат тебя раздери, Никкаль!

Мысленно я свернула подруге шею. От её визга в ушах непрерывно звенело. Ещё пять минут такого положения дел, и молоть голубую синюху придётся для меня, но уже не для отвара, помогающего после десяти стаканов «Ржавого гвоздя», а для того, чтобы умереть быстрой и безболезненной смертью от поноса.

Залив вонючую смесь трав кипяченой водой, с видом человека, осилившего пешее турне в столицу, я ввалилась в свою спальню, наблюдая презанятную картину: Су, обмотавшись в моё единственное, дорогое сердцу одеяло, полутрупом возлежала на кровати, прижимая к животу ведерко, которое прежде верой и правдой служило мне урной для исписанных бумаг.

— Напомни мне, почему ты сейчас в моей комнате, — уточнила я, с лязгом опуская чашку с отваром на прикроватную тумбу.

Су тут же вцепилась в кружку, от неосторожности расплескав добрую половину варева себе… нет, 

И пока я гордилась зельем, что состряпала за рекордные семь минут, Су выхлебала моё творение в два присеста и подозрительно странно скривила губы. С минуту мы удивленно глядели друг на друга, а потом подруга вдруг резко схватилась руками за живот и завыла:

— Никкаль! Лапчатка… лапчатка!

— Лапчатка, лапчатка, — вторила я ей, совершенно дезориентированная происходящим. Я тут же схватила кувшин с водой, протягивая его Су, уже скрючившейся в клубок и громко рыдающей.

— Тиамат, Никкаль! Лапчатка белая, а не прямая!

— Белая, а не… — Лахаму, белая, а не прямая! — Су, родненькая, потерпи немного, я сейчас позову кого-нибудь на помощь…

— Туалет, в туалет, — заскулила подруга, на руках подтягивая своё тело к краю кровати. — Я сейчас обделаюсь!

Одно было радостно в сложившейся ситуации — похмелье у жертвы моих прогулянных занятий по зельеваренью как рукой сняло. Я дотащила Су до уборной комнаты, а сама что есть мочи рванула на поиски амброзии, выверенным галопом устремясь в учительский корпус.

Времени подумать о том, что же вчера произошло между мной и Ниаллом, за пазухой не нашлось. Да и сейчас я не особо парилась, разве что на секунду затормозила у дверей его спальни, прислушиваясь к тихому перешептыванию.

Совершенно позабыв о подруге, которая с минуты на минуту могла позорно окочуриться верхом на белом коне, я приникла ухом к двери и замерла.

— …я хочу, — зашуршал женский голос, отдалённо показавшийся мне знакомым.

— …я тоже хочу, — ответил ей приглушенный бас Ниалла.

— Подумай об этом, Ниалл. Твой отец — член… Никки?

Получив массивной дверью по носу, я удивленно вздрогнула, чуть не свалившись на пол, но вовремя удержала равновесие, пойманная с поличным. Пойманная за подслушиванием… пой…

Рука Ниалла кольцом сжалась вокруг моего предплечья, приписав себе заслугу того, что я не расшибла голову о каменную кладь. Словно загнанный хищниками в угол хорёк, я ошарашенно металась взглядом между ректором и… сучка! Что эта сучка делала в его спальне, разрази меня Тиамат?

Дафна скорчила неприязненную гримасу, впившись взглядом в то место, где Ниалл все ещё удерживал меня на месте, не позволяя с позором сбежать с места преступления.

— Что ты здесь делаешь, Никкаль? — слишком официозно и отчужденно поинтересовался ректор, мимолётом одаряя меня своим холодным взглядом. Взглядом, к которому я так привыкла за минувшие годы, и который стал таким другим вчера вечером, когда во мраке ночи и сумбуре бала Ниалл трахнул меня посреди школьного коридора.

— Су… я… э-э-э и… э-э-э лапчатка и э-э-э она сейчас умрёт от поноса!

От слова понос и без того кривая ухмылка Дафны достигла своей логической кульминации — всем видом столичная выдра изобразила отвращение и с томным вдохом вернула свой надменный взгляд Ниаллу, корча кокетливую рожу.

Ниалл громко выдохнул и отпустил мою руку. Знаю я этот выдох… выдох разочарования, выдох моего ректора, но никак не того мужчины, с которым я была вчера. Лахаму, а вдруг мне всё это причудилось? А что? Сейчас такой вариант казался мне куда более правдоподобным, нежели ускользающие воспоминания о тех стонах и пальцах, что вчера так пошло и умело довели меня до точки невозврата.

Пошлый, развратный Ниалл? Звучит как повод ублажить себя перед сном, а не гнетущая действительность.

— Прошу прощения, Дафна, но мне нужно помочь моей студентке, иначе она умрёт от…

— Поноса, — совершенно нелепо добавила я.

— Да, от него, — холодно кивнул Ниалл всего на мгновение задержав на мне взгляд. — Встретимся сегодня вечером, Дафна.

Подобрев от предвкушения встречи, белобрысая швабра игриво провела кончиками пальцев по плечу Ниалла и от бедра двинулась прочь, оставляя нас наедине… нас… наедине…

Даже не удосужив меня приглашением последовать следом, Ниалл поправил полы своей мантии и быстрым шагом направился в сторону студенческого корпуса. Я молча поплелась следом, искренне надеясь на то, что Су ещё жива и настолько же искренне не понимая, почему ректор ведёт себя подобным образом.

Слава Пятерым, Су мы нашли живой, правда, немного позеленевшей. Ниалл приказал мне оставаться с ней и отпаивать горячей водой, а сам отправился в мою небольшую каморку, где из предложенных пяти видов трав я выбрала именно те, что могли убить мою подругу.

— Будешь давать ей этот отвар каждые два часа, — протягивая мне склянку с фиолетовой жижей, оповестил ректор. — Завтра утром я зайду проверить её самочувствие. И, пожалуйста, в дальнейшем — без самодеятельности. С твоими талантами…

— Поняла я, поняла, — обиженно промычала я.

, — безразлично кивнул головой Ниалл. А потом ушёл, так ничего и не сказав о том, что было между нами вчера, что было между ним и Дафной сегодня.

Я сидела на тренировочном поле, швыряя перед носом камешки, безразлично наблюдая за тем, как лучи закатного солнца нежно ласкают босые кончики пальцев. Зарывшись ногами во влажную почву, я немного успокоилась. Не то, чтобы совсем, но сила земли всегда действовала успокаивающе. Возможно, это было связано с тем, что Этан был магом земли. Я трогала песок и воображала, что он где-то рядом, где-то…

Мысли о брате неприятно кольнули в груди. Я утерла нос рукой и уже было собралась вставать, чтобы вернуться в свою комнату и успеть собраться к ужину, как вдруг над головой зашелестел воздух, а следом за ним надо мной нависло угрюмое лицо Нанна.

— Тиамат тебя раздери, — дрогнула я. — Что ты здесь делаешь?

Без приглашения Нанна плюхнулся рядом, стягивая с себя ботинки и зарывая ступни рядом с моими. Парень нервно поправил свою прическу, сорвал рядом растущий сорняк, засовывая в рот кончик травинки, и только после этого ритуала по успокоению нервов развернулся ко мне с самой виноватой физиономией на планете:

— Ещё чего тебе? — ядовито прыснула я, собираясь вставать.

— Выпил лишнего, с кем не бывает? — прилетело мне в ответ.

— И без твоих извинений день — дрянь, не усугубляй, — отвечала я, подпрыгивая на одной ноге, натягивая ботинки на испачканные землей ступни.

Нанна по стойке смирно вскочил рядом, подавая мне вторую галошу:

— У меня и подарок-то есть.

Раззадоренный тем, что я прервала попытку уйти, Нанна заулыбался, а потом нырнул в сумку, извлекая оттуда стеклянную бутыль, наполненную коричневой жидкостью:

— Браун эйль — твой любимый!

Браун эйль — мой любимый…

Честно говоря, последнее, что я могла себе вообразить в этой жизни — я и Нанна, разгуливающие вдоль конюшен, воем ануннаки напевающие давно забытые песни из репертуара Ияра:

— Отдалась интеллигенту прямо на завалинке! Пенис, девки, — это хуй, только очень маленький.

— Если я тебе не пара и характер не такой, поворачивай обратно и уебывай к другой!

Мы громко рассмеялись, подпирая друг друга плечами, передавая из рук в руки стремительно пустеющую бутылку спиртного.

Солнце давно село за горизонт. Мы пропустили ужин и вечерний обход, а самое главное — я совсем забыла про Су, которую должна была отпаивать варевом Ниалла до сих пор, пока цвет её лица вновь не станет на оттенок теплее мертвенно-бледного.

В воздухе пахло хвоей и немного конским навозом. В ночной тишине мерно потрескивали сверчки, и кроме нашего пьяного дуэта вокруг не было ни души.

— Ладно, так и быть, прощаю тебя, — решила я, когда мы устали идти и по стеночке сползли на пол рядом с конюшней.

— Слава Пятерым, — пьяно улыбнулся Нанна. — Ибо монет на новую порцию этой поразительно хмельной отравы у меня больше нет.

Я шутливо надула губы, делая размашистый глоток:

— Не отрава, а амброзия!

— А стóит как отрава для моих и без того дырявых карманов!

Я прыснула со смеху, чуть не подавившись напитком, когда Нанна в отчаянном жесте вывернул карманы брюк, демонстрируя просевший бюджет.

— Знаешь, Нанна, если прекратишь попытки засунуть свой язык мне в горло, мы сможем стать добрыми приятелями.

— Подожду, пока ты сама меня об этом попросишь.

— Пф, — я хотела фыркнуть, но вместо этого резво хрюкнула. — Не дождешься.

Мы оба рассмеялись, каждый о своём, но наше веселье вдруг резко прервалось чужими голосами. Я напряглась, удерживая Нанна от попытки встать и броситься прочь:

— Тш-ш-ш, ты нас раскроешь, — шикнула я, поспешно отталкивая бутылку с элем в кусты.

— Не знаю. — Я прислушалась к мерному шепоту, что с каждой секундой становился чуть громче и ближе, но все же недостаточно для того, чтобы я могла идентифицировать нарушителя нашего импровизированного сабантуя средь бела дня в розовых кустарниках конюшни.

— Если это кто-то из преподавателей, а мы… пьяные. Надо убегать.

Ужасно глупая затея, ужасно глупая для той, у кого по жилам течёт кровь, а не крепкий напиток с неярким привкусом солода и карамели. И, позабыв на земле все наши вещи, не сговариваясь, мы вскочили на ноги и побежали, сбивая на своём пути пуд сена, заготовленного на кормёжку коней в зимнюю пору года.

Я не слышала звуков погони, я вообще ничего не слышала, кроме громкого стука своего сердца. Нанна увязался за мной следом, как бы я ни пыталась в полёте объяснить ему, что бежать нам следует врассыпную.

— Отвали, отвали! — запротестовала я, когда Нанна схватил меня за руку, стоило мне только оторваться от него на несколько шагов.

— Баня! — брызжа слюной, оповестил меня парень, тыча пальцем вперёд.

— Баня! — радостно воскликнула я.

От неожиданности я споткнулась, тщетно стремясь удержать равновесие. Нанна героически предпринял попытку удержать меня вертикально, но вместо этого подставился сам, и, цепляясь за края его камзола, я утащила несчастного вслед за собой.

Приземление вышло болезненным и совсем не грациозным. Нанна развалился поверх меня. А потом я увидела ректора, рядом с которым стояла Дафна и ехидно усмехалась, глядя на то, как, должно быть, нелепо всё это выглядит.

Я ещё долго буду анализировать метаморфозы, что понудили меня в этот самый момент сделать то, что я сделала. Возможно, в какой-то момент это даже начнёт сводить меня с ума, вынуждая отшельником отправиться далеко в горы, туда, где самое место таким умалишенным как я.

— Что здесь происходит? — ловко балансируя между холодной сталью и криком, поинтересовался Ниалл.

— У нас свидание! — обиженно рявкнула я в ответ, обеими руками обхватывая голову удивленного, но совершенно не возражающего Нанна. Наш поцелуй вышел таким, каким я его себе и представляла: слюнявым, неловким, с пивной отдушкой и громким чавканьем.

Я оторвалась прежде, чем Нанна успел раскрепоститься и засосать мой язык себе в горло. Кажется, даже сверчки забыли о том, что им нужно трещать, вместо этого удивленно взирая на открывшуюся их взору зарисовку.

Ниалл крепко стиснул челюсти, отворачивая голову в бок так, чтобы я не могла считать его эмоции, а может и потому, что ему было неприятно на это смотреть. Что ж, должна заверить, неприятно было не ему одному — и дело было не в процессе слюнообмена с закадычным другом.

Какого лахаму он здесь делал? С ней?

Пока Нанна приходил в себя, а Ниалл отрешенно пересчитывал сосны, я успела встать на ноги и отряхнуть одежду от грязи.

— Вы закончили? — безразлично поинтересовался ректор.

— Мы ещё даже не начали, — хмельно бросила я в ответ, буровя Дафну, опутавшую своими худощавыми клешнями предплечье Ниалла.

Буквально вчера я полагала, будто бы тяжелее и больнее того, чтобы ревновать того, кому ты безразлична, ничего не может быть. Как же я ошибалась! Прежде, мне сложно было винить ректора за то, как ненароком он мог причинить мне боль своей холодностью, но теперь… теперь, когда он всё знал, когда ответил разрушающей взаимностью… во взгляде его ничего не изменилось.

— А вы что здесь делаете?

Ниалл удивленно сморгнул:

— Ты имеешь право задавать мне подобного рода вопросы, Никкаль?

— Ну ты же мне их задаешь.

Часть вторая и не последняя

Ocean Parker

Super Nova

Рука Ниалла кольцом сжалась вокруг моего предплечья, приписав себе заслугу того, что я не расшибла голову о каменную кладь. Словно загнанный хищниками в угол хорёк, я ошарашенно металась взглядом между ректором и... сучка! Что эта сучка делала в его спальне, разрази меня Тиамат?

Клуб Романтики: Цветок из огня Тиамат

Никкаль/Ниалл

Ниалл/ОЖП

Никкаль/Нанна Син

Су

Ияр

И смех и грех

ru-i-smeh-i-greh-ocean-parker-beta-super-nova

Я с сожалением глянула на чулок, перекинутый через спинку стула. Удавиться бы им, помереть и наконец-то хорошенечко выспаться. Ворох мыслей не давал мне уснуть всю ночь, особенно тревожным было предстоящее приключение.

В одних трусах я, как вьюнок, крутилась напротив зеркала, перепрыгивая с одной ноги на другую, натягивая чулок и бормоча себе под нос:

— Чтоб тебя клопы покусали, — запыхтела, чуть не продырявив ногтем чёрный капрон. — Поедет один! Ага, то-то же. Размечтался.

— Не нравится мне всё это, — вдруг раздался голос Су, которую я услышала, лишь окончив ругаться. — Син… Дафна эта…

— Гадюка, — вставила я свои пять копеек.

Су мотнула головой, перекатившись на другой конец кровати, и подмяла под себя мою подушку. — Ещё эта упавшая звезда… и твой брат, и Син. Как-то не вяжется всё.

Я с трудом застегнула молнию на юбке, предварительно плотно позавтракав. В одной туфле на одной ноге я доскакала до шкафа, стараясь выцепить в этом 

«лахаму сожри, воняет, как в приюте для бездомных!»

 мало-мальски свежую рубашку. С одёжкой в последнее время наблюдалась напряжёнка: пожары, нападки ануннаки на, 

— Видят Пятеро, я найду Этана, даже если для этого мне придётся… — Я задумалась, пытаясь подобрать как можно более сочное сравнение. Прежде я всегда шутила, что добьюсь своей цели даже ценой поцелуем с Нанна, но, кажется, эта формулировка изжила себя, и я просто махнула рукой. Су всё равно всё поняла.

Она настигла меня у самого порога, протягивая впопыхах забытый у стола свёрток с вещами. Мы торопливо обнялись, а затем, вдохнув полной грудью, позабыв надеть второй чулок, я выперлась наружу.

Ниалла не было в своём кабинете, и я испугалась, что он уехал без меня, ведь фактической договоренности поехать вместе у нас не было… Я просто поставила его перед фактом и теперь с сомнением шагала к конюшням, надеясь застигнуть его там.

Ректор задумчиво гладил огроменную кобылу, что-то ей нашёптывая. Я слегка поубавила темп своей походки, выуживая секундочку для того, чтобы насладиться припекающим солнышком, тишиной и… 

ой, да, ну и что? Стою и таращусь на него, и что?

Я напоролась на грабли для уборки за лошадьми прежде, чем успела привести себя в чувства. Ниалл тут же вцепился в меня взглядом, а конюх, которого я не успела заметить, запричитал:

— Ломай, ломай. Всё ломай! Мы же богатые, ещё купим!

Я ловко лавировала, чуть не наступив в лошадиную какашку. По лицу Ниалла было сложно угадать, был ли он рад меня видеть. Он учтиво кивнул головой, бегло оценив мой нелепый внешний вид, и слегка изогнул изящный рот в улыбке:

— Не самый подходящий наряд для двухдневного перелёта.

Наряжаясь, в надежде впечатлить ректора своими голыми ляжками, я совсем не подумала о том, что нам действительно предстоит. В юбке, да ещё и без одного чулка, на каблуках, верхом на коне — в столицу! Это я умею… это я могу… Трепещите, местные, Никкаль едет вас покорять.

Я нервно пригладила растрепавшиеся из прически волосы. Когда очередной локон взмыл ввысь, я снова потянула его на себя, но тот не поддался. Я ещё с минуту боролась с причёской, пока с трудом сдерживаемый смех ректора не понудил меня обернуться.

— Ой, мамочки! — вскрикнула я, отпрыгивая в сторону от чудища, пережевывающего мои волосы.

Ректор учтиво придержал меня под локоть, не позволяя упасть, а затем ловким движением высвободил мою прядь из пасти коня, слегка задержав её на кончиках своих пальцев.

Я недолго любовалась выражением лица Ниалла, пытаясь разгадать, что таится за его нежным взглядом, обращенным к обслюнявленной, огненно-рыжей прядке волос. Конь, кажется, приняв меня за обед, снова ткнулся мордой мне в шею, выискивая, что бы ещё такое можно было бы пожевать на моём теле.

— Мы на этом добираться будем?

Ректор сморгнул, почти незаметно встрепенувшись. Быстрым, рваным движением руки он загнул локон мне за ухо и отступил, отвечая:

— Это зовут Намтар. Так будет быстрее, — ласково похлопал коня по морде, и тот в ответ лизнул кончики его пальцев.

— Хочешь от меня избавиться, так и скажи, — фыркнула я. Конь плотоядно и очень недовольно окинул меня взглядом, угрожая скорой расправой. Я отодвинулась подальше, чем снова вызвала вымученную улыбку на лице ректора.

Мы несколько минут украдкой глядели друг на друга. Я делала вид, что на самом деле любуюсь навозом под ногами, а он слишком активно чухал Намтара. Всё, как всегда, шло мимо моих годами продуманных планов, где с первыми гормональными всплесками я всё для себя решила: хочу. Хочу Ниалла.

Поручитель или опекун… неважно. Ниалл никогда не заменял мне отца, да и в дяди не годился. Для меня он всегда был кем-то вроде уважаемого старшего наставника. До статуса братских отношений нам не хватало нежности, фривольности. Ниалл всегда держался слегка отстранённо, холодно, но в то же время был так заботлив. Всегда волновался обо мне, защищал…

Может быть, он был прав? Может быть то, что случилось между нами после бала — ошибка, которую нам обоим следует исправить? Ведь верни мы всё обратно… станет легче, станет проще, станет по-прежнему. Я по-прежнему буду млеть от каждого его случайного взгляда, а он по-прежнему будет сжимать руки в кулаки после каждой тайной встречи его пальцев с моей кожей.

— Давай, залазь, — вырвал меня из размышлений Ниалл. Я сморгнула, слишком надолго залюбовавшись его длинными, сильными пальцами, вспоминая, как…

— Что? — я туповато раззявила рот. — На этого?

Намтар обиженно фыркнул. Я с трудом удержалась от того, чтобы как последняя 

— Хочешь лететь одна — выбирай другого.

— А я полечу с тобой? — Мысль о многочасовом полете, упёршись задницей в пах Ниалла, пугала и будоражила одновременно.

— После того, как в прошлом году ты сломала ногу, даже не успев толком залезть на коня — да, но…

Никаких «но», господин ректор! Я поспешно потянулась к Намтару, боясь как бы Ниалл не передумал делить одно седло на двоих. Моя сумка оказалась на коне за считанные секунды, а вот моя задница столкнулась с непреодолимым препятствием — я была жутко неуклюжей, когда дело касалось… собственно, всего, где были задействованы мои, а иногда и чужие конечности.

Ниалл отвлёкся на свои вещи, а я с громким кряхтением полезла наверх. Сперва я просто соскользнула, слава Пятерым, благополучно приземлившись. На второй раз я выверенно засунула одну ногу в стремена, но ошибочно попыталась обхватить туловище коня обеими руками, и, пока чудище жевало мои волосы, я глупо повисла вверх тормашками, отчаянно протянув:

Ректор тяжело вздохнул, кажется, только сейчас осознав, какая поездочка ему предстоит, и тем не менее — поздно! Петлю на своей шее он затянул в тот день, когда повёлся на хитрое детское 

«дяденька, вы пришли меня забрать?»

. Я бы увязалась за ним в любом случае, потому что дело касалось моего брата, и я никогда не простила бы его, не возьми он меня с собой.

Сильные, холодные пальцы Ниалла скользнули вдоль моих вдруг обнажившихся бедер. Он подтолкнул меня вверх, но вместо того, чтобы помочь ему и подтянуться, я откинула голову назад, вглядываясь в его вдруг резко помутневшие глаза.

Так и висели, пока я не пришла к выводу о том, что обратно уже ничего не вернуть, а Ниалл не затолкал меня на коня. Сам он забрался наверх одним прыжком, но, вместо того, чтобы придвинуться вплотную, уселся на самый край, оставляя между нами свободное расстояние.

Я снова хотела обернуться, чтобы заглянуть ему в глаза, но мужчина пришпорил коня, и мы без лишних разговоров взмыли вверх.

Я то и дело скатывалась в объятия Ниалла, а он то и дело отодвигал меня обратно. По правде говоря… скатывалась я совершенно неслучайно, и, по правде говоря, была жутко расстроена реакцией своего поручителя.

С одной стороны, это означало, что я ему вовсе не безразлична, наша близость вызывает в нём… если не эрекцию, но хотя бы какие-то эмоции. Хотя на счёт эрекции я была не уверена…

Обернувшись, чтобы подтвердить собственные мысли, я наткнулась на пристальный взгляд Ниалла, который не успел отвернуться, судя по всему, изучая мой затылок.

— Долго нам ещё? — заныла я, дергая занемевшими руками.

— Мы вылетели шесть часов назад, — ответил он. — Потерпи.

Я поёрзала, снова уткнувшись задницей в пах Ниалла. А потом поерзала ещё и ещё, с совершенно невинным выражением лица глядя перед собой, надув губы. Если бы сексуальность имела человеческое обличье… то уж точно не моё.

Я мельком поправила разлетевшиеся в стороны волосы, слегка пригладила юбку, подтянула один чулок, подумывая над тем, чтобы снять его для симметрии…

— Снижаемся, — как-то подозрительно хрипло оповестил меня Ниалл, слегка придерживая одной рукой за талию и накреняя Намара в бок. — Остановимся на ночь у местных.

Наныла себе поспать, поесть и… 

 В туалет хотелось жутко, поэтому, стоило только коню Ниалла ступить на землю, я кулем полетела носом в землю, надеясь поскорее скрыться в кустах.

Пока ректор снимал наши вещи с Намара, я быстро справила нужду у кого-то под окнами, а затем стянула одинокий чулок и бросила его в кусты, поправляя одежду.

Деревня была маленькой. Никогда прежде я не была здесь, что было весьма обоснованно — кроме одинокого колодца в окружении пяти хибар в округе ничего не было. Когда Ниалл уверенно постучал в одну из дверей, по правде говоря, я удивилась. Но куда больше меня удивило пламенное приветствие, которым его одарила юная барышня с пышным декольте и в одной ночной рубахе.

— Как же давно я тебя не видела! — засмеялась девушка, смачно чмокая ректора в правую щеку. Ниалл ни капли не смутился, слегка потрепав её за плечи в дружеском…

— А кто эта прелестница? — слащаво прощебетала незнакомка, высовывая нос из-за плеча ректора. Из прелестного на мне было немного: одна пара недовольно сузившихся глаз, угрожающе взмытая вверх бровь и стиснутые в тонкую полоску губы.

Реакция Ниалла на мою недовольную рожу была мне непонятна. Он выпутался из объятий девушки, представляя меня:

Мы обе выжидающе на него уставились.

— Моя студентка, — запнувшись ответил он. — Никки, это…

— Кузина, Лейла, — улыбнулась девушка, своим статусом резко повысив уровень своей привлекательности в моих глазах. Кузина! Как чудесно!

Я тут же расплылась в широкой улыбке, довольно пожав её протянутую в мою сторону руку.

Плохой план, в переводе с древнешумерского, адаптивно к моему кредо по жизни означал, что план просто восхитительный. Предложить Ниаллу прикорнуть в стоге сена в конюшне или разбить костер под окнами? Пятеро мне в рот, не зря ж я себе (коню)… пегасу, да что это вообще за тварь летающая, весь горб отдавила? И дело было вовсе не в дурной привычке много спать, есть и мало двигаться, а в огромных спальных мешках, которыми со словами: «пригодится» Ниалл нагрузил меня до зубов.

Ректор повернулся ко мне спиной, с присущей ему педантичностью выкладывая вещи на скромненькую, но вполне приличную кровать… между прочим, единственную в комнате.

Однажды мы уже спали в одной постели, но тогда мне было десять, на улице был дикий мороз, а слово «член» я умела использовать лишь в контексте «многочленов» на уроках математики.

— Что ты делаешь? — вопросительно выгнув бровь, спросил ректор, провожая взглядом международную трудовую миграцию подушек в природе.

— Поверь, Ниалл, это ради твоего же блага.

Я замерла с огромным одеялом в руках, многозначительно уставившись на рельефный обнаженный торс. Перехватив мой полный недосказанных слов взгляд, Ниалл быстро надел ночную рубашку и снова повторил:

— Стена из подушек? Ты серьезно?

Я лениво пожала плечами:

— Не хочу, чтобы тебе снова стало неловко, а потом выслушивать, какую ошибку мы совершили.

Я горделиво вздернула подбородок, утягивая за собой под одеяло ночную тунику. Там быстренько переоделась, ногой выпихнув насквозь провонявшуюся пóтом одежду на пол. Украдкой занюхнула не первой свежести подмышку, подумав о том, что неплохо было бы принять ванну.

Соседняя половина кровати скрипнула, прогнувшись под тяжестью его тела. Ниалл галантно передал мне одеяло потеплее, кутаясь в тоненький плед, а затем, без лишних раздумий, хлопнул в ладоши, туша свет.

Я прождала минуту, которая очень быстро превратилась в десять, пятнадцать. Нетерпеливо и крайне обиженно заёрзала на месте, через выстроенную мной стену с трудом различая во тьме рассыпанные по подушке золотистые локоны.

Показательно громко вздохнула. Один раз, другой.

— Спокойной ночи, Никкаль.

Я тут же перевалилась через наше ограждение: — Ниалл.

Его глаза были закрыты, но лоб нахмурен.

— Думаешь, с ним всё будет в порядке?

— Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы это было так.

— А то, что не зависит? Всегда пускаешь на самотёк?

Нужно было собрать подушки со всей деревни — моей преграды было недостаточно для того, чтобы моё тело перестало инстинктивно тянуться в его сторону. Всё в нём дурманило разум: голос, запах, даже мозги. Я не понаслышке знала, как может быть тепло и спокойно в его объятиях.

— О настоящих чувствах, — тихо прошептала я, немного нервно покусывая нижнюю губу.

Ниалл вдруг резко распахнул свои 

изумрудного цвета глаза, не моргая уставившись на меня. Расширенные в темноте зрачки забегали по моему лицу: надбровным дугам, губам. Какого лахаму он так смотрит на мои губы? А я на его…

— Спи, Никки. Завтра нам предстоит долгий путь.

Но я не хотела спать, а он не хотел поддаваться искушению. Всегда так делал — и я не могла его в этом винить. Ниалл редко любил вспоминать прошлое, а уж тем более делиться чем-то сокровенным, но в нашем мире ходило достаточное количество легенд о его блистательной службе в столице.

Я вдруг так живо представила его на поле сражения: мужественный, великолепный в своем спокойствии. Рука сама потянулась к краям ночной рубашки, а слегка подмерзшие пальцы быстро нашли «точку» разрядки.

Я всегда старалась прятать полученные в результате врожденной неуклюжести и способности попадать в передряги шрамы. Они казались мне уродливыми, но его тело было произведением искусства, книгой, от которой было невозможно оторваться.

Я старалась не переусердствовать, аккуратно поглаживая самую чувствительную точку, ощущая, как с каждым шелестом его густых ресниц между ног разливается влага…

Условности, правила. Я бы наплевала на них всех, а потом с задорным «иха» ещё попрыгала бы сверху на куче так называемых «Никки, я твой…»

Ректор. Опекун. Мужчина. И так в обратном порядке.

Два пальца скользнули внутрь разгоряченного потоком сумбурных мыслей тела. Одной рукой я слегка сдавила набухшую от желания грудь, другой прикрыв уже распахнутый в стоне рот…

Ниалл вдруг резко зашевелился, что-то тихо пробормотав себе под нос. Я на секунду замерла, а затем снова продолжая двигать пальцами внутри. Пятеро, меня уже было не остановить. Долгожданная развязка, вполне себе логическая кульминация десятичасовой беспрерывной езды верхом злобно дразнила, предательски ускользая.

Часть третья, и наверно последняя, но это не точно

На форумах поклонников «Клуба Романтики» сломано много копий по поводу того, какая из интерактивных историй – самая захватывающая. Однако почти все фанаты вносят в свои личные топ-3 «Секрет Небес» за авторством писателя Алисы (она же – Элис). История девушки Вики, которая после смерти пытается разобраться в своих чувствах, встречает знойного красавца Люцифера и вычисляет имя своего убийцы, впечатлила читателей своей продуманностью и реалистичностью. Как и любая хорошая история, эта породила множество фанфиков и теорий на форумах поклонников.
Мы отделили зёрна от плевел и опубликовали в нашем фэндоме только лучшие фанфики «Секрета Небес». Читайте наши ФФ, и вы узнаете, как сложились бы отношения Вики и Дино при появлении сильного ОЖП, а также какую сторону в итоге выберет полукровка Мальбонте. У нас есть произведения и по 2-ой части этой интерактивной истории – с участием Астарота, Эрагона и всех всадников Апокалипсиса, включая одиозного Голода. Особо впечатлительных предупреждаем сразу: часть наших историй имеет возрастное ограничение 18+ и может быть ну очень горячей! 

От оригинальной книги Брэма Стокера душа прямо-таки уходит в пятки. Однако «Клуб Романтики» сумел превратить ужастик о кровожадном графе из Трансильвании в сентиментальную интерактивную историю. «Дракула. История Любви» вполне себе вписывается в современный тренд, который показывает, что вампиры могут не только рычать и сосать кровь, но и ухаживать за девушками – причём куда красивее простых смертных.
Читая наши фанфики по «Дракуле История Любви», вы отправитесь назад во времени в Османскую империю XV века вместе с реставратором Лайей, чтобы разобраться, кто же такой этот загадочный филантроп Влад и почему шесть веков назад он выглядел так же неотразимо, как сейчас. В нашем каталоге вас ждут ФФ с ОЖП и ОМП, а также кроссоверы с другими фэндомами. Однако призываем вас быть осторожными: персонажи историй настолько очаровательны, что прощаться с ними вам будет очень тяжело!

И смех и грех

Содержание

Часть вторая и не последняя

Часть третья, и наверно последняя, но это не точно

Комментарии (0)